Эхо забвения - Хелен Гард

Чтобы поцеловала, как раньше — мягко, бережно, словно это могло защитить от всего плохого.

Не хотелось вставать.

Закрыл глаза, позволил себе остаться в этом мгновении, спрятаться в нём, задержать его внутри.

Как будто если не открывать глаза, она действительно будет здесь, рядом, и всё ещё любит меня так же, как тогда.

Но когда всё-таки открыл, комната была пустой.

Тишина давила, глушила, заполняла собой всё пространство.

И в этот момент вспомнил.

Для них я стал пустым местом.

Призраком, которого проще не замечать.

Спустился вниз, мысленно предвкушая холодный, липкий вкус газировки.

Хотелось сладкого, чего-то простого, заземляющего.

Картошка фри тоже осталась, я знал, что не доел её вчера, и теперь это казалось единственным нормальным событием для этого утра.

Но, когда вошёл на кухню, остановился.

На столе — пустая бутылка из-под колы.

Рядом — пустая коробка от картошки.

Чистая. Пустая.

Как будто кто-то доел за меня.

Я медленно подошёл ближе, но не прикоснулся.

Мысли ещё не успели выстроиться в логическую цепочку.

Я этого не делал.

Я не доедал картошку.

Я не пил колу до конца.

На столе, в тонком слое пыли, были следы.

Не просто отпечатки.

Возня.

Будто кто-то сидел здесь, ел, оставлял разводы от рук, двигал коробку, наклонял бутылку.

Осторожно вытянул руку, провёл пальцем по столу, по пыли.

След чёткий, свежий.

Совсем недавний.

Резко обернулся, взгляд метнулся по комнате.

Ничего.

Не явное шевеление заставило взглянуть на окно.

И там, сквозь узкую щель между занавесками, кто-то смотрел.

Мужчина.

Лицо размытое, скрытое светом с улицы, глаза неразличимы, но силуэт чёткий.

Он стоял и смотрел.

Секунду я просто не мог двинуться, пронзённый этим взглядом, словно он изучал меня, наблюдал, проверял, замечу ли я его или нет.

Резкий шаг к окну.

Занавески раздвинуты шире.

Пусто.

Он был там.

Точно был.

Рывком выхватил ключи из кармана, толкнул дверь и выбежал на улицу.

Глаза метнулись по двору, по сторонам дома, по тропинке, ведущей к дороге.

Никого.

Но он был здесь.

Обежал дом, сердце колотилось в ушах, ноги работали быстрее, чем голова успевала соображать.

Ни души.

Но что-то заставило меня посмотреть дальше, за сарай, к полю.

Заброшенная кукурузная плантация тянулась за домом, ряды высохших, жёстких стеблей качались от ветра.

Только ветер ли?

Некоторые стебли шевелились неестественно, не в ритме с остальными, словно там кто-то пробирался.

Поле давно не использовалось, его даже не скосили, и теперь оно снова ожило.

Как двадцать лет назад.

Поле казалось бескрайним, тянулось далеко за горизонт, уходило в туманную дымку, где не было ни домов, ни дорог, ни конца.

В детстве оно и правда было таким — огромным, пугающим, необъятным, особенно ночью, когда ветер шуршал сухими стеблями, создавая иллюзию чьих-то шагов.

Вспомнил, как мать бежала туда в тот день.

Когда Макс пропал.

Как она врывалась в поле, раздвигала стебли руками, кричала его имя, пока её силуэт не растворился среди высоких растений.

Я стоял у края, сердце колотилось так же, как сейчас.

Повернулся к сараю.

На двери висел замок.

Старый, ржавый, но не закрытый до конца.

Не так, как отец закрывал раньше.

Сделал шаг ближе, пальцы коснулись холодного металла.

Замок слегка качнулся, цепь тихо звякнула.

Выдохнул, разжал пальцы, убрал замок в сторону.

Дверь издала глухой скрип, когда я медленно толкнул её внутрь.

Темно.

Воздух сырой, пахнущий старым деревом и пылью.

Шагнул внутрь.

Свет мягко окатил помещение, разгоняя густую, застоявшуюся тьму.

Всё было на своих местах.

Старые мешки с кормом, инструменты, разложенные на полке, выцветшие ящики, которые здесь стояли ещё в детстве.

Тишина.

Пыль осела тонким слоем, но не везде.

Где-то она была нарушена, едва заметные следы, словно кто-то недавно здесь ходил, двигался, что-то искал или прятал.

Сердце стучало размеренно, но напряжённо.

Ни одна из этих вещей не должна была трогаться годами.

Значит, кто-то уже заходил сюда.

Глаза скользили по сараю, выискивая что-то, что не на своём месте.

Но ощущение снова накрыло.

То самое.

Жгучее, сжимающее виски.

Моргнул.

…И я был там.

Сарай тот же, но не такой.

Темнее. Глухая тишина, воздух застыл, как будто даже пыль замерла.

Глаза упали вниз.

Макс.

Маленький, худой, в той же самой одежде, что и в тот день, когда он пропал.

Только он не бежит, не зовёт меня, не играет в прятки.

Он лежит.

На полу.

На голове — тяжёлый металлический ящик для инструментов.

Края испачканы в крови, как и всё вокруг.

Кровь не просто растеклась, она брызнула, разлетелась пятнами по стенам, по полу, на деревянные доски, пропитывая старый сарай металлическим запахом.

Макс не двигается.

Глаза полузакрыты, руки бледные, безвольно раскинутые в стороны.

Бездыханное тело, лишённое детской живости, которая всегда в нём была.

Нет.

Нет-нет-нет.

Я не помню этого.

Я не…

Моргнул.

Сарай снова обычный.

Голова резко закружилась, сердце колотилось в ушах.

Стоял на том же месте, вцепившись пальцами в край верстака, пытаясь не упасть.

Но перед глазами ещё стояла картинка.

Макс.

Лежащий.

Мёртвый.

Но этого не было.

Не было…

Отшатнулся назад, ноги подогнулись, тело потеряло равновесие.

Чуть не упал, споткнувшись о собственные шаги, но удержался, вцепившись в воздух.

Нет.

Этого не было.

Но перед глазами всё ещё стоял Макс.

Лежащий.

Маленький.

Мёртвый.

Дыхание сорвалось, руки дрожали, но я не мог стоять здесь ни секунды дольше.

Рывком захлопнул дверь сарая, дрожащими пальцами сгрёб замок, защёлкнул как смог, не проверяя.

Развернулся, рванул с места.

Бежал.

По земле, по траве, по глухой темноте в глазах, разрезая её дыханием, которое сбивалось в удары в груди.

Добежал до машины, сорвал с пояса ключи, дрожащей рукой вогнал в зажигание.

Двигатель заревел, колёса сорвались с места, я не смотрел на дорогу, не думал, не чувствовал.

Куда угодно. Лишь бы подальше.

Глаза горели, в горле стоял ком, слёзы выступили сами по себе.

Голова гудела, как будто внутри кто-то орал, но звук остался без слов, без объяснения.

Что я видел?

Почему?

Не было этого. НЕ БЫЛО.

Газ вдавлен до предела, улицы размывались, сливались.

Я убегал, но от чего?

От воспоминания?

От правды?

Нужна поддержка.

Один не справлюсь.

Пальцы судорожно вцепились в руль, мысли разбивались о гул двигателя, тело чувствовалось чужим, как будто всё это происходило не со мной.

Том.

Единственный, кто может помочь.

Схватил телефон, дрожащими пальцами нашёл его номер, нажал вызов.

Гудки.

Раз.

Два.

— Алекс? — Голос уверенный, ровный, как будто он уже знал,