Анна Белкина - G.O.G.R.
— Эй, Донецк, — отойдя подальше от облака мошек, Кошко почему-то как-то странно огляделся и заглянул за спину Хлебоедова. — А где товарищ сержант?
— Сидоров за мной плёлся, — пробормотал Хомякович. — Разве он не вылез?
— Нету, — помотал головой Кошко и снова отошёл в сторонку, потому что облако мошек плавно переместилось поближе к нему — облюбовали, зверюги, сейчас облепят.
— Куда ж он делся-то? — забеспокоился Хлебоедов и подошёл к тёмному входу в наполненное тайнами подземелье. — Саня! — он крикнул, а некто, призрачный, жуткий, кто живёт там, во мраке, прокричал в ответ леденящим эхом:
— Саня-аня-аня-ня-ня-ня!!!
— Чёрт! — чертыхнулся Хлебоедов. — Потерялся, что ли? Никто не видел, где он застрял?
— Неа, — Хомякович развёл руками, а Кошко пожал плечами.
— Погнали, мужики, надо Серёгину сказать! — решил Хлебоедов и шагнул по направлению к припаркованному в кустиках «Москвичу» Хомяковича.
Сидоров шёл в затылок к Хомяковичу, а потом вдруг… Сержант не знает, что заставило его повернуть направо, но он взял и повернул. Повернув, Сидоров сначала шагал, словно во сне, не разбирая дороги. А отойдя на порядочное расстояние, вдруг проснулся. Сообразив, что он остался совсем один, с потухающим фонариком в руках и без еды, сержант поддался коварной панике.
— Спасите! — пискляво всхлипнул он и, испугавшись эха, покатившегося под сводами пещеры, побежал в первую попавшуюся сторону.
Бежал Сидоров недолго: не смотрел под ноги и споткнулся о камень. Растянувшись носом вниз и упустив фонарик, сержант позволил страху съесть себя с потрохами, уткнулся лицом в земляной пол и принялся вопить:
— Помогите! Спасите! Спасите! Помогите!..
…Эммочка углубилась в бункер и начала разыскивать на полу забытую Филлипсом бумагу. Она никогда раньше не бывала тут одна — постоянно под ногами вертелся неудачник Филлипс. Ругаясь с ним, Эммочка не замечала, как в этом чёртовом бункере холодно и жутко — словно бы тут ещё со времён далёкой войны остался чей-то недобрый призрак, который и нацелился сейчас вцепиться в её беззащитную слабенькую шею…
— Да ну их всех куда ненужно! — рассердилась Эммочка, нигде не найдя утерянный лист.
Она уже собиралась уходить, а потом — начистить Филлипсу… лицо. Но вдруг услышала, что где-то там, в пугающей глубине бункера, куда она никогда не спускалась, неизвестная сущность издаёт леденящий вой. В испуге Эммочка застыла, а потом — попятилась.
— Что за чёрт? — прошептала она с дрожью и полезла в карман своей маскировочной старой и давно немодной куртки свободной правой рукой.
В кармане у Эммочки скрывалось не что-нибудь, а грозное оружие — пистолет. Теперь она явила его на свет божий и, держа наизготовку, стала медленно продвигаться в ту сторону, откуда летели нечеловеческие вопли.
Сидоров отчаялся найти выход. Он встал с пола и куда-то плёлся наугад, водя из стороны в сторону тускнеющим на глазах фонариком. Пройдя несколько шагов, сержант почувствовал, что откуда-то спереди подувает лёгкий ветерок. Это означало лишь одно: там выход.
— Ура! — сам не свой от радости, Сидоров забыл все свои беды и страх перед Горящими Глазами, которые то и дело сверкали в боковых ходах, и во всю прыть понёсся туда, откуда тянулся спасительный сквозняк.
Внезапно Сидоров встал, как вкопанный, пригвождённый к месту животным ужасом. Впереди сержант увидел свет, а в этом свете — ужасную фигуру незнакомца, который приближался к нему медленно, но угрожающе неотвратимо. Сидоров понял, что пред ним встал сам верхнелягушинский чёрт, обладатель Горящих Глаз, наводящий «звериную порчу», заедающий тех несчастных, кто посмел хоть немного приоткрыть завесу таинственности над ним!
Чёрт приблизился, Сидоров приготовился к неминуемой и страшной смерти от его зубов и когтей. Однако у этого чёрта не оказалось никаких когтей, зато в правой руке сверкает металлом пистолет! Мистический страх мгновенно рассеялся: это не чёрт, а бандит из банды Тени! Сидоров мигом превратился в бесстрашного мента — ловца бандитов — и крикнул:
— Стоять, милиция!
Одним прыжком сержант оказался возле растерявшегося «чёрта», ударом ноги лишил пистолета и приготовился схватить, скрутить и повалить. «Чёрт» как-то по-девчоночьи взвизгнул и бросился наутёк. Сидоров пустился в погоню, высвечивая «чёрта» фонариком, заключая его в круг света. «Чёрт» проворно скакал к выходу — туда, где заканчивалось подземелье и начинались степные просторы. Он выскочил на солнечный свет — и Сидоров не поверил своим глазам: «верхнелягушинским чёртом» оказалась Маргарита Садальская!
— Стой! — Сидоров решил, что непременно догонит «киевскую колдунью» и поймает её, чтобы потом показать Серёгину.
Однако Маргарита Садальская оказалась быстра и неутомима. Сидоров уже отдувался и задыхался, двигался медленнее и медленнее, а вот, «колдунья» не сбавляя темпа, удалялась туда, где торчал подлесок. Наверное, это колдовская сила ей помогает. А у Сидорова ничего нет, кроме собственных ног и неважной физической формы — как для стайера.
Маргарита Садальская уже нырнула в подлесок, а вот Сидоров — споткнулся о корень и на всём скаку врезался в землю. Он не сильно ударился, потому что повалился в муравейник, но «киевская колдунья» уже была безвозвратно упущена.
Глава 22. Черт??
— Эх! — Сидоров выбрался из муравейника, освободился от большущих рыжих муравьёв и с досадой махнул кулаком.
Сержант ещё видел, как мелькает вдалеке удаляющаяся спина «киевской колдуньи», однако спустя минуту и спина исчезла среди подрастающих осинок. Тут же Сидоров вспомнил, что отстал от своих товарищей. «Наверняка они меня ищут! — подумал про себя сержант. — А этот Кошко наверняка начнёт болтать, что меня, якобы, ихний „чёрт“ заел! Суеверный, как старуха! Надо найти их…». Сидоров решил не спускаться больше ни в какие пещеры, а отыскать Чёртов курган просто так, идя по верху. Сержант огляделся, попытался сориентироваться на местности и решил, что Чёртов курган должен быть к северу отсюда, а на север он попадёт непременно — если пойдёт направо. Сидоров так и сделал: пошёл туда, куда указывала его правая рука.
Филлипс был доволен тем, что наконец-то оставил противную Эммочку с носом и сумел уехать от неё со всеми документами. Ведь это он ей специально сказал, что потерял бумагу — чтобы Эммочка отправилась на поиски, позволив ему сбежать. Филлипс ехал в кашляющем и трясущемся «Жигулёнке» по вязкой грунтовой дороге и думал о том, что пока Эммочка будет петлять по лесам и степям, он успеет заехать в Мышкино, забрать из её гаража джип, а потом — он уедет в Красное и будет действовать оттуда. А Эммочке он «подарит» на память разбитый «Жигулёнок» и большой, горячий привет в виде добротного кукиша.
Впереди уже показалось похожее на большую лужу озеро Лазурное, Филлипс готовился въехать на хлипенький мостик. И тут, откуда ни возьмись, словно бы из-под земли, перед его «Жигулёнком» выскочила какая-то странная машина. Похожее на внедорожник, но с огромным бампером и узкими щелями вместо окон, механическое чудовище на полном ходу смело малосильную машинку Филлипса с дороги в кювет, и «Жигулёнок» скатился под мост и задними колёсами бултыхнулся в мутную коричневую воду.
Филлипс навернулся головой о руль и теперь словно сквозь дымку видел, что железный монстр остановился около моста, его передняя дверца не открылась, как обычно бывает у машин, а поднялась вверх и из-за неё показалась фигура человека. Незнакомец в кепке с низко опущенным козырьком и в рыбацких сапогах проворно спустился по крутому берегу и приблизился к поверженному «Жигулёнку». Филлипс оторопел: он подумал, что водитель чудовищной машины сейчас пристрелит его, безоружного, как пташку. Но этот странный «рыбак» сделал только то, что полез «Жигулёнку» в багажник и выволок из него железный ящик, который Филлипс и Эммочка обнаружили в покинутом нацистском бункере. Они вдвоём его едва тащили, а вот этот незнакомец, не снимая кепки, выхватил ящик, как соломенную корзинку, взобрался вместе с ним назад, на дорогу и закинул в свою устрашающую машину. Затем он вернулся и вытащил ещё и картонную коробку, где лежали похищенные из сельсовета документы. Вместо того, чтобы броситься героически отбивать бесценные бумаги, Филлипс просто притворился мёртвым — испугался. Но не столько самого незнакомца, сколько его страшного вездехода. Филлипс дождался, пока этот «бронетранспортёр» исчезнет с горизонта, и только тогда решился выползти из изувеченного и ограбленного «Жигулёнка», и свалился на илистый мокрый берег. Голова гудела — хорошо стукнулся — и на лбу, кажется, начала надуваться шишка. Филлипс увидел, что на левом крыле его пострадавшей машинки красуется огромнейшая вмятина — в одном месте металл даже пробит насквозь и из дыры торчат ошмётки двигателя. Нет, с такой «раной» «Жигулёнок» уже не заведётся. Придётся Филлипсу ползти к Эммочке ползком и пресмыкаться перед ней часа два, выпрашивая прощение и право залезть под крышу её лачужки.
