Анна Белкина - G.O.G.R.
— Отзовитесь! — кричал стенке Пётр Иванович, временами замолкая и прислушиваясь в ожидании ответа.
— Я тут! — специально пролепетала Эммочка елейным голоском, чтобы показаться несчастной случайной жертвой. — Я могу помочь вам!
Эммочка вознамерилась, во что бы то ни стало, заманить соседей к себе и поэтому рассказала о решётке.
— Я могу снять её, — говорила она. — Вы перелезете ко мне, а я знаю, где выход!
— Ну, снимайте, — разрешил Недобежкин. — Только вот вы уверены, что у вас нет видеокамеры?
Упс! А про видеокамеру Эммочка как-то не подумала. Да, Гопников, а тем более пройдоха Гейнц могли запросто подсунуть ей «жучка»… Но, ничего — Эммочка надеялась, что убежит до того, как они успеют сюда ворваться.
— Уверена, камеры нету! — соврала Эммочка, свинчивая винты решётки пилочкой для ногтей. — Сейчас — ещё чуть-чуть — и можете лезть!
Недобежкин уже нащупал эту самую решётку — она была велика, торчала в нескольких сантиметрах над полом, и из неё летел свежий воздух. Они с Серёгиным слышали, как сосед, а скорее — соседка — возится, откручивая её. Наконец, решётка была снята, и в тёмную каморку милиционеров хлынул неяркий свет.
— Перебирайтесь! — шепнула соседка.
— Ну что Серёгин, лезем? — это Недобежкин не спрашивал, а скорее, приказывал, потому что иного пути не оставалось.
Недобежкин лез первым. Милицейский начальник, как и положено начальнику, обладал внушительными габаритами. Он едва протиснул в узкую лазейку широкие плечи, а когда дело дошло до живота — так едва не застрял. Ему ещё повезло, что соседка схватила его за руки и потянула на себя, а Серёгин подтолкнул сзади.
— Чёрт, что за дыра такая! — кряхтел Недобежкин, едва пропихиваясь между массами железобетона.
Когда Недобежкин, наконец-то пролез, он выкатился в соседнее помещение, как круглый колобок и огляделся по сторонам. Первое, что увидели его глаза — это свет. Он попал в некую светлую комнату — не очень большую, содержащую нехитрую мебель. Небольшой стол вроде компьютерного, один деревянный стул, в углу — железная кровать… На стенах дешёвенькие бумажные обои в мелкий бантик.
Когда Эммочка увидела воочию своих соседей — он попятилась назад: начальник Калининского РОВД Недобежкин и следователь Серёгин! Хуже быть уже не могло — это они объявили в республиканский розыск «киевскую колдунью» Маргариту Садальскую, то есть её, Эммочку!
— Вот это да! — выдохнул Недобежкин, едва завидев, какая им с Серёгиным попалась соседка. — Маргарита Садальская собственной персоной!
Милицейский начальник резво вскочил на ноги и припёр потрёпанную, завёрнутую в тряпьё «киевскую колдунью» к стенке.
— Попалась! — рявкнул он ей в лицо. — «Во-от, я могу вам помочь»! Ну, всё, теперь ты заложница, дорогуша!
— Да я сама в плену! — на этот раз Эммочка разрыдалась по-настоящему — не столько от страха, сколько от досады: разве эти заскорузлые менты могут ей помочь?? Да они её в кутузку засадят — и точка! — В плену! — всхлипнула Эммочка. — И я не Маргарита Садальская…
— Ну, это ясно, что не Маргарита, — кивнул Пётр Иванович. — Давай-ка, садись, и объясни, какой выход ты нашла, а потом — всё остальное!
Серёгин ухватил Эммочку за рукав, выволок её из-под носа Недобежкина и усадил на кровать.
— Ну, где выход? — это они уже вдвоём на неё надвинулись.
— Там! — провыла Эммочка, показав отощавшей от плохой кормёжки рукой в сторону двери, за которой скрывалась ванная комната. — Только вам придётся отодрать эту кровать и засунуть её в вентилятор, иначе он всех нас в бефстроганов искромсает!
— Вентилятор? — Недобежкин задумался, схватив рукою правый ус.
— Выход — через вентиляционную шахту! — пискнула Эммочка. — А там — вентилятор! Не стойте — отдирайте кровать!
Эммочка уже начинала злиться — менты мешкали, и мешкали, а в этой чёртовой дыре вполне могла быть видеокамера!
— Вставай! — Пётр Иванович решительно согнал Эммочку с кровати.
Недобежкин опустился на четвереньки, чтобы посмотреть, насколько крепко привинчены ножки. Да, крепко — толстенные болты прочно соединили никелированные ножки кровати и бетонный пол. Но милицейский начальник не сдавался.
— Раз плюнуть! — сказал он Серёгину, поднимаясь в полный рост. — Давай, взяли!
Серёгин и Недобежкин схватили кровать с обеих сторон и принялись расшатывать. Пётр Иванович сразу понял, насколько жёстко эта кровать прикреплена к полу. Но раз другого выхода нет…
— Раз, два, взяли! — кряхтел Недобежкин и налегал из всех сил.
Оба уже побагровели, как два бурака, оба обливались потом, но шатали, шатали, а кровать скрипела, но отрываться не спешила.
Эммочка наблюдала за ними с долей страха: а вдруг не оторвут?? Но наконец, ножки кровати не выдержали и сломались. ХРЯСЬ! — лишившись ножек, кровать улеглась на пол и потеряла матрас.
— Фу-ух! — выдохнул Пётр Иванович, вытерев пот. — Потащили, Василий Николаевич!
Кровать была снова схвачена и потащена в ванную, куда повела Эммочка.
— Вот выход! — сказала она, указав на решётку.
— Снимай! — повелел ей Недобежкин, прислонив кровать боком к сидячей ванночке.
Эммочка выцарапала из кармана своего «рубища» пилочку для ногтей и завозилась с толстыми, ржавеющими болтами.
— Тоже мне, отвёртка! — заметил Недобежкин, видя, как она ковыряется.
— Дай другую! — огрызнулась Эммочка, вытаскивая первый болт. — Чёрт! — чертыхнулась она, потому что сломала об него ноготок.
Другой отвёртки у милицейского начальника не было — поэтому он укрощённо замолчал и принялся терпеливо ждать, пока Эммочка разберётся со всеми винтами.
Спустя минут десять решётка была побеждена, снята и прислонена к стене. Из тёмной дыры пахнуло свежим ветром. Да, там есть вентилятор, и не маленький — вон, как дует!
Пётр Иванович первым влез в дыру, а Недобежкин подпихнул безногую кровать. Серёгин схватил её и попытался протащить за собой, но тут же выяснилось, что кровать в шахту не проходит. Её металлический борт стукнулся о бетон стены — и всё.
— Чёрт! — буркнул Недобежкин. — Здоровая… Ладно, давай наискосок!
Пётр Иванович повернул кровать по диагонали — только тогда они с Недобежкиным смогли запихнуть её в вентиляционную шахту.
— Ну, чего стоишь? — это милицейский начальник подогнал Эммочку, которая застряла у шахты и, кажется, не спешила в неё лезть.
Если первый десяток метров кровать приходилось пропихивать с силой, то потом шахта расширилась раза в два, и Недобежкин с Серёгиным даже с лёгкостью толкали сей предмет мебели вперёд, к вентилятору. Да, вентилятор был велик — выше человека. Его мотор громко гудел, лопасти с воем швыряли тонны воздуха, создавая ураганные порывы ветра. Недобежкин и Серёгин остановились поодаль от этого вентилятора и стали думать, с какой стороны будет им удобнее зайти, чтобы подсунуть кровать.
— Ну? — осведомилась Эммочка, желая, чтобы они действовали быстрее.
— Полезли, — милицейский начальник проявил героическую храбрость и полез вперёд, увлекая за собою кровать.
— Полезли, — согласился Пётр Иванович, борясь с порывами ветра.
Они приблизились к вентилятору почти что вплотную. Его лопасти сверкали перед лицом Серёгина, и он с долей подспудного страха увидел, что они отточены до остроты ножей. Да, хорошенькая ловушечка — ничего не скажешь…
— Раз, два, три! — каким-то фантастическим образом Недобежкин и Серёгин одновременно уловили нужный момент и отправили тяжёлую кровать в просвет между двумя этими жуткими лопастями.
Кровать ввинтилась прочно, вентилятор остановился. Послышался скрежет и лязг сминаемого металла, и на глазах милиционеров захваченная вентилятором кровать деформировалась и смялась, словно игрушечная, навечно застряв между лопастью и серой бетонной стеной. Мотор натужно загудел, а потом — раздался хлопок, и из него повалил сизый дым. Всё, вентилятор сломан — можно лезть.
— Вперёд! — скомандовал Недобежкин, вытерев пот. — Кажется, прорвались.
Первым между лопастями умершего вентилятора пролез Пётр Иванович. Он был куда компактнее начальника, и поэтому пролез легко, ни за что не зацепившись. Потом решено было пропихнуть Эммочку. Худая, она тоже быстро оказалась с другой стороны. Милицейский начальник бросил быстрый взгляд на неширокий просвет между острыми лопастями, а потом — на себя, прикидывая свои шансы протиснуться. Наконец, Недобежкин решился и проскочил в этот просвет, зацепив ногою только смятую кровать.
— Уфф, живой, — пробормотал он так, чтобы его не услышал никто. — Всё, вернусь в Донецк — сяду на диету…
В конце туннеля забрезжил какой-то свет. Он был неверный и дрожащий, словно бы там, в дали, летал светлячок, или горела свечка. Но другого не было — пришлось троим «подземным странникам» идти к нему. Недобежкин шёл первым — ну кто же не пропустит вперёд начальника? Эммочку поместили в середину, как самую слабую, а Серёгину досталась опасная роль замыкающего. Шахта закончилась, но попали они не на улицу. Перед ними расстилался покинутый цех, в который Серёгин и Недобежкин уже попадали когда приезжали в Верхние Лягуши в первый раз, в компании Ежонкова. В цехе не изменилось решительно ничего: та же пыль, то же запустение, остановившийся конвейер, пустующие конторы, та же сеялка висит под потолком на тех же пыльных цепях. В высоченном потолке до сих пор зияла маленькая дырка, через которую и струился свет. Попав сюда, в цех, все — включая и хитрую Эммочку — вздохнули с облегчением: они выбрались из бандитского плена и скоро выйдут на улицу.
