Джеймс Кэрол - Хищница
– Вы же умнее среднего, так?
Отрицать это было бессмысленно, поэтому Уинтер просто ничего не говорил. Он был не единственный в комнате, кто был умнее среднего. Хоть Кларк и бежал последний круг жизни, ум его был в полном порядке. Он снова расставил фигуры в стартовую позицию.
– Предлагаю сделать так. Мы снова сыграем, но на этот раз вы не поддаетесь.
– Вы уверены? Сразу предупреждаю: вам придется несладко.
– Я переживу, – тихо засмеялся Кларк.
На этот раз Уинтер играл белыми и ни в чем себе не отказывал. Он реагировал на каждое движение Кларка, и игра завершилась через десять минут. Кларк присвистнул, откинулся на сиденье, прижав к груди стакан с виски, и улыбался до ушей.
– Это очень впечатляет, молодой человек. Где вы так научились играть?
– Книги и компьютер.
– Могли бы стать профессионалом.
– У меня нет необходимой дисциплины.
– Так, что же мы имеем? У вас нереально высокий IQ?
Уинтер в ответ только пожал плечами.
– Сколько? – продолжал выспрашивать Кларк.
– Скажу только, что заметно выше среднего, но намного ниже да Винчи. И оставим тему.
– Вы что, знаете IQ да Винчи? Откуда? Вряд ли в то время эти тесты существовали.
– Нет. Это только экспертная оценка.
– Но вы все же ее знаете. И как это вас характеризует?
– Не знаю. Как?
– Вы трудяга. – Кларк помолчал и внимательно посмотрел на Уинтера. – Совершенно очевидно, что вы умны. И вы хотите, чтобы люди это в вас замечали, хотя и притворяетесь, что вам все равно. Вы очень способны к эмпатии. Уверен, спроси я вас сейчас, что вы забыли в моем обществе, вы придумаете с десяток причин, но все они – вранье. Да и неважно. Признаюсь – сегодня благодаря вам у меня был лучший день за долгое, долгое время. Вы себе и представить не можете, как я вам благодарен. – И, подняв стакан, добавил: – И за это тоже.
– Ушам своим не верю. Вы пытаетесь нарисовать мой – мой! – психологический портрет, – удивился Уинтер.
Кларк засмеялся, но отрицать не стал. Уинтер взял бутылку виски и наполнил стаканы. Ему хотелось понять этого человека. В шахматы он, может, и способен был его обыграть, но на партию покера вряд ли бы решился.
– Хорошо. Поиграем в полицейских?
– По крайней мере, здесь у меня шансов больше, чем с шахматами.
Следующие десять минут Уинтер рассказывал все, что знал. Кларк пообещал, что ни с кем не обмолвится и словом, и Уинтер ему верил. Потому что, если бы он не умел хранить секреты, он не смог бы так долго проработать журналистом в маленьком городке. И он хотел услышать его мысли. Все равно вопросов было слишком много, а ответов не хватало.
Ответов всегда не хватало.
Выслушав Уинтера, Кларк долгое время молчал. Просто сидел и рассматривал стакан, иногда задумчиво отпивал из него, а потом поставил на стол.
– Вы вините себя в смерти повара?
– Не виню, но мне нужно поймать эту женщину. Ведь не будь меня там, он все еще был бы жив. На всякий случай, его звали Омар.
– Что вы можете рассказать об Омаре?
– Немного. Он прожил в США почти десять лет, был женат, двое детей. И хорошо готовил.
Кларк улыбнулся, и они снова погрузились в тишину. Уинтер взял стакан, повертел его и сделал глоток. Кларк смотрел вдаль, мыслями он явно был где-то далеко. Уинтер не мог похвастаться терпением, но в данном случае его совершенно не беспокоило ожидание. Ему было хорошо в компании этого пожилого человека. И виски только усиливал удовольствие от вечера. Было так приятно сойти с привычной карусели, изменить что-то в обычном водовороте дней.
– Когда-то давно я готовил материал для первой полосы об имущественном споре, – заговорил наконец Кларк. – Одной стороной этого спора был городской комитет, которому и принадлежала земля. По крайней мере, они это заявляли. Я уже не помню имени человека, потому что речь идет о десятилетиях, даже не о годах. Назовем его мистер Икс. Хорошо?
Уинтер кивнул.
– И вот мистер Икс крайне неравнодушно отстаивал границы своего участка, очень много выступал по этому поводу. По его мнению, члены комитета все были мерзкими и никчемными людишками. Это самое мягкое из его определений. И вот я пишу материал, цитирую мэра, чтобы представить позиции обеих сторон, и считаю, что выполнил свой долг.
– Но это оказалось не так.
– Да. Мэр обвинил меня в ангажированности, и, возможно, в чем-то он был прав. И через неделю я снова пишу на эту тему, на этот раз с точки зрения городского комитета. Но по сути я только переписал первые два абзаца первоначальной статьи и доработал еще несколько мест.
Кларк замолчал и поправил съехавшие очки. Уинтер терпеливо ждал. Ведь по-настоящему значимым временем было время, как определял его Грэнвилл Кларк.
– Со всех точек зрения две мои статьи были идентичны, – продолжил Кларк. – И до сих пор меня поражает то, что никто этого не заметил. Никто. Даже мой собственный отец, а он редактировал оба материала. Это же невероятно?
– И да, и нет. Если честно, меня мало что может удивить.
– Это достаточно циничное заявление для человека вашего возраста. Что я хочу сказать: можно взять много разных фактов и, комбинируя их, сочинить с десяток разных историй. Мне кажется, что вы взяли факты, которые дала вам таинственная незнакомка, и пытаетесь составить из них свою собственную историю. Я понимаю, почему вы это сделали, но, мне кажется, это ошибка. Не нужно пытаться составить какую-то историю из имеющихся фактов. Важнее спросить себя, какую историю вам пытается рассказать та женщина. Вот что важно. Что она хочет сказать?
29
Уинтер подошел к железным решетчатым воротам кладбища и заглянул внутрь. Уклон рельефа шел вниз, и на склоне можно было различить сотни могил. Находящиеся в отдалении надгробия уже сливались с темнотой и теряли очертания.
На воротах висел замок, но он не представлял собой серьезного препятствия. При желании можно просто перелезть через забор. Наверняка местные подростки так и делали, ведь такое кладбище – идеальное место для алкогольных опытов и первых поцелуев. Уинтер потрогал цепь. Она была натянута достаточно туго и казалась вполне надежной.
Уинтер осмотрелся, чтобы убедиться, что его никто не видит. На верхних этажах близлежащих домов горел свет, но на самой улице никого не было. Он достал из внутреннего кармана кожаный чехол с отмычками и еще раз посмотрел по сторонам. Все было спокойно. Вставив торсионный ключ на всю глубину замка, он надавил крючком на оси, и через десять секунд замок поддался.
Убрав отмычки, Уинтер аккуратно снял цепь, стараясь не шуметь. Приоткрыв ворота, он протиснулся внутрь и сразу же их закрыл. Через десять метров его уже поглотила темнота, превратив в одну из своих теней. Он немного прошел по главной аллее, а потом ступил на траву и двинулся мимо могильных плит.
Кларк сказал, что здесь похоронены Лестер и Мелани, и целых полчаса Уинтер безуспешно искал их надгробия. Но кладбище было слишком большим, и случайно наткнуться на них было практически невозможно. Для этого нужно было везение, а в везение Уинтер не верил. Могила Нельсона тоже представляла интерес, но ее найти он и не надеялся. Скорее всего, его кремировали. В маленьком городе убийцу, скорее всего, захотят, пусть и символически, предать огню.
У одной из могил Уинтер остановился, щелкнул зажигалкой и прочел надпись на камне:
ВИКТОРИЯ БУРГЕСС
24 сентября 1911 года – 30 марта 1944 года
Любящая жена и мать
Тебя позвали домой слишком рано
Уинтер подсчитал, что Виктории было всего тридцать три. И правда слишком рано. Интересно, сколько детей у нее было? В любом случае, на момент ее смерти они были малолетними. Как она умирала? Медленно угасая, как Грэнвилл Кларк, или мгновенно, как Джоселина Кларк?
Что хочет сказать тебе таинственная незнакомка?
Уинтер не мог забыть слова Кларка. Он был прав. Уинтер смотрел на это убийство с очень близкого расстояния и не мог увидеть полную картину. Обычно, анализируя во время расследования место преступления, он наблюдал за ним со стороны. Сейчас же он сам был его составляющей. Он и в этот раз не изменил своей методологии и действовал по стандартной схеме: прислушался к тем «посланиям», что оставили жертвы, и шаг за шагом распутывал хитросплетение событий. Но на этом сходство заканчивалось. Вместо того чтобы смотреть на общую картину сверху, он оставался на ее уровне и поэтому видел все в искаженной перспективе.
Если бы он анализировал место преступления абстрагировавшись, что бы он о нем сказал?
Во-первых, он бы отметил, что убийство исполнено очень профессионально. Вероятнее всего, блондинка убивала не впервые. Если бы это был ее дебют, она бы делала все гораздо медленнее. Вонзить нож в человека совсем не так просто, как это делается в кино. Ведь неизвестно, с каким усилием колоть, под каким углом, как при этом стоять. Не говоря уже обо всех дополнительных сложностях – например, пробить кость на дне глазницы. Да и сам выбор оружия только усложнял задачу. Попробуй воткни кому-то в глаз кухонный нож!
