Гарри Стейн - Серебряная пуля
— Я тебе не помешаю?
Он торопливо засунул бумаги обратно.
— Нет, конечно, нет… Просто я так удивился…
— Да здесь почти никого не бывает.
— Ага… — Он оторопело уставился на нее. — А ты любишь бейсбол?
— Да. Это игра чисел. А я люблю числа. Моя мама преподает статистику. — Она кивнула на табло со счетом в правой стороне поля. — У «Ореоли» дела не слишком хороши. Только три удара и уже две ошибки.
Он кивнул.
— Тим Салмон играет за «Ангелов».
С ума сойти. Откуда она знает, кто такой Тим Салмон?
— А Бо Джексон? Вот из-за кого я сегодня пришла, хочу посмотреть на человека со вставленным бедром, который способен бегать. — Она улыбнулась. — Настоящее чудо медицины. Правда? Разве можно сравнить с нашей возней?
Она снова неуверенно улыбнулась.
— Да, я знаю, но, к сожалению, он не играет.
— Да, не играет… И я знаю, что у него только двести тридцать три очка. Не так уж много. — Она посмотрела вниз на свою карточку со счетом, сверяя с числами на табло. — Сегодня вместо него играет Дэвис.
Логан не мог оправиться от потрясения. Ему бы во сне не приснилась такая женщина. Он напряженно думал, что сказать.
— Ну… А что ты ешь? — И тут же обругал себя. Почему-то при этой женщине коэффициент его умственного развития всегда падает на сорок пунктов.
Она взяла с подноса гамбургер.
— Да так, обычная еда.
— Ну, по крайней мере, здесь получше, чем в институте. — Он нерешительно помолчал. — А в Италии в больницах хорошо кормят?
— Да нет, тоже не очень. Но у нас врачи могут приносить еду с собой. Иногда я так делаю и здесь. Покупаю итальянские пирожные и шоколад. — Она полезла в карман и вынула конфету в золотой фольге. «Марачини». — Хочешь?
Он развернул конфету и сунул в рот.
— Вкусно.
— Это не глотают, Логан. Это же не «Поцелуйчики» Херши.
— А, извини.
— Я иногда угощаю своих пациентов в больнице.
— Угощаешь? — У Логана мелькнуло: а не нарушение ли это правил?
Она пожала плечами.
— Я так и дома делала. В больнице было много детей.
— В педиатрическом отделении?
Она кивнула.
— Но со взрослыми я тоже умею находить общий язык. Кажется, мелочь, но она помогает установить контакт с пациентом.
— Мне кажется, с детьми очень трудно работать.
— Пардон?
Он сказал так тихо, что она не расслышала.
— Я не знаю, но когда я вхожу в палату к детям, вижу маленькие столики и стульчики… — Он как-то слегка сгорбился. — Нет, я не могу даже читать литературу о раке у детей.
Сабрина не сводила глаз с Логана, с интересом рассматривая его.
— Тогда тебе сильно повезло, что мы в институте не лечим детей.
— Да. — Он помолчал, пораженный переменой в ее манере говорить. — Я понимаю, это непрофессионально…
Она отвернулась и посмотрела на поле.
— О, мистер Рипкен берется за биту.
Он почувствовал возбуждение. И тревогу.
— Значит, — подхватил он, — ты очень довольна работой в институте?
— Довольна? — Казалось, ее смутили слова Логана. — Да там, как в средневековом итальянском городе. И мне хочется от всего этого читать Макиавелли.
Логан понимающе рассмеялся.
— Правда.
— Некоторые люди просто ужасны! — Она помолчала. — Я надеюсь, ты с ними не дружишь.
— Нет, мое общение чисто профессиональное.
— Например, Ларсен и Стиллман. Величайшие эксперты по раку яичников и раку груди. Не так ли? А они терпеть не могут женщин. Не любят. Ну как такое может быть?
На поле команда «Ореоли» сгруппировалась, толпа взревела, когда мяч прошел между парой игроков слева.
Логан покачал головой.
— Сам не знаю.
Толпа стихла.
— Даже работа оказалась не такой интересной, как ожидала.
— Я думаю, большинство из нас разочарованы.
— Во Флоренции, где я училась, я специализировалась по эндокринологии, а здесь, — она пожала плечами, не скрывая своего разочарования, — какая польза от моей специализации?
— А я не знал, что ты эндокринолог.
— Да, и очень хороший, — засмеялась она. — К чему скрывать свой талант?
Она приятно смеялась. Он подался вперед.
— Слушай, у меня есть кое-что, что могло бы тебя заинтересовать…
Он вынул странички из кейса и изложил историю болезни Тилли, особенно подчеркнув, что пациент странно реагирует на лекарства, предписанные курсом.
Не отрывая глаз от поля, Сабрина внимательно слушала.
— А ты уверен, что в этом курсе не оговорен побочный эффект?
Он покачал головой.
— Абсолютно. Кто знает, может, это и не имеет никакого отношения к соединению Q? Может быть, это результат самой болезни.
— Знаешь, — сказала девушка, — у меня тоже несколько пациентов на этом соединении, и у одной женщины точно такие симптомы.
— Слабость, головокружение, резкая смена давления?
Она кивнула.
— Ну, может, не в такой степени. Ее врач в Нью-Джерси как-то справлялся с этим. — Она помолчала. — А ты был в библиотеке института? Проверил все по Q?
— Да я только начал. В архивах института собраны потрясающие данные по раку со всего мира. А то, чего нет в библиотеке, можно получить электронным способом. Единственные ограничения для исследователя только те, которые он сам себе ставит. К несчастью, — признался Логан, — я не силен в языках. Я знаю только английский и немного немецкий.
Сабрина покачала головой.
— Вообще-то стыдно для американца. — Потом, испугавшись, не задело ли его это, добавила: — Я не хотела тебя обидеть.
Он не мог удержаться и рассмеялся.
— Я понял.
— Но мой английский тоже несовершенен.
— Брось, Сабрина, ты его хорошо знаешь.
— Во всяком случае, — ее зеленые глаза заблестели, — я пошла в медицину именно из-за того, что мне интересен поиск.
— Хорошо сформулировала.
— А ты?
Он с минуту подумал.
— Да по той же самой причине. Но я думаю, стоит рассказать и об отце.
— А он тоже врач?
Дэн покачал головой.
— У него магазин канцелярских товаров.
— Так он хотел, чтобы ты стал врачом? Это его мечта?
— Чего он хотел от меня на самом деле — это чтобы я мог делать деньги. Я общаюсь с семьей раз в несколько недель, и отец никогда не забывает мне напомнить, что делать деньги я так и не научился.
Она засмеялась.
— Но это никак не связано…
— Он человек, который мог бы делать абсолютно все. Он достаточно умен. Когда умер его отец, он еще учился в школе, в старшем классе, и должен был помогать семье. Он пошел работать и уже никогда не вернулся к прежней жизни. Так что ничего особенного, у многих такая история.
— Я уверена, он тобой гордится.
Логан изобразил страдание на лице.
— Да нет. Скорее, он возмущается тем, что я делаю. — Логан умолк. Вдруг ему стало ужасно неловко. Он сказал слишком много этой женщине, и вся эта чепуха может ее только вспугнуть.
— А ты сама занимаешься каким-то спортом?
Сабрина заметила, что он сменил тему разговора, и отнеслась к этому с уважением.
— В Италии в старших классах я бегала. Но теперь даже хожу медленно.
— Так может быть… — он нерешительно помолчал… — может, мы как-нибудь пойдем поиграем в мяч?
Она кивнула.
— Да.
Он посмотрел на часы и нехотя поднялся.
— Боюсь, мне пора. Завтра ранним рейсом я лечу в Нью-Йорк.
— А зачем тебе в Нью-Йорк?
— Я был там в интернатуре, в Клермонте.
— У тебя там, наверное, друг?
Трудно поверить, или это его оптимистический настрой, но Логану показалось, что он услышал нотки ревности.
— Да, это одна из причин, почему я туда лечу. Он разводится.
— А, — сказала она ровным голосом, — ты хороший друг.
Он улыбнулся.
— He-а. Просто мне нужно оправдание, чтобы хоть на день удрать из института. Но это поддерживает мою репутацию хорошего парня.
— Что же… — Сабрина поднялась и протянула ему руку. — Я рада наконец познакомиться с тобой. Похоже, ты и не такой уж в конце концов плохой.
Она улыбнулась, и Логан пропустил мимо ушей небольшой нюанс в этой похвале…
— Спасибо, Сабрина, приятно слышать это от тебя.
* * *Попав на восьмичасовой рейс, Логан был в Манхэттене еще до десяти утра. Он не собирался встречаться с Пересом раньше половины первого, хотя ради этого он и прилетел, а свободное время воспринял как греховную поблажку, данную самому себе. Он взял такси и поехал в музей «Метрополитен». Там провел час в любимых залах — египтологии и средневекового оружия. Потом направился в небольшой музей, на выставку по истории спорта. Потом — на 59-ю улицу, у него еще было немного времени, чтобы посмотреть на новые игрушки, технические новинки, всегда потрясающие его воображение.
Рубен Перес пришел вовремя и ждал его перед отелем «Плаза». Увидев Логана, поднял пакет.
