Башня из слоновой кости - Паола Барбато
– Но не в том смысле… безумная.
Мара снова села, провела руками по лицу, зачесала темные волосы назад.
Мойра вздохнула, уступая.
– Да, не в том смысле. Но кому какое дело? А теперь садись рядом – посмотрим фотографии.
– Какие фотографии?
– Фотографии Эудженио Пироцци, его жены, дочерей, коллег, всех. Посмотришь и скажешь, кого узна́ешь.
– Я никого не узна́ю, Мойра, я никого не знаю. Я показала тебе список, помнишь? В нем более-менее реальные варианты.
– Все равно посмотри.
Они просмотрели фото. Сначала те, которыми иллюстрировали статьи под заголовками «Разыскивается соседка». В основном одни и те же снимки: аккуратные усы, зачесанные назад седые волосы, солнцезащитные очки. Он жмет руки, говорит в микрофон, сидит за столом с другими промышленниками. Личных фото почти не было: он с женой на открытии, на свадьбе одной из дочерей, на море с коктейлем в руке.
– Спорим, у него был профиль в «Тиндере»? – сказала Мойра.
– Вряд ли мне это поможет, – ответила Мара.
– Все пригодится. Ну что, никого не узнаешь?
– Никого, кроме него. Хотя я видела его только издали, через дырку в шторе.
– Через дырку?
– Потом объясню. Я точно знаю, что это был он. Но вблизи я его видела один раз – с почерневшими губами, налитыми кровью глазами. Мертвым.
– Ладно. – Мойра закрыла ноутбук. – Пока хватит, тебе надо поспать. Я выйду пару раз на обход, не пугайся, просто проверю, как там животные. Я встаю очень рано, на рассвете, так что проснешься одна. Кое-какие правила: оставайся в доме, я закрою ставни в спальне – сможешь пользоваться компьютером, и снаружи ничего не будет видно. Не шуми, не включай свет. В туалет можешь ходить – там только маленькое окошко, но не спускай воду. Будет шумно – сначала придут работники парка, потом посетители. Сюда никто не зайдет – это мой дом, я смотритель, и для всех это частная территория. Но снаружи будет громко.
– Я буду сидеть тихо и не подойду к окнам, – пообещала Мара.
Она не спросила, надолго ли сможет остаться, зная, что Мойра будет прятать ее столько, сколько нужно. Но не бесконечно. Рано или поздно всплывет имя Мары Паладини, а за ним и Мариэле Пировано. Тогда в опасности окажется уже Мойра. И не только она. Они вместе дошли до спальни, Мара вернула халат и осталась в свободных трусах и пижамной рубашке с длинными, свисающими ниже пальцев рукавами.
– Завтра достану тебе одежду, я каждый день на пару часов спускаюсь в долину, занимаюсь делами парка и своими. Схожу за покупками, возьму тебе что-нибудь недорогое на местном рынке. Там я бываю часто – никто ничего не заподозрит. А сейчас марш в мою кровать, не спорь. Я лягу на диване, но сначала еще покопаюсь в сети. По-своему, – добавила она с легкой усмешкой.
Мара кивнула. Ни объятий, ни сантиментов – они обе этого терпеть не могли.
– Только осторожнее, не вляпайся в неприятности.
Мойра рассмеялась и закрыла дверь. Мойра умела искать. Делала это годами. Говорила, что ее банк прикрывает мелкие незаконные схемы и что, захоти она, могла бы отправить в тюрьму сотню человек. К счастью для них, ей было плевать. Прошло пятнадцать лет, но в таких делах навык не теряется. Если в смерти элегантного господина…
его звали Эудженио Пироцци
…было нечто, скрытое от общественности, она это выяснит.
Мара легла и поняла, что уснет буквально через несколько секунд. Похоже, что дело не только в усталости. Еще в молодости, если ее что-то сильно тревожило, она засыпала мгновенно, где угодно. Ее муж даже боялся, что это нарколепсия[3], но в «Структуре» ей объяснили: это просто защитный механизм мозга – он выключается, чтобы не перегрузиться. Потому что ее мозг не должен перегружаться. Никогда.
не в том смысле… безумная
У нее особый вид… безумия.
1 марта 2012 года
– Доктор Рота, не могли бы вы объяснить, что такое синдром Мюнхгаузена по доверенности?
– Конечно. Это психическое расстройство, которое обычно развивается у людей, заботящихся о слабых или уязвимых. Чаще всего это родители. Такие люди намеренно наносят физический вред тем, за кем ухаживают, чтобы это выглядело как симптомы болезни. Так они привлекают к себе внимание и вызывают сострадание окружающих.
– Можете привести пример?
– Известен случай Джипси Роуз Бланшар, американской девочки, которую мать объявила инвалидом, заставляя ее принимать лекарства, переносить операции и даже химиотерапию, хотя она была совершенно здорова.
– Понятно, спасибо. На основе ваших исследований, личного опыта и встреч с обвиняемой, Мариэле Пировано, за последние месяцы в учреждении, где она сейчас содержится, считаете ли вы, что она страдает этим синдромом?
– Да, безусловно.
– Каковы основания для вашего диагноза?
– В течение двух лет синьора Пировано систематически травила ядами всех членов своей семьи. Один раз даже себя. Все экстракты были растительного происхождения. Она готовила яды сама и хранила, чтобы подмешивать в еду. Согласно предоставленной мне информации, ее муж дважды попадал в больницу из-за проблем, вызванных отравлением, старший сын – четыре раза, младшая дочь – восемь.
– Теперь прошу высказать ваше профессиональное мнение помимо текущих экспертиз: что, по-вашему, побуждало синьору Пировано действовать таким образом?
– Основываясь исключительно на наших с ней беседах, я сделал вывод, что она страдала от сильного комплекса неполноценности по отношению к своей семье. Она чувствовала себя недостойной женой, плохой матерью, никчемной домохозяйкой. Бесполезной. В сущности, она считала себя лишней, не видя активной роли в семейной жизни.
– Каковы могут быть источники этого комплекса неполноценности? Мне известно, что у синьоры было счастливое детство, она получила хорошее образование, была хорошо интегрирована в общество. Тогда в чем причина? Быть может, ее муж, сеньор Лука Фольцони, был с ней строг? Критиковал? Давил на нее?
– Что касается детства, его не так просто классифицировать как счастливое или несчастное, корни многих расстройств могут оставаться скрытыми всю жизнь. Относительно синьора Фольцони – по имеющимся данным, он не был тираном. Напротив: по словам самой обвиняемой и других свидетелей, он был заботливым, любящим мужем и очень внимательным отцом. И именно это, как ни парадоксально, только усиливало ее чувство неполноценности.
– Не могли бы вы пояснить?
– С самых первых лет семейной жизни синьора ощущала собственную «ничтожность» по сравнению с мужем. Она не понимала, почему такой одаренный человек выбрал ее – женщину, которая, по ее мнению,
