Вы меня не знаете - Имран Махмуд
Вот что они творили с Кирой. Думаю об этом и чувствую себя беспомощным. Ее забрали. С ней происходит что-то невыразимо ужасное. И хуже всего, что я ничего не мог с этим поделать. А что я мог? Я не ноль без палочки, но и не Сэмюэл Л. Джексон. Вы бы, скорее всего, позвонили в полицию. А полиция, как я вскоре узнал, тоже ничего особо не может.
Она не пропала. Она совершеннолетняя. Если ей хочется тусоваться с плохими парнями на Севере и курить пачками крэк, это ее право. Они-то с хрена должны что-то делать? У меня к ним нет претензий. Да, бывают копы-мудаки, но в целом они не отличаются от каких-нибудь дворников. Они делают что положено, но не больше. Если кто-то уронил мусорку на улице на их участке, они, скорее всего, все уберут. Если ты уронил мусорку у себя во дворе, они и пальцем не пошевелят. Если ты хочешь жить в свинарнике, им-то какая разница?
Вот так обстояли дела. Киры не было, а у меня в голове был один мрак. Я начал думать о ней в прошедшем времени – всего через пару недель. Как она обычно сидела, когда читала. Что надевала на работу. Какие были последние слова, которые она мне сказала. И что я ей сказал. В конце концов, поэтому-то я и пришел в себя. После того как мы поругались из-за того пацана, который залез в мою машину, и я решил спустить все на тормозах ради нее, я сказал ей кое-что.
– Я забью на это, но только потому, что не готов отпустить тебя.
Ну, может, не совсем так, но смысл был такой. Или, может, я даже не сказал это вслух, а только подумал. Короче, я вот о чем: пара недель, и вот я уже почти смирился, что ее нет. Что я тогда за мужик?
Я думал долго. Понятно, я не мог просто пойти в те высотки и всех перестрелять. Я даже не знал, где она. Но я знал, что, если порасспрашивать тех, кто тусуется в том районе, можно по крайней мере ее найти. Дальше я планировал болтаться в округе, пока ее не увижу, и потом забрать.
План был так себе. Но он сработал, и я в конце концов узнал, где она. Правда, сначала мне придется рассказать вам о Курте. Он – ключ к тому, как я нашел Киру. И ключ ко многому другому.
После того как Курт тогда сменил школу, я некоторое время его не видел. Он как бы исчез, и я не особо о нем думал. С такими детьми подобная херня случается. Сегодня они здесь, а завтра их и след простыл. Спустя неделю или месяц я, честно говоря, забыл о нем. Как я уже говорил, мы не особо дружили. Для меня он был просто большим пацаном, который сломал руку тому придурку. А потом – мне тогда вроде было шестнадцать – я однажды шел в магазин или еще куда и увидел перед собой на тротуаре здорового чувака. Такие ситуации – всегда напряг, сами понимаете. Обычно так делают, когда хотят быкануть. Типа у кого яйца больше, а кто зассыт? Я-то ссыкливым никогда не был. У меня в районе практически все об этом знали, и после пары стычек все поняли, что я за кадр, и оставили меня в покое. Хоть я никогда не был замешан во всякой гангстерской срани, никто не рисковал до меня докапываться. У меня правило такое: ты не лезешь ко мне – я не лезу к тебе. Но если нарвешься, очень вероятно, что это я тебя порву. Не поймите неправильно. Я все это терпеть не могу. Мне не нравится лезть в драку из-за какого-то сраного альфачества, но, если иначе никак, я готов.
Ну и вот опять та же херня. Я, который в шестнадцать лет был примерно такого же роста, как сейчас. И этот пацан размером со шкаф. Блин. С такими бугаями у меня своя тактика: врезать по коленной чашечке и метелить, пока они асфальт не начнут целовать. Если они не с пустыми руками, я обычно смываюсь. Как можно быстрее. Рисковать, что тебя на кусочки порежут, – оно того не стоит. И если есть вероятность, что чувак из банды, я лучше засуну гордость подальше и драпану. Короче, мы идем друг другу навстречу. Я смотрю вниз, но знаю, что мы все ближе, потому что этот здоровый лось загораживает свет. Я не видел его в районе, так что он не из банды, по крайней мере не из местной. И он один. Мы уже так близко, что между нами почти нет света. И когда я уже собирался вдарить ему по коленкам, он такой:
– Здорово, бро.
Я поднимаю голову: все лицо у него разъехалось в улыбке, аж светится.
– Твою мать, – говорю я, – Курт? Ха, чувак, тебя чем кормят?
С того дня мы начали общаться и уже не переставали, он реально стал моим другом. Как я уже говорил, мне нужно рассказать о нем, потому что он играет важную роль во всем, что случилось. Он – часть этой истории.
Когда я увидел его тогда, он в целом был такой же, но определенно изменился. Стал серьезнее. И теперь он никому ничего не спускал. Тогда он тоже не состоял в банде. Мы оба сумели этого избежать, хотя в нашем окружении это не так-то легко. Обычно, если тебя знают, то каждые пару недель у тебя на пороге возникает чувак из какой-нибудь банды и пытается тебя завлечь. Если ты им нужен, они готовы пообещать что угодно и угрожать чем угодно. Я им был не сильно интересен, хотя каждый новый человек – это плюс один, а количество по-любому важно. Но вот Курта они хотели. Они жаждали его заполучить, и, если бы видели, каких он габаритов, вы бы поняли почему.
Правда, вскоре я понял, что Курт не создан для подобной херни. Во-первых, деньги его не особенно заботят. Во-вторых, он терпеть не может, когда ему говорят, что делать. В другой ситуации этого было бы достаточно, чтобы от него отстать. В банде не нужны те, кем нельзя управлять. Почти все считают, что не позволят собой управлять, но так-то почти все пиздят. Практически любой человек сделает что
