Анна Белкина - G.O.G.R.
— Кто тебя похитил? — медленно, с расстановкой, предельно внятно произнёс он, заглядывая в неподвижные глаза Карпеца.
Карпец немножко выглянул из своей прострации и неразборчиво пробормотал:
— Бык-бык…
— Тьфу! — плюнул Смирнянский и отпустил плечи Карпеца. — «Бык», значит?
— Ык! Ык! — икнул Карпец, дёрнувшись на своём скрипучем стуле.
— Говорит, — прошептал Ежонков, который уже заточил всё печенье, а так же — опустошил хрустальную конфетницу, что стояла на холодильнике.
— Икает! — буркнул Смирнянский, не глядя на Ежонкова, а потом — его взгляд случайно упал на горку конфетных фантиков на столе около пустой миски из-под печенья. — Ах ты ж!.. — Смирнянский взвился так, словно бы его кто-то обжёг сзади. Он подскочил к Ежонкову, схватил его за воротник и принялся трясти. — Смотри, сколько следов ты оставил! Этот Карпец завтра же в ментуру попрётся, накатает заяву, они сошьют тебе дело, и, в конце концов — упрячут за воровство!!!
— Ты брызжешь слюной, — спокойно заметил Ежонков, пытаясь отстранить цепкие пальцы Смирнянского от своего пострадавшего воротника.
— Р-рр!! — рычал Смирнянский в лицо Ежонкову и, не переставая, тряс его. — У нас же с тобой было СЕКРЕТНОЕ дело!! А ты?! Ну, что ты натворил?? Зачем сожрал??
— Спокойно, братик, — Ежонков, наконец-то отделался от рук Смирнянского и спрятался от него за равнодушного к жизни Карпеца. — Я же гипнотизёр. Я внушу ему, что он сам всё съел, и он никуда не пойдёт. А ты здесь так рычишь, что сейчас все его соседи разом позвонят в милицию. И попадёшься ты, а не я.
— Тьфу! — огрев кулаком воздух, Смирнянский вернулся на свой стул. — Давай, колдуй, а то он у тебя до скончания веков тут быковать будет!
— Све! Све! — выдал Карпец и свалился под стул. — Све! Све! — выплюнул он, лёжа на полу, на правом боку. — Све! Све!
— Что? — Смирнянский оторвался от стула и повторно приблизился к Карпецу. — Давай, вставай! — он подхватил лежащего Карпеца под мышки и, кряхтя, усадил его назад.
— Све! Све! — выкрикивал Карпец и так дёргался, что снова свалился.
— Ежонков, давай сюда верёвку! — потребовал Смирнянский, в который раз возвращая Карпеца на стул. — Чувствую, он тут будет падать и падать.
Ежонков повертелся по кухне, поискал глазами верёвку, но не нашёл. Тогда он вооружился ножом и потопал в ванную — срезать бельевую.
— Све! Све! — не унимался Карпец и пихал Смирнянского, что удерживал его на стуле. — Све! Све!
— Быстрее, Ежонков! — крикнул Смирнянский. — Чего ты там возишься!
— А вот и я! — на пороге кухни появился радостный Ежонков. В одной руке он сжимал здоровенный нож, а в другой — держал небрежно скрученную бельевую верёвку, на которой болталась одна зелёная прищепка.
— Ты ему всю квартиру разбомбил! — фыркнул Смирнянский, но не побрезговал бельевой верёвкой и быстро связал невменяемого Карпеца и прикрутил к стулу.
— Све! Све! — плевался Карпец и подпрыгивал вместе со стулом.
— Ничего! — улыбнулся Ежонков и положил своё грозное холодное оружие на стол. — Я внушу ему, что он сам её срезал, и ничего не будет!
— Что такое «Све»? — напёр Смирнянский на Карпеца, проигнорировав оптимизм Ежонкова. — Давай, Карпец, что такое «СВЕ»??
— Све! — выплюнул Карпец, и Смирнянскому пришлось от него отпрянуть. — Све!
— Светленко? — подсказал Ежонков, который, кажется, обнаружил в холодильнике что-то съедобное и теперь выедал.
— Цыц! — отрубил Смирнянский, а потом — оторвался от Карпеца, одним шагом добрался до холодильника и оттащил от него Ежонкова. — Ты ему весь холодильник опустошишь! — проворчал он, видя, как Ежонков жуёт с полным ртом. — Смотри, какой он худой! Он ни за что не поверит, что он сам столько съел!
— Втюхаю, что у него были гости! — отбоярился Ежонков, проглотив то, что жевал. — Вкусно, кстати — холодечик. Интересно, кто же ему его сделал? Наверное, мама, — сам себе ответил Ежонков и отошёл подальше от недовольного Смирнянского. — Мне, кстати, как гипнотизёру, требуется повышенное количество калорий, а то я с вами так и до истощения дойду! — добавил он, спрятавшись в угол между плитой и стенкой.
На плите стояла некая кастрюля, и Ежонков не преминул поднять с неё крышку и заглянуть внутрь.
— Тебе, Ежонков, на диету пора, — заметил Смирнянский. — У тебя не истощение, а пузо! Давай, лучше, работай! Крути его, что такое «Све»!
— У, бука! — огрызнулся Ежонков и закрыл кастрюлю. — Без меня и шагу ступить не можешь, а туда же — «Я крутой»!
Ежонков принялся ещё гипнотизировать Карпеца, однако тот не пожелал говорить ничего кроме «Све».
— Светленко начинается на «Све», — продолжил продвигать свою догадку Ежонков, когда устал от пассов и «заклятий». — Слушай, Игорек, а не может быть такого, что этот Светленко и есть результат «Густых облаков»?
— Как мне помнится, — начал Смирнянский, завалив свои длинные ноги на кухонный стол Карпеца. — Ты у нас посещал Верхние Лягуши, и это тебя местный «чёрт» едва не ухватил за одно место. Так вот, ты и скажи, Светленко это был, или нет?
— Не знаю, — буркнул Ежонков и посмотрел на часы. — Три часа ночи. Домой мне уже пора!
— Какой «домой»?? — не понял Смирнянский. — Работы по горло!
— Это у тебя дома шиш с дырой, а у меня — ревнивая жена! — отпарировал Ежонков. — Я и так едва отбоярился, сказал, что срочная работа с документами. Если я приду под утро, она меня, вообще из дома вышибет!
— У тебя же своя квартира есть! — напомнил Смирнянский. — Ты от своей жены не зависишь!
— Как? — вскочил Ежонков. — А биография? Если меня жена вышибет — то биография будет подпорчена!
— Слушай, Ежонков, — Смирнянский прищурил левый глаз и установил на своём лице выражение исключительной жёлчности. — Ты же со своей женой ещё в прошлом году развёлся, какая жена?
— А мы помирились! — настоял Ежонков. — Всё, я его бужу, и мы с тобою выстраиваем ножки, ферштейн?
Смирнянский подумал-подумал и решил, что да, пора им уходить: от Карпеца, всё равно, ничего вразумительного не дождёшься, а время-то не резиновое.
— Ладно, — сказал он, направляясь в прихожую. — А этого Светленко надо бы заграбастать, раз он такой особенный!
Глава 51. Рыбка на крючке
Сидоров решил лечь спать пораньше, чтобы завтра пораньше встать. Работа, хоть и не волк, но Недобежкин велел им с Серёгиным прийти завтра на час раньше: начальник задумал некий «сногсшибательный» проект и решил, что должен осуществить его немедленно. Сидоров уже давно спал — заснул, отстроившись от громоподобного лая того демонического пса, которого завёл у себя его хрупкий сосед. Но всё же, тот десятый сон, который он сейчас досматривал, был не самым спокойным и радужным. Во сне сержант попал на базу «Наташенька» — в форме сержанта Красной Армии сороковых годов заполз он в подземные катакомбы через какую-то узкую отдушину и теперь — полз под защитой невысокого металлического парапета мимо бесконечного ряда огромных блестящих стеклянных колб, в которых росли «суперсолдаты» фашистов. У него было задание: уничтожить базу вместе с этими солдатами и колбами, а он не знал, как это сделать. Мимо его лица проходили чёрные кожаные сапоги охранников, которые не замечали лазутчика, а бухтели о каких-то своих проблемах на непонятном, даже не немецком, языке. Сидоров глядел на них снизу вверх, а потом — один из них наклонился, протянул руку и схватил сержанта за шиворот.
— Это Пончик! — шумно сообщил он другим. — Попался-таки, и теперь не уйдёт!
Сидоров попытался драться, но рука, которая вцепилась в его воротник, оказалась сделана из железа, как у киношного терминатора. На другом конце руки находился его давний враг — Николай Светленко. И он так хищно пялился на пойманного сержанта, что казалось, он разинет рот и проглотит его целиком! Сидоров сжал кулаки и приготовился к последней битве не за себя, а за Родину…
И тут сержанта разбудили: телефон зазвонил так, что Сидоров прямо подскочил на постели и едва не слетел на пол. Не проснувшись до конца, Сидоров взмахнул кулаком и залепил оплеуху тумбочке, на которой и расположился этот возмутитель спокойствия телефон.
— Ай! — взвизгнул Сидоров, потому что не ударил тумбочку, а ударился об неё. — Чёрт!
Телефон продолжал требовать внимания, и Сидоров взял трубку и промямлил тому неизвестному невидимке, что уселся на другой конец телефонного провода:
— Да-ы?
— Сидоров! — гаркнул этот невидимка, и сержант услышал, как зазвенело у него в правом ухе. — Сидоров!
— Ко? То есть, кто это? — осведомился сонный Сидоров.
— Карпе-ец! — взвизгнул тот, кто был там, в далёкой неизвестности.
— Карпец?? — изумился Сидоров и сел на постели. — Т-ты чего? — сержант даже испугался немного, настолько истерично взвизгнул Карпец.
