Анна Белкина - G.O.G.R.
Кровать ввинтилась прочно, вентилятор остановился. Послышался скрежет и лязг сминаемого металла, и на глазах милиционеров захваченная вентилятором кровать деформировалась и смялась, словно игрушечная, навечно застряв между лопастью и серой бетонной стеной. Мотор натужно загудел, а потом — раздался хлопок, и из него повалил сизый дым. Всё, вентилятор сломан — можно лезть.
— Вперёд! — скомандовал Недобежкин, вытерев пот. — Кажется, прорвались.
Первым между лопастями умершего вентилятора пролез Пётр Иванович. Он был куда компактнее начальника, и поэтому пролез легко, ни за что не зацепившись. Потом решено было пропихнуть Эммочку. Худая, она тоже быстро оказалась с другой стороны. Милицейский начальник бросил быстрый взгляд на неширокий просвет между острыми лопастями, а потом — на себя, прикидывая свои шансы протиснуться. Наконец, Недобежкин решился и проскочил в этот просвет, зацепив ногою только смятую кровать.
— Уфф, живой, — пробормотал он так, чтобы его не услышал никто. — Всё, вернусь в Донецк — сяду на диету…
В конце туннеля забрезжил какой-то свет. Он был неверный и дрожащий, словно бы там, в дали, летал светлячок, или горела свечка. Но другого не было — пришлось троим «подземным странникам» идти к нему. Недобежкин шёл первым — ну кто же не пропустит вперёд начальника? Эммочку поместили в середину, как самую слабую, а Серёгину досталась опасная роль замыкающего. Шахта закончилась, но попали они не на улицу. Перед ними расстилался покинутый цех, в который Серёгин и Недобежкин уже попадали когда приезжали в Верхние Лягуши в первый раз, в компании Ежонкова. В цехе не изменилось решительно ничего: та же пыль, то же запустение, остановившийся конвейер, пустующие конторы, та же сеялка висит под потолком на тех же пыльных цепях. В высоченном потолке до сих пор зияла маленькая дырка, через которую и струился свет. Попав сюда, в цех, все — включая и хитрую Эммочку — вздохнули с облегчением: они выбрались из бандитского плена и скоро выйдут на улицу.
Почувствовав себя на свободе, Недобежкин вспомнил о том, что он милицейский начальник, и с новой сокрушительной силой напёр на опешившую Эммочку.
— Гражданка, вы арестованы, — заявил он ей. — Сейчас вы проедете с нами в Донецк и…
— П-подождите, — всхлипнула Эммочка, которая совсем не хотела быть арестованной. — Вы ничего не знаете…
— Так! — отрезал Недобежкин. — Цыц! Вы уже всё сказали.
Откуда ни возьмись в руке у милицейского начальника возникли наручники, а в следующую секунду эти наручники щёлкнули не тонких запястьях Эммочки.
— Не надо! — пискнула та, пытаясь вырваться. — Отпустите! — эхо разнесло этот вопль и многократно повторило его. Но Недобежкин всё равно не внял.
— В СИЗО разберёмся! — выплюнул он и потащил пленницу туда, где — он знал — был выход.
Пётр Иванович был полностью согласен с начальником: да, эту особу следует арестовать и допросить. На крики Эммочки о пощаде и помощи он не реагировал, а просто шагал вслед за Недобежкиным. В кармане у него до сих пор лежал разряженный фонарик из квартиры Рыжова. Предусмотрительный Пётр Иванович не выбросил его: в такой ситуации могло пригодиться всё. Сейчас, когда они покинули цех и вступили в очередной коридор — их снова поглотила мгла. Пётр Иванович слышал, как спотыкается и чертыхается во мгле Недобежкин, и его рука машинально потянулась к фонарику. Взяв его, Серёгин передвинул тумблер в положение «ON», и к его удивлению фонарик вдруг включился и выбросил яркий луч света.
— А? — это обернулся в его сторону Недобежкин.
— Работает, — Пётр Иванович кивнул на фонарик.
— Не работает! — как-то странно, перепугано выдохнул Недобежкин и зачем-то рванул вглубь коридора. — Бежим!
Скованная Эммочка неуклюже поскакала вслед за Недобежкиным, а удивлённый Пётр Иванович сначала посмотрел на свой фонарик, а потом — оглянулся назад. Да, его фонарик действительно не работал, зато сзади, в цехе, стоял подземный вездеход «панцер-хетцер» и засвечивал своими фарами в этот узкий коридор. Поняв, что дело — дрянь, и бандиты устроили за ними погоню, Пётр Иванович тоже пустился наутёк, стараясь нырнуть в темноту. Этот «панцер-хетцер» ездит чрезвычайно быстро: он не то, что человека — самолёт догонит! Но — он громоздок и не протиснется в такой узкий туннель.
— Сейчас, ещё немного! — крикнул впереди Недобежкин. — Там выход, я помню!
Пётр Иванович тоже помнил этот коридор — да, там выход. Но сделав несколько уверенных шагов вперёд, Серёгин натолкнулся на глухую стену. А потом ещё — столкнулся лбом с Недобежкиным.
— Неужели, не туда свернул? — размышлял Недобежкин, потирая лоб. — Ну, что за чёрт?!
— Они закрыли выход, — подала голос Эммочка, пошевелив скованными руками.
— Что? — Недобежкин и Серёгин одновременно повернулись на её голос.
— Они закрыли выход! — повторила Эммочка громче, с капризной ноткой. — Вы думаете, что я здесь никогда раньше не была? Была! Я даже в темноте пойму, куда идти! Я входила всё время здесь, а теперь — они закрыли выход! Закрыли!
Эммочка сама не заметила, как поддалась панике и опустилась на пол, навалившись спиною на эту глухую стену, которая так внезапно возникла на пути…
Глава 80. Первый бой
1.
Когда Синицын постановил, что им надо ехать в Верхние Лягуши, Ежонкову ничего больше не осталось, кроме того, как согласиться с ним и выделить для этой поездки новую машину. «Волг» у Ежонкова больше не имелось, зато имелся джип «Ниссан» модели «Patrol 4Х». Данное чудо техники «суперагент» выкатывал из гаража только по праздникам, или тогда, когда жена требовала везти её в театр или в гипермаркет. А так сие роскошное средство передвижения собирало пыль в элитном гараже под охраной МВД, а сам Ежонков раскатывал на мопеде. Сначала Ежонков очень не хотел ехать в захолустные Верхние Лягуши на «Ниссане» — боялся, что он поломается на грунтовых дорогах. Да и вообще, он мог бы отыскать биллионы причин, по которым не стал бы и приближаться к своей дорогой машине.
— Не хочешь — поехали на мопеде! — Синицыну, вообще, было всё равно, на чём ехать, лишь бы попасть в Верхние Лягуши как можно быстрее, пока «ГОГР» не расправился с Недобежкиным и Серёгиным.
Ежонков прекрасно понимал, что добраться до далёкой деревеньки на мопеде ему не под силу — вот и согласился выкатить «Ниссан» на «ратный бой». Синицына он, конечно, за руль не пустил: мало ли, что? Авось снова надумает на «Ниссане» в какое-нибудь подземелье ломиться??? Да тогда от бедняжечки (от «Ниссана», конечно же) рожки да ножки останутся! А что тогда Ежонкову скажет жена?? Они и так уже два раза разводились, Ежонков едва изыскал пути, чтобы снова пожениться, и не портить себе чистую биографию разводами… А если «Ниссан» будет уничтожен — Ежонкову снова придётся выволакивать чемоданчик, сгребать вещички и топать куда подальше…
Нет, такие мысли Ежонков, вообще, старался гнать прочь из своей головы. Легче пасть геройской смертью, нежели в третий раз разводиться с женой!
— А моя жена, вообще, считает, что я провалился в забой! — огрызнулся Синицын, когда Ежонков начал вываливать на него свои семейные проблемы. — Вчера у моего сына был день рождения! А я где был?? Я вообще, не знаю, на что они там без меня живут! И я не знаю, когда я смогу вернуться к ним!
— А никогда! — «обнадёжил» Ежонков, старательно вертя баранку и соблюдая ПДД, чтобы не дай бог не поцарапать «Ниссан». — Завязался с «ГОГРом» — так будь добр! Всё, закончилась привольная жизнь — началось секретное агентство!
— Я его быстро завершу! — пообещал Синицын. — Намылю шею этому Гопникову — и дело с концом!
В Верхние Лягуши они приехали под утро следующего дня — было около четырёх часов. Ежонков так и не пустил Синицына за руль — а всю ночь «штурвалил» сам, и к утру уже был, как сова, даже ухать начал.
— Ы, я вздремну, что ли? — попросился он у Синицына, когда на горизонте забрезжил корявый въездной знак с зачёркнутым названием «К. лхо… Кр. сная Зве…» и самопальной табличкой «Деревня Верхние Лягуши». — Только за руль я тебя не пущу — расквасишь, что мне тогда делать??
— Некогда время терять! — отпарировал Синицын, нетерпеливо суча ногами. — Потом поспишь, или за руль пусти — у нас секунды, понимаешь?
— А, чтоб им пусто было! — фыркнул Ежонков, подавив смачный зевок. — Ладно, двигай за руль. Расквасишь, так расквасишь — не в «Ниссане» счастье! — обречённо вздохнул он и съехал на обочину.
2.
Пока Синицын спорил с Ежонковым, Пётр Иванович, Недобежкин и их случайная спутница Эммочка искали выход из «подземелья ведьм». Эммочка оставалась скованной: милицейский начальник не спешил даровать ей свободу, а фонарик Серёгина был разряжен и мёртв. «Панцер-хетцер» оставался в цеху — видимо, «черти» таки, шли по следу. Поэтому «великолепной тройке» пришлось нырнуть в некую узкую щель, которую когда-то проломили в стене видимо, чем-то тяжёлым. Недобежкин лез последним — как всегда, насилу пропихивался — а пропихнувшись, задвинул дырку каким-то тяжёлым ящиком, что оказался в углу того помещения, куда они попали. Кроме ящика там были ещё два стола — один валялся на боку. Три стула — целым остался только один, остальные почему-то разбиты на части. Так же — ещё три похожих ящика, и — толстенный слой пыли. Они видели всё это, потому что в помещении было светло, свет струился из вон того коридора — тусклый такой, будто бы карманный фонарик… А ещё, кроме света, из коридора струятся разговоры на английском языке.
