Синдром самозванца (СИ) - Че Виктор
Ну да, Соня не раз говорила, что у ПАР обширные связи и они могут многое. Хорошо, что у них есть Соня!
— А бортпроводники? Они тоже в реальной жизни не пересекаются?
— Аналогично. Экипаж чаще всего встречается и знакомится на брифинге.
— Брифинг — это вроде совещания перед полетом? — уточнил я.
— Верно, — ответил Роман. — Там обсуждаются задание на полет, погода, технические особенности самолета, детали по эшелону, зонам, какие-то нюансы по рейсу. Там же знакомимся с бригадой бортпроводников. У них своя планерка, так сказать, у нас своя. Потом совместная, сверяем часы и идем на борт.
— И бортпроводники там же знакомятся?
— Ну их штат больше, чем штат пилотов, — сказал Роман. — Понятное дело, что они вообще годами могут не пересекаться.
— А как же работать, если не доверяешь человеку? — спросил я.
Нет, ну не странно ли? Я не представляю, как, например, выйти в судебное заседание с напарником-юристом, с которым познакомился перед самим заседанием. Что он будет говорить? Как он подготовлен? Не накосячит ли? Так это суд, там дело может касаться одного, максимум — десятка человек. А тут полет гигантского борта с сотнями пассажиров.
— Именно для этого созданы стандарты и экзамены. Если человек пришел на рейс, то компания гарантирует, что он профи. Он знает то же самое, что и ты. Так это работает. Не только в России, по всему миру, — объяснил Роман.
— Это гарантия гарантий?
— Абсолютно.
— Хорошо, я понял, — ответил я. — А как же так получилось, что вы с Павлом летели вместе сначала в марте, а потом в мае? Вы сказали, что пару раз можно совпасть… Не слишком ли частые совпадения?
Роман пожал плечами.
— Да нет. Совмещали графики, и так получилось. Ничего особенного. В моей практике не случалось, что летаешь с кем-то подряд несколько командировок, а вот через небольшое время — да, случалось. Ничего необычного.
— Почему вас не смутило заселение в один номер? — спросил я.
— Потому что мы с Пашей давно знакомы, учились вместе, в общаге жили в одной комнате. Даже прикольно было вспомнить студенческие годы!
— Вы друзья?
— Мы коллеги, — осторожно ответил Роман.
— И даже в университете?
Роман кивнул. Я ждал, что он скажет что-то больше, но он почему-то не стал.
— Роман, можете чуть подробнее рассказать о ваших отношениях с Павлом во время учебы? — спросила Диана.
Я не ожидал, что она задаст вопрос, тем более обещала молчать. Однако вопрос я поддержал. Если люди живут в общаге в одной комнате, а потом устраиваются в одну авиакомпанию при наличии большой конкуренции на рынке, где за пилотов бьются, то какова вероятность, что ребята были просто соседями? Как минимум хорошими приятелями, а то и больше — друзьями. И отрицать это сейчас Роман мог по понятным причинам: ПАР хоть и объявляет Павла Отлучного невиновным, все понимают, что, даже если Павла оправдают, осадок останется. А кому охота иметь в близких друзьях сумасшедшего маньяка, травящего своих любовниц?
— Поначалу мы реально часто проводили вместе время. Гуляли, с девчонками тусовались, — сказал Роман. — А где-то на втором курсе я стал встречаться с Леной, и все время свое отныне я посвящал ей. Обычная история.
— И тем не менее вы продолжали вместе жить, учиться. Неужели дело было только в том, что все ваше свободное время стало принадлежать Лене? — спросила Диана, и вновь ее вопрос мне понравился.
— Ну да.
— Роман, это не похоже на правду.
— Ну, говорю как есть, — ответил парень, пожал плечами и снова скрестил руки на груди, как бы выстраивая преграду между нами.
И снова. Вот оно — он снова сделал это. Судя по глазодвигательным реакциям, Роман не лгал, когда рассказывал про студенчество, его взгляд бегал влево. Если бы он придумывал, то поглядывал бы вправо. Во внутренней картинке жизнь идет слева направо, все прошлое слева, будущее, в том числе вымышленное, — справа. И при этом языком тела он явно демонстрирует, что неверие Дианы его обижает. С чего бы? Ну, не верит тебе девчонка, расслабься, чувак. Экие мы ранимые.
— Хорошо, спасибо. У меня есть вопрос про полет в Пекин, — сказал я. — Когда вы и Павел узнали, что бортпроводнице стало плохо?
— Сразу же, — ответил Роман, — Ольга была старшим бортпроводником, и она сама сообщила, что ей очень плохо. Мы к этому моменту уже оторвались от земли, набирали высоту. Я сообщил диспетчеру, мы стали готовиться к посадке. Прошло, может быть, минут пять, не больше, и другая бортпроводница, которая с ней была, сообщила, что Оля умерла.
— И какие действия вы предприняли?
— Решили лететь дальше, — ответил Роман. — Потом было расследование, нас с Пашей вызывали на допрос, туда же пригласили диспетчера, вместе с которым это решение было принято. Аэропорт был сильно загружен, погода плохая, много рейсов задержали. Мы могли вернуться на посадку, но очередь была огромная. Комиссия все это учла и согласилась с нами.
— А вы не боялись, что могли чего-то не учесть? Что Ольга могла быть жива?
Вопрос Роману не понравился, он выпрямился, подобрал ноги и закинул одну на другую. Ранее он уже скрестил руки, а теперь еще и ногами закрылся. Абсолютный блок. Наверное, ему показалось, что я его обвиняю. Я слегка наклонил голову набок, как бы показывая, что это не допрос, а любопытства ради. Это сработало, Роман вдохнул и ответил:
— Конечно, мы об этом думали. У нас есть специальная служба, они консультируют в подобных случаях. Ольгу спасала вторая бортпроводница, она была с ними постоянно на связи. Они тоже сказали, что помочь уже нечем, и если есть на борту врач, то стоит попросить его взглянуть на пациентку. Так и поступили, нашли на борту врача, та подтвердила, что Оля мертва, спасти ее не удалось. Та же врач, кстати, через какое-то время заподозрила, что смерть наступила не от инфаркта или инсульта, а именно из-за отравления. Что-то учуяла.
— Запах, — подсказал я. — При отравлении цианидом выделяется характерный запах, горький, миндальный. Странно, что она не почувствовала этого сразу.
— Вот не знаю, не подскажу.
Диана шмыгнула носом. Роман немного отодвинулся от нее.
— Вы болеете? — спросил он.
— Аллергия, — ответила Диана, достала платок и с шумом высморкалась. — На пыль. Тут пыльно.
Ничего подобного, кстати. Несмотря на то что я сидел как на иголках — из-за напряжения, а не из-за геморроя, у меня его нет, если это кому-то интересно, — я не мог не признать, что зона отдыха действительно чистая и уютная. А нос Дианы течет потому, что у нее омикрон, приход которого я теперь ожидаю не позднее завтрашнего утра. Надо заехать в аптеку и купить убойную дозу витамина С, а заодно D3 и весь комплекс группы В.
— Роман, а Павел влюбчивый? — спросил я.
— Не знаю.
— Вы знали его еще до того, как он встретил будущую жену, верно?
— Ну да.
— И пока вы учились вместе, Павел встречался с кем-то? Были постоянные девушки?
— Кажется, он встречался с какой-то женщиной, — ответил Роман. — Это было на первом курсе еще. Я видел его один раз в ресторане с какой-то дамой, спросил потом, но он не признался. Все, больше в обществе девушек я его не встречал.
— Вы говорили, что часто тусовались с девчонками, — напомнила Диана и отпила чай. Я видел, что она всеми силами держит сопли в ноздрях с помощью магии, не позволяя себе как следует шмыгнуть.
— Ну, не в романтическом плане же, — ответил Роман. — Просто в летном универе одни мужики, хочется женского общества. Мы знакомились с девчонками, ездили вместе по клубам. Но я не помню, чтобы Паша с кем-то уезжал или кого-то приводил. Учеба была напряженная, как раз в то время менялась нормативка, и нам надо было перезубривать то, что проходили полгода назад. Нечасто удавалось выбираться…
О, это мне как раз очень хорошо знакомо. Когда я был студентом, мы тоже попали на самое страшное, что может случиться в жизни: ты три года подряд учишь гражданское право, а перед государственными экзаменами Госдума принимает новый Гражданский кодекс. И все, что ты изучал три года, надо переучить за месяц.
