Черный часослов - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури
У лавки под номером двенадцать нас остановил любопытный человек. У него была внешность евнуха, круглая лысая голова и совершенно гладкое безбородое лицо с огромным двойным подбородком, расплывшимся в том месте, где некогда была шея.
– Морган, что привело тебя сюда… так скоро? Я слышал, ты поклялся соблюдать настоящий траур по-шотландски – все как положено. А этот молодой человек с тобой, это… Мне очень знакомо ваше лицо – возможно, мы с вами уже имели удовольствие встречаться? – Его голос звучал мягко, и в нем чувствовалось большое дружеское расположение к моему убитому горем спутнику.
– Унаи Лопес де Айяла, из Эрцайнцы Витории, – сразу полностью представился я. Бывший инспектор или снова инспектор? Я сам сомневался, как следовало себя называть. – Думаю, вы догадываетесь, что я здесь по поводу дела Сары Морган.
– Ну конечно же, вы инспектор Кракен, про которого все писали несколько лет назад в связи с двойными убийствами!
Алистер бросил на меня взгляд, выражавший: «Я же тебе говорил».
– Да, он самый, – признал я, испытывая некоторую неловкость.
– В таком случае примите мое восхищение, молодой человек. И, полагаю, ваш визит в мою лавку не был счастливой случайностью, а Морган привел вас сюда из-за моей способности… так скажем, из-за моего умения всегда быть в курсе того, что происходит в нашем мирке библиофилов. Или я ошибаюсь?
– Должен признать, что нет, – подтвердил я. Мне нравилось, когда люди так быстро понимали ситуацию.
– Да, я именно тот, кто вам нужен, молодой человек. Задавайте свои вопросы; я приложу все усилия, чтобы вам помочь. Тем более что это все ради того, чтобы посадить негодяя, сделавшего это с Сарой.
– Спасибо, Гаспар, – произнес Алистер. – Гаспар – владелец книжных магазинов «Немезида», «Гибрис» и «Гамартия». Как можешь догадаться, он один из крупнейших экспертов по изданиям Аристотеля. Его специализация – классика, но по поводу какого-либо конкретного часослова я тоже обратился бы именно к нему. К тому же он один из моих лучших и самых старых друзей.
– Часослов? Какие изыски! О чем именно речь и почему?
– О «Черном часослове» Констанции Наваррской, – сообщил я.
Во взгляде Гаспара на секунду появилось смятение, улыбка застыла на его лице, но я успел заметить, что уголки его рта слегка дрогнули.
– Все понятно, миф о единороге…
– Что, простите?
– Этот часослов – старая городская легенда, никто не верит в его существование. Не теряйте времени, молодой человек. Вас разыграли.
– Вы уверены?
– Никто не смог доказать, что он когда-либо существовал, – это, скорее всего, лишь выдумки какого-нибудь старика-книготорговца. Этот часослов нигде не упоминается, потому что история о нем не внушает никакого доверия. Кстати, Морган: в шестидесятой лавке появился экземпляр Керуака. И нет, это не «В дороге», а «Ангелы запустения». С посвящением от самого автора. Так что можешь пойти потрогать кончиками пальцев страницу, где Джек собственноручно оставил памятную надпись для своего близкого друга. Первое издание. Еще не улетело. Не благодари.
У Алистера потекли слюнки.
– Ничего, если я тебя оставлю? – извиняющимся тоном спросил он, повернувшись ко мне.
– Ничего страшного. Бегите, пока вас не опередил какой-нибудь счастливчик, – поддержал я. – Но в любом случае мне нужно продолжать расследование – как с вами можно связаться?
Мы обменялись номерами своих мобильных, и Алистер умчался прочь, предварительно крепко обняв Гаспара.
Когда мы остались одни, милая улыбка на лице короля слухов сменилась серьезным и обеспокоенным выражением.
– А теперь мы с вами, дорогой инспектор Кракен, можем поговорить об этом «Черном часослове» и смерти бедной Сары Морган. Пойдемте со мной, мне нужно кое-что вам показать.
16. Чернильные орешки
Май 2022 года
Я последовал за Гаспаром, который по пути здоровался со всеми обитавшими на этой улице книготорговцами и с половиной покупателей, разглядывавших выложенные на столах книги. Он поприветствовал даже статую Пио Барохи, не переставая в то же время рассказывать какие-то занимательные истории. Гаспар сообщил мне, что Бароха был баском, влюбленным в Мадрид, и постоянным покупателем на блошином рынке Растро, а впоследствии – и на Куэста-де-Мойано. Он всегда ходил в пальто с растянутыми карманами – из-за книг, которые покупал в огромном количестве, – и иногда вместе с ним был его маленький племянник, Хулио Каро Бароха, с младых ногтей впитавший в себя эту литературную атмосферу, благодаря стараниям его дяди привить ему любовь к книгам.
Когда мы подошли к ограде сада, находившегося напротив, Гаспар протянул руку к ветке дуба и стал что-то искать среди листьев.
– Что это? – произнес он, показав мне жемчужину на шнурке своих очков-половинок.
– Хм… жемчужина?
– Смелее, молодой человек, смелее. Это был вопрос без подвоха… Ну хорошо, а вот это что? – вновь спросил Гаспар, продемонстрировав снятый им с дуба маленький коричневый шарик такого же размера.
– Не знаю, как именно это называется, но это следствие поражения дуба вредителем, – произнес я, с гордостью демонстрируя свои познания о растительном мире.
– Совершенно верно, это дубовый галл. Он не такой красивый, конечно, как жемчужина, которая образуется, когда попавшая внутрь раковины инородная частичка покрывается слоями перламутра и в результате рождается это чудо природы. То, что я снял с дуба, называется «чернильный орешек», и, как вы правильно сказали, он формируется похожим образом: после проникновения в ткани растения личинки вредителя участок вокруг него начинает разрастаться, образуя шарик, – таким образом дерево защищается от чужеродного вторжения.
– И вы рассказываете мне это, потому что…
– Потому что именно из чернильных орешков экстрагировали черный пигмент, которым окрашивали пергаменты черных часословов.
– Значит, это никакой не «миф о единороге», не городская легенда?
– Не спешите, молодой человек. Не спешите, мне еще многое нужно вам рассказать.
– В таком случае начинайте, потому что времени у меня очень мало.
– Пигмент из чернильных орешков использовался вместе с витриолем для окрашивания материала, служившего основой для создания рукописей черных часословов.
– Что такое витриоль?
– Это старинное название концентрированной серной кислоты, купоросное масло. В древности это вещество очень ценили алхимики, считая его философским камнем. Однако по прошествии пяти веков выяснилось, что оно губительно для книг, поскольку разъедает и разрушает страницы пергамента. Чтобы вы понимали, витриоль может использоваться для получения нитроглицерина, эфиров, некоторых красителей…
– Нитроглицерина, вы сказали?
– Именно так, да.
Сара Морган погибла в результате взрыва, потому что кто-то обработал переплет книги взрывоопасной смесью, содержащей нитроглицерин. В то же время Калибан требовал у меня черный часослов, для окрашивания которого использовалось, как выяснилось, потенциально опасное вещество. Вот, наконец, и совпадение – связующее звено между этими двумя делами.
