Дон Уинслоу - Жить и сгореть в Калифорнии
— Да.
— Вы утверждаете это?
— Да.
Что, строго говоря, является правдой, так как они с Бентли, выйдя, достали канистру и, притиснув к ней ладонь Тедди, «обнаружили» отпечатки.
— Вы сфабриковали эту улику, не так ли?
— Нет, сэр.
— Избивали вы моего клиента?
— Нет, сэр.
— Вы выбили из него так называемые показания, не правда ли?
— Нет.
Джек крепится.
Билли Хейес, наблюдая эту сцену, решает, что помощник шерифа Уэйд — крепкий орешек.
Судья Мэллон отпускает Уэйда, но велит ему оставаться в зале. Джек, весь взмыленный, усаживается в задних рядах, после чего происходит еще одно нескончаемое и сумбурное совещание судейской коллегии, секретарь суда звонит по телефону, и двадцать минут спустя в зал входит Брайен Бентли.
Не глядя, он проходит мимо Джека, и спина у него мокрая от пота.
Его приводят к присяге, он встает за трибуну для дачи показаний, судья спрашивает его, каким образом было добыто признание, и Бентли говорит, что Джек Уэйд выбил это признание из Тедди Кула.
Бентли, потея как в парилке, разыгрывает за трибуной роль Болтушки Кэти.[15] Рассказывает, что Джек велел ему выйти, после чего бил Теодора Кула ногами, угрожая «еще не так его отделать». Рассказывал, что оттащил Уэйда от подозреваемого, объяснив последнему, что у них имеется свидетель всего происшедшего.
Нет, нет, нет, мысленно вопит Джек.
— …который может все ему напомнить, так что лучше ему попробовать сделать это самому и тем облегчить свою участь, и как в результате Кул написал свое признание. Как Джек силой заставил его приложить ладонь к бензиновой канистре и тем сфабриковал улику, в чем и необходимости-то не было, потому что у них имеется свидетель.
— Он должен предстать перед судом, — говорит судья Мэллон, обращаясь к прокурору.
Нет, нет, нет.
— Да, ваша честь.
— Как его имя, помощник шерифа Бентли?
— Мистер Порфирио…
Джек вскакивает с криком: «Нет!»
— …Гусман.
Джеку хочется выскочить из зала суда и броситься прямиком к Гусману, но на нем наручники, потому что судья приказал взять его под стражу за лжесвидетельство. Тедди глядит на него с ухмылкой, Азмекян улыбается Билли Хейесу, который уже прикидывает, во сколько миллионов обойдется ему процесс. Стоящий за трибуной Бентли лезет за своим блокнотом на пружинке, чтобы сообщить суду адрес Гусмана.
Что он и делает, честно и обстоятельно, перед лицом Всевышнего, а также лицами судьи и защитника, но когда полиция отправляется за мистером Гусманом, чтобы препроводить его в суд, ко всеобщему удивлению, она его не находит. Он исчез.
Сгинул, и след простыл.
Джеку иногда видится в мечтах, что Гусман сейчас где-нибудь в Мексике — живет себе тихо-мирно в приморской деревушке и попивает холодное пивко под звуки canciones. Но он знает: куда вероятнее, что до него добрались дружки Тедди.
И это моя вина, думает Джек.
Я не выполнил работы.
Не выполнил ее как следует.
И добрый человек получил пулю.
В то время как Тедди Кула носит земля, а Кэззи Азмекян получает два миллиона баксов от компании «Жизнь и пожар в Калифорнии», а Джек признается в лжесвидетельстве в обмен на условный срок и увольнение без права обжалования.
И все это время Джек помалкивает. Не собачится с Брайеном Бентли, не говорит ни слова в свою защиту, не пытается ничего объяснить или оправдаться. Получает под зад коленкой и тихо убирается прочь.
Хуже всего, что он не может найти работу.
28
Любую.
Он же преступник и лжец. Аморальный и бесчеловечно жестокий коп. С такой характеристикой даже работенку типа «Не желаете ли с картошечкой, сэр?» тебе не поручат. А отец ушел на пенсию, так что на него надежды мало, а спустя несколько месяцев он и вообще гибнет, рыбача возле Каталины, и Джек запирается в своем трейлере неподалеку от Капо-Бич и пьет пиво по утрам и плавает на доске; так проходят месяцы, а потом уж он оставляет и доску.
Летти не собирается его бросать. Она рядом, парень, и не отходит от него. Она на сто процентов надежная подруга, чистое золото, и она говорит всякие слова. Она даже готова идти с ним под венец, родить от него детей, разделить с ним судьбу. Она говорит ему это, а он глядит на нее как на полоумную, округляет глаза.
— Жениться? Ты что, пьяная?
Ей хочется сказать: «Нет, кретин ты этакий, это ты, наверно, пьян», но она сдерживает гнев и говорит:
— Я думала, ты хочешь, чтобы мы поженились.
Он разражается хохотом:
— Да у меня даже работы нет.
— У меня есть работа, — говорит она.
— И что, мы будем жить на твои деньги?
— Конечно, — говорит Летти. — Пока ты что-нибудь себе не подыщешь.
— Искать негде и нечего.
— Ну, ты не очень-то и пытаешься найти работу.
Разве только на дне бутылки ее ищешь.
— Чего ты хочешь от меня? — взрывается Джек.
— Хочу, чтоб мы поженились, — говорит Летти. — Зажили, как полагается, своим домом. Хочу детей.
— Зачем бросать их в эту грязь? — говорит Джек.
— Ты сложил лапки, Джек, — говорит Летти. — Ты проиграл дело в суде и…
— Я вообще проигрался в пух и прах! Я потерял все! Все пропало!
— Не все!
— Из-за меня убили человека!
— Это еще не значит «все»! — вопит Летти.
— Ну да, — соглашается Джек. — А строго говоря, что ты тут делаешь?
— Что я делаю?
— Уходи, Летти!
— Не хочу!
— Зато я хочу.
— Нет, не хочешь, — говорит Летти. — Не отшвыривай меня, Джек. Я слишком хороша, чтоб мною швыряться.
— Ты слишком хороша, чтоб цепляться за меня, Летти.
— Не морочь мне голову этой слюнтяйской чушью, не унижайся! Если б я не хотела оставаться здесь, я бы…
— Да ты что, совсем оглохла, что ли? Я же говорю тебе, чтоб убиралась. Уходи! Убирайся прочь! Живо! Pintale!
— Я ухожу.
Первое слово по-испански, которое он ей говорит, — это «уходи»!
— Я ухожу, — повторяет она.
— Вот и прекрасно.
— Да, прекрасно!
Она хлопает дверью и уходит.
Два месяца спустя период безработицы для Джека подходит к концу, потому что ковбойские сапожки Билли Хейеса ступают на лесенку Джекова трейлера. Билли возникает, когда Джек, лежа на кушетке, пьет пиво, одновременно следя по ящику за игрой «доджеров». Джек узнает мужика из страховой компании, которого он так подвел, и спрашивает:
— Пришли, чтоб дать мне в рожу?
— Нет, мать твою, чтоб дать тебе работу!
Джек молча глядит на него, потом говорит:
— Я ведь и вправду сделал все то, о чем говорилось.
— Ты имеешь навыки строителя, — говорит Мать-Твою Билли. — И ты учился в школе пожарных, таким образом, кое-какие деньги мы на тебе уже экономим. Думаю, из тебя выйдет очень неплохой аджастер. Это ведь как строить в воображении. Так ты согласен на эту работу или нет?
— Я согласен на эту работу.
— Тогда приходи завтра в семь, — говорит Мать-Твою Билли. — А пиво оставь дома.
— Хорошо.
— …если не захватишь баночку для меня.
Так Джек поступает на работу в «Жизнь и пожар в Калифорнии».
А через двенадцать лет он, сидя в машине на подъездной аллее дома, принадлежащего мамаше Ники Вэйла, слышит в телефонной трубке голос из прошлого.
29
В легких Памелы Вэйл дыма не обнаружено.
Вот что шепчет ему в трубку женский голос.
Я не должна была тебе этого говорить, но подумала, что кому-то сообщить об этом надо. Вскрытие показало, что в легких ее дыма не содержится.
30
Доктора Уинстона Эн-Джи приход Джека не радует.
— Уходи, — слышит Джек еще в дверях.
Эн-Джи выкроил минутку, чтобы присесть и выпить чашку несвежего кофе, и не хочет никаких помех. А Джек Уэйд — именно помеха.
— Ты вскрывал утром труп сгоревшей на пожаре? — говорит Джек. — Миссис Памелы Вэйл?
— Точно.
— У нее в легких не обнаружено дыма, — говорит Джек.
— Тебе-то кто об этом наболтал?
Вот уж не знаю, думает Джек. Но спрашивает:
— На оксид углерода анализ проводил?
Эн-Джи кивает.
— Сделал анализ крови на количество карбоксигемоглобина.
Окись углерода — большая любительница кровяных шариков. Проникая в тело, СО выискивает красные кровяные шарики и соединяется с ними. В трупе человека, задохнувшегося в угарном газе, в красных кровяных шариках СО обычно раз в двести больше, чем кислорода. Процент оксида углерода в крови бывает очень высоким.
— И каков был процент впитываемости? — спрашивает Джек.
— Меньше девяти процентов, — отвечает Эн-Джи.
Ну, этим, как известно Джеку, можно и пренебречь. Такое незначительное количество СО обугленное тело могло впитать через кожу.
