Башня из слоновой кости - Паола Барбато
– Не понимаю, как это связано.
– Исходя из этого глубокого чувства неадекватности, в первый раз, когда ее муж заболел, синьора Пировано почувствовала себя нужной. Он был болен, а она за ним ухаживала. Наконец-то она испытала чувство удовлетворения. Есть даже недавний фильм на эту тему – слабое звено делает сильное уязвимым и тем самым меняет роли.
– А дети? Они же не были сильными звеньями.
– Естественно. Именно поэтому синьора Пировано сохраняла некий баланс, пока они были маленькими и полностью зависели от нее. Когда дети начали подрастать и отец стал участвовать в их воспитании, чувство неадекватности вернулось.
– И созрело решение их отравить?
– Нам это может показаться безумием, но да, именно так. Однако я бы не называла это отравлением, скорее интоксикацией. Синьора Пировано очень хорошо разбиралась в растениях, из которых извлекала токсины, и строго следила за дозировкой. Она не хотела, чтобы дети страдали, она лишь желала ослабить их, чтобы заботиться и защищать.
– Но она была достаточно хитра, чтобы при необходимости отравить и себя.
– Это случилось лишь раз, когда у девочки, Клары, проявились более острые симптомы и вся семья отправилась в больницу. Тогда синьора Пировано и приняла препарат, чтобы это выглядело как пищевое отравление, поразившее всех.
– Значит, если я правильно понял, ей нужно было только одно – иметь возможность о них заботиться, быть полезной. Можно назвать это формой власти?
– Возможно, но я бы скорее назвала это формой самоутверждения.
– Что же произошло двадцать седьмого июля прошлого года?
– Воспоминания сеньоры Пировано очень спутанны, событие было травматичным, и она до сих пор не может выстроить четкую последовательность фактов. Лето было жарким, и она особенно сильно беспокоилась, потому что муж и дети часто проводили время в саду, где она выращивала свои растения. Синьор Фольцони купил надувной бассейн, в котором проводил послеобеденное время с детьми. По причинам, которые синьора Пировано не может объяснить, она чувствовала себя чужой, будто исключенной из их мира. Лично я считаю, что дело было в саде – месте, которое она считала преимущественно своим и которое, так сказать, «осквернялось». Она начала подмешивать микродозы токсина заранее, за несколько дней. В тот день Клара жаловалась на боли в животе и головную боль. Муж и старший сын чувствовали лишь усталость и винили в этом жару.
Синьора Пировано помнит, что синьор Фольцони предложил выйти в сад, посидеть в тени и включить разбрызгиватели – нечто среднее между игрой и попыткой спастись от жары. Но синьора Пировано хотела, чтобы они остались в доме и легли спать. Далее в ее воспоминаниях – провал. Я предполагаю, что в приступе фрустрации она добавила больше одной дозы в еду. Она упоминала фруктовые коктейли…
– Лимонад.
– Лимонад, да. Как видите, ее воспоминания неточны. Так вот, я считаю, что она добавила больше одной дозы. Две, возможно, три. Но этот токсин имеет накопительный эффект – реакция организма, особенно у детей, оказалась не вдвое, а вдесятеро сильнее.
– Но тогда почему, осознав, что детям и мужу плохо, она вызвала «скорую», вместо того чтобы лечить их самой?
– При таких расстройствах нет четких схем поведения. Это сложные психиатрические состояния. Сеньора Пировано никогда не хотела их убивать. Она хотела, чтобы они нуждались в ней, чтобы только она могла помочь. А когда поняла, насколько все серьезно, – осознала, что есть лишь один способ удовлетворить эту потребность.
– Вызвать «скорую»?
– Нет. Признаться.
6
Ей приснилась Клара – такая, какой она видела ее в последний раз. На больничной койке, с трубкой в горле, с капельницей в руке и пищащим рядом монитором. Столько трубок, столько простыней – хрупкое тело девочки едва можно было разглядеть. Не изменились только локоны – светлые, между самым светлым оттенком блонда и каштановым, рассыпанные по подушке. Волосы были последним, что она видела у своей дочери, прежде чем ее увели полицейские. Это было самое последнее воспоминание о ней. Не раз за годы в «Структуре» Мара просила хотя бы фотографию дочери и сына, но ей каждый раз отказывали. Она не верила, что так решил Лука, и предполагала, что дети сами не захотели.
совсем маленькие?
Никогда не рано начать ненавидеть мать, особенно если она отправила тебя в кому и пыталась убить. Эти слова пришли ей в голову во сне, и Мара открыла глаза.
лучше проснуться, чем вспоминать
Она встала. В комнате было темно – Мойра сдержала обещание: ставни были закрыты. В ванной она нашла свою высохшую одежду и записку на унитазе: «Не смывай». Заглянув в комнату, служившую одновременно гостиной, кухней, столовой и кабинетом, она не нашла следов Мойры. В таком маленьком и заставленном мебелью пространстве ей было спокойно: просторнее, чем Башня, но все равно «закрытое».
здесь я пока в безопасности.
Она не обольщалась – долго это не продлится. Министерство юстиции было заинтересовано в том, чтобы оттянуть разглашение ее личности, но она была уверена: у полиции уже есть все данные. Еще несколько дней или даже часов – и информация просочится в прессу. На табурете в ванной ее ждал завтрак: термос с уже остывшим кофе, нарезанный хлеб, масло, джем и еще одна записка: «Поешь, унеси все в спальню и прочитай распечатанные страницы». Она послушалась. Мойра, как всегда, превзошла себя. За годы работы в банке и преследования соседки она поняла, что интернет не так уж отличается от многоквартирного дома. Много уровней, много дверей, и для каждой нужен свой ключ. Ключи найти трудно, но возможно. Первое, что бросилось Маре в глаза, – Мойра имела доступ к учетным данным и пароли Алессандры Ровато, своего куратора, как к рабочей почте, так и к полицейской системе, а также учетные данные соцработницы с полным доступом к медицинским службам системы здравоохранения. Искомую информацию Мойра получила, воспользовавшись эффектом домино: Алессандра напрямую контактировала с соцработниками Мойры, которые, в свою очередь, связывались с соцработниками Мары и других. Ночью, между чашками кофе, Мойра заметила тревожный сигнал – код из двенадцати цифр. Она его выписала и нарисовала рядом стрелку фломастером, приписав: «ЭТО ТЫ!» Указывалось на исчезновение (предположительно добровольное) объекта, который значится под этим кодом. Отмечалось, что пропавшая опасна и разыскивается полицией. Дата – через два дня
