Пионерская клятва на крови - Эльвира Владимировна Смелик
Некоторое время Генка растерянно топтался на месте, посматривая то на озеро, то на дорожку, ведущую к центру лагеря и корпусам. А затем стиснул зубы и кулаки, глубоко вдохнул, выдохнул и решительно зашагал к воде. Тоже разулся, закатал треники, закусив губы, двинулся за парнями и даже не вспомнил о том, что увидел в самый первый день здесь, на озере.
Все мысли были лишь о том, чтобы не отстать и остаться незамеченным. Он только на несколько секунд застыл, прижавшись к металлической ограде, на полметра заходящей прямо в воду, пережидая, пока парни опять не обуются.
Босиком топать по едва различимой лесной тропинке, идущей близь берега, никто бы не решился. Там и шишки, и ветки, и что угодно могло валяться. Поэтому Генка и тут задержался, натягивая на мокрые ноги непослушные кеды, из-за чего едва не потерял троицу из виду.
Точнее, потерял, но теперь парни переговаривались, уже не скрываясь и не понижая предельно голоса, оттого и получилось сориентироваться на слух. Еще и фонарик включили, и его луч путеводным маяком мелькал среди деревьев.
Хотя Генка опять едва не повернул назад – уж слишком вокруг было темно и жутко. Всего несколько метров в сторону, и отдельные деревья уже сливались в черную непроницаемую стену.
Небо плотно обсыпали звезды, но от них же никакого толку, а рогалик месяца хоть и сверкал ярко, но был слишком тонким. Зато клубившийся над водой довольно плотный белесый туман призрачно сиял, словно сохранил в себе впитанный за день солнечный свет, и уже тихонько перетекал на берег, стелился над землей, тонкими шустрыми ручейками просачивался между травинок.
Где-то на середине озера из воды спиной спрятавшегося в глубине и спокойно дремлющего неведомого зверя вздымался небольшой, поросший травой остров. Раньше Генка его не замечал. Хотя, возможно, с других мест его и правда не было видно.
Над головой громко треснуло, да так, что сердце едва не остановилось. Генка невольно пригнулся, ожидая, что сейчас на него что-то непременно свалится. Но звук замер, и Генка двинулся дальше, изо всех сил желая, чтобы это путешествие наконец-то закончилось. А парни будто услышали его мысли.
Слишком далеко в лес они углубляться не стали, остановились буквально через пару минут возле то ли огромных валунов, то ли невысоких скал, развели костерок. Но Генка так и не обнаружил себя, не вышел к ним сразу, а решил немного переждать, спрятавшись за кустами.
Ребята, усевшись у огня, о чем-то тихо переговаривались, наклонившись друг к другу головами. Потом Мотя поднялся.
– Пойду отолью, – сообщил громко и, прихватив фонарик, скрылся за валунами, а Генка так и сидел в кустах, не в состоянии справиться с неуверенностью и собраться с силами.
По спине и рукам пробегали мурашки, но он внушал себе, что это от холода. Он хоть и надел водолазку с длинными рукавами и высоким, плотно охватывающим шею воротом, но та была довольно тонкой. А если долго сидеть на месте не двигаясь, всегда становится зябко. Генка прямо чувствовал, как прохладный ночной воздух пробирался под одежду.
Лес был наполнен тихими шорохами, шепотом и скрипами, к которым никак не получалось привыкнуть. Постоянно хотелось оглянуться и убедиться, что за спиной никого нет: никто не подкрадывался, не наблюдал, не готовился наброситься. Еще и туман этот, надвигавшийся с озера, в котором тоже мог скрываться кто-то неведомый и опасный.
Сердце время от времени то тревожно замирало, то начинало разгоняться. Где-то глубоко внутри царапалась острыми коготками паника, пытаясь выбраться и разрастись, но Генка упрямо давил ее, а еще ругал себя, что до сих пор прячется в кустах, наблюдает тайком. Разве он для этого сюда шел?
Надо распрямиться и выйти! Распрямиться и сказать: «Ребята, я хочу с вами. Возьмите меня в компанию». И плевать на придурка Мотю. При Паше он не рискнет выделывать свои обычные гадости. Но даже если начнет дразнить – все равно плевать. Тем более Паша его наверняка одернет и поставит на место.
Ну! Распрямиться и выйти! Распрямиться. Выйти. И вдруг…
Что-то коснулось щеки: то ли неведомая лапа, то ли рука провела по коже костлявыми цепкими пальцами. Из-за спины донеслось тихое утробное рычание.
Генку словно к месту пригвоздило, и без того затекшие от долгого сидения на корточках ноги моментально ослабли, перестали держать, и он просто повалился на землю с тонким судорожным всхлипом. Даже закричать не получилось, потому что во рту моментально пересохло, язык прилип к нёбу, а звуки застряли в горле.
У костра сразу притихли, а совсем рядом что-то зашевелилось, запыхтело. Генкины разум и тело сковало леденящим ужасом. И тут раздалось знакомое довольное хрюканье.
– Чё, Поганкин, обделался?
– Эй, выходи! – раздался от костра сразу следом голос. – Хватит уже прятаться.
– Да он не может, – отозвался за Генку Мотя. – У него ножки от страха отнялись.
Генка зашевелился, кое-как поднялся на четвереньки. Сознание опять заработало, в первую очередь выдав все возможные проклятия, которые хотелось бы обрушить на тупую Мотину голову.
Подошли Паша и Серый, остановились в паре шагов, наблюдая, как Генка поднимается. А когда тот распрямился, Паша, пристально глядя ему прямо в лицо, спросил:
– Ну и зачем ты за нами шел?
В его интонациях Генка не услышал ни осуждения, ни насмешки, ни неприязни, и потому признался честно:
– Я просто хотел… как вы. С вами.
– Хотел с нами? – заинтересованно повторил за ним Паша, на несколько мгновений сжал губы в тонкую твердую линию, сосредоточенно свел брови, затем спросил: – А сможешь?
Генка ничего не понял.
– Что?
– Просто так мы к себе не берем, – пояснил Паша. – Только если пройдешь испытания.
Стоящий чуть позади Горельников хмыкнул, с любопытством приподнял одну бровь, а Паша опять спросил:
– И что ты решил?
– Да чё еще он может решить? – влез Мотя. – Утром воспетке на нас стуканет. Гнида.
– Харе! – осадил его Паша. – Пусть он сам скажет.
– Я не стукану, – пламенно заверил Генка. – Клянусь.
– Конечно, не скажешь, – неожиданно подтвердил Паша без тени сомнения в голосе. – Ты же не крыса. Но этого мало.
– А что надо?
– Раздевайся.
Генка опешил, едва не отшатнулся.
– Зачем?
– Ну ты же не полезешь в озеро одетым, – спокойно пояснил Паша, но только усилил замешательство Генки.
– В озеро?
– Ну да.
– Я плавать не умею, – пробормотал Генка.
– А плавать и не придется. – Паша прищурился. – Просидишь минуту под водой? Всего минуту.
В голове
