Ларс Кеплер - Соглядатай
– Это… немного напрягает. – Джеки коротко улыбнулась.
– Вы с отцом Мадлен не живете вместе?
– Отец Мадде был… все неважно кончилось.
– А именно?
– У него были проблемы… Потом уже я узнала, что он обращался за психиатрической помощью, но ему отказали.
– Печально, – заметил Эрик.
– Особенно для нас…
Джеки покачала головой, отпила вина, стерла каплю с губы и поставила бокал на стол.
– Слепота бывает не только физическая, – сказала она. – Он был моим преподавателем в музыкальном училище, и я не понимала, что он болен, пока не забеременела. Он без конца твердил, что это не его ребенок, обзывал меня последними словами, хотел заставить сделать аборт, говорил, что представляет себе, как толкает меня под поезд метро…
– Надо было заявить на него.
– Да, но я не решилась.
– А дальше?
– Однажды я просто посадила Мадде в коляску и уехала к своей сестре в Упсалу.
– Уехала в Упсалу?
– Я радовалась, что худшее позади – и всё. Но для Мадде… Трудно понять, как отчаянно может скучать ребенок. В какие фантазии и мудреные мысли он погружается, чтобы объяснить себе, почему папа больше не приходит…
– Отсутствующие отцы…
– Когда Мадде было почти четыре, она однажды ответила на телефонный звонок, а в трубке оказался он… Мадде так обрадовалась, сказала, что он обещал прийти на ее день рождения, принести щенка…
У Джеки задрожали губы, и она замолчала. Эрик подлил ей и себе вина, подвинул ее руку к бокалу, почувствовал ее тепло.
– Но ты же не отсутствующий отец? – спросила она.
– Нет, я не из таких… но когда Беньямин был маленьким, у меня случились проблемы из-за лекарств, и немалые, – честно ответил Эрик.
– А мама?
– Мы с Симоне были женаты почти двадцать лет…
– Почему вы развелись?
– Она встретила одного датского архитектора. Я не порицаю ее, мне самому нравится Йон… И я, на самом деле, рад за нее.
– В это я не верю, – улыбнулась Джеки.
Эрик рассмеялся:
– Иногда люди просто притворяются взрослыми, выполняют обязанности, говорят по-взрослому…
Он подумал про Симоне, про развод – они вернула кольца друг другу, взяли назад свои обещания. Потом была вечеринка, разводный торт и разводный вальс.
– А ты встречался потом с кем-нибудь? – тихо спросила Джеки.
– У меня было несколько связей после развода, – признался Эрик. – Я встретил одну женщину в спортзале и…
– Ты ходишь в спортзал?
– Видела бы ты мои мускулы, – пошутил он.
– Кто она была?
– Мария… у нас ничего не вышло, она оказалась сложновата для меня.
– Но ты не спал со своим преподавателем?
– Нет, – рассмеялся Эрик, – но ты близка к истине. Я угодил в постель к своей коллеге.
– Ай-ай.
– Да ничего страшного… Мы были пьяны, я – после развода, поникший… а они с мужем были в размолвке, не Бог весть что… Нелли потрясающая, но я бы ни за что не хотел жить с ней.
– А пациенты?
– Бывает, что увлекаешься, – не стал скрывать Эрик. – От этого не уйдешь, ситуация же интимная… но влечение и соблазн – это для пациента только способ избежать боли.
Он вспомнил, как Сандра посреди беседы замолкала и начинала трогать свое умное, красивое лицо кончиками пальцев, а зеленые, как лес, глаза при этом наливались слезами. Она хотела, чтобы Эрик обнял ее, и, когда он сделал это, она обмякла в его руках, словно они занимались любовью.
Он не разобрался, насколько осознанно действовал, однако попросил Нелли забрать ту пациентку. Сандра уже бывала у нее на приеме, так что все выглядело вполне естественно.
– С кем ты сейчас встречаешься? – спросила Джеки.
Эрик смотрел на ее улыбку, на овал лица в мягком свете, темные, коротко стриженные волосы и белую шею. Роки Чюрклунд показался вдруг неизмеримо далеким, Эрик не мог понять, с чего он так тревожился.
– Не знаю, насколько это серьезно, но… Мы встречались считанные разы, – сказал он. – Но мне так радостно, когда я с ней.
– Вот и хорошо, – пробормотала Джеки, краснея.
Она отщипнула еще хлеба.
– Когда я у нее дома, мне не хочется уходить… И я успел привязаться к ее дочери, да к тому же беру уроки музыки, играю на пианино, как робот, – сказал Эрик и накрыл ладонью руки Джеки.
– У тебя нежные руки, – прошептала она и улыбнулась.
Эрик погладил ее руки, кисти, предплечья, коснулся лица, обвел кончиками пальцев ее черты, склонился над ней и мягко поцеловал в губы. Посмотрел на нее – на тяжелые веки, изящную шею, точеный подбородок.
Она ждала, улыбаясь, когда он снова поцелует ее, они поцеловались, ощущая язык и прерывистое дыхание друг друга, когда в дверь вдруг позвонили.
Оба дернулись и замерли, пытаясь дышать тише.
В дверь снова позвонили.
Джеки быстро встала, Эрик последовал за ней, но за дверью никого не оказалось. Лестничная клетка тонула в темноте.
– Мама! – позвала Мадде из своей комнаты. – Мама!
Джеки протянула руку и коснулась лица Эрика.
– Тебе пора идти, – прошептала она.
Глава 36
Старуха, которая утеплилась поверх одежды пластиковыми пакетами, беспокойно взглянула на Йону – он, пошатываясь, стоял рядом с ней в очереди бездомных.
Он хотел отдохнуть на зеленой линии метро, но встретил какого-то румына, и тот предложил ему ночлег. Йона улегся на пол в трейлере где-то в Худдинге, замотавшись в одеяло, закрыл глаза и стал ждать сна, но мысли не оставляли его в покое.
С тех пор как Люми уехала, он ни разу не ел и не спал. Он отдал дочери все свои деньги, оставив себе лишь столько, чтобы добраться до Нолена.
Из-за бессонницы приступы мигрени участились. В глубине глазницы засела раскаленная игла, да и боли в бедре мучили все сильнее.
Иранец с дружелюбным взглядом терпеливо наливал кофе голодным, протягивал бутерброды. Большинство бродяг, вероятно, спали на Центральном вокзале или в гаражах поблизости.
Голод больше не тревожил Йону; голод осознавался просто как тяжесть, от которой слабели ноги. Когда Йона получил свою кружку и бутерброд, ему показалось, что он сейчас упадет в обморок. Он отошел в сторону, развернул хлеб, откусил, проглотил, но спазм в желудке заставил его тут же извергнуть еду. Йона вытер рот и повернулся спиной к остальным. Голова кружилась так, что пришлось опуститься на колени. Йона пролил кофе на землю, откусил еще, закашлялся и выплюнул хлеб; лоб покрылся испариной.
– Все в порядке? – спросил иранец, глядя на него.
– У меня совсем не было времени поесть, – сказал Йона.
– Занятой человек. – Иранец приветливо улыбнулся.
– Да. – Йона снова закашлялся.
– Если нужна помощь – зови меня.
– Спасибо. Я в порядке, – пробормотал Йона, взял палку и захромал прочь.
– В час в церкви Санкта-Клара дают бесплатный суп, – крикнул иранец ему вдогонку. – Приходи, тебе надо отдохнуть, погреться.
Йона прошел по мосту Стадсхусбрун, покормил хлебом лебедей и устало зашагал вверх по Хантверкаргатан. Возле гимназии Кунгсхольмена он постоял, отдохнул, ощупал камушек у себя в кармане и двинулся дальше, к пожарному депо, а потом свернул в Крунубергспаркен. Высоко вверху сияла на солнце листва деревьев, но трава оставалась в тени, глухо-зеленая, как мох.
Йона медленно поднялся по склону, опираясь на палку, снял проволоку с внутренней стороны калитки и вошел на старое еврейское кладбище.
– Прости, что выгляжу так, как выгляжу, – сказал он и положил камень на семейную могилу Самюэля Менделя.
Йона смахнул палкой фантик и рассказал бывшему напарнику, что Юрек Вальтер наконец мертв. Молча постоял, слушая ветер в деревьях и крики детей, доносившиеся с игровой площадки.
– Я видел доказательство, – прошептал он и погладил надгробный камень, прежде чем уйти.
Марго Сильверман попросила Йону присутствовать сегодня на совещании. Наверное, она позвала его просто из любезности, позволяя ему немного поиграть в комиссара.
Спускаясь к Флеминггатан, Йона думал об оргиях, в которых принимала участие Мария Карлссон.
Сатурналии, карнавалы, попойки всегда присутствовали в жизни людей. С каждым выдохом мы приближаемся к смерти и ныряем с головой в работу и рутины, но время от времени необходимо нарушать запреты и переворачивать все существование вверх дном – просто чтобы доказать себе, что мы свободны.
Вероятно, в день своей гибели Мария Карлссон намеревалась принять участие в сатурналии. Пока неясно, являются ли эти оргии связующим звеном между жертвами, но Сусанна Керн отметила в своем ежедневнике ту же июльскую субботу, в какую Мария Карлссон присутствовала на оргии.
Друзья детства Филип Кронстедт и Эуген Кассель вместе владели акционерным обществом «Крока Коммуникейшн», доход которого составил в прошлом году девяносто пять миллионов евро. Как частные лица оба живут за границей, но очевидно, что бо́льшую часть года они находятся в Швеции.
В последние полгода приятели не появлялись в офисе на Сибюллегатан и давным-давно не присутствовали ни на одном собрании правления. Исполнительный директор говорил с Эугеном по телефону не далее как на прошлой неделе, но Филипа не слышал с Нового года.
