Анна Белкина - G.O.G.R.
— А ваше где? — напёрла она на Петра Ивановича.
— Вот…
«Кубышка» всучила сержанту свой подсвечник. Выхватила документ из рук Серёгина, покрутила так и эдак, посмотрела на свет, даже понюхала. Отдала назад.
— Не подделка? — осведомилась она после такого детального изучения.
— Нет-нет, — замотал головой Пётр Иванович.
Дама выхватила у Сидорова подсвечник.
— Кабинет номер три! — бросила она и удалилась.
— Мымра! — буркнул Сидоров.
— Да уж, — выдохнул Пётр Иванович, пряча удостоверение во внутренний карман пиджака. — Такая прожуёт и выплюнет…
Милиционеры отправились на поиски кабинета номер три. На ближайшей от входа двери значилось:
«9.
Бухгалтерия.
Режим работы:
Пн. 9.00–17.00
Чт. 10.00–17.00
Вт., ср., пт. — неприёмные дни.
Сб., вс. — выходные»
Хотя сегодня и был «Пн.», а часы показывали 9.10, окошко «Бухгалтерии» было наглухо захлопнуто, а на приклеенной к нему бумажке корявенько выведено большими печатными буквами: «Ушла».
— Это — не то, — сказал Сидоров, прочитав табличку и бумажку.
Возле девятого располагался шестой — «Архив». На двери «Архива» ясно виднелись следы пожара: левый нижний угол почти весь обуглился, чёрные пятна копоти поднимались вверх, к ручке. Рядом с «Архивом» была узкая дверца без опознавательных знаков, за ней следовал кабинет номер один — «Инвентарная», а потом — четыре — «Отдел кадров». Так, переходя от одной двери к другой, Пётр Иванович и Сидоров добрались до конца коридора. Давно не мытое зарешеченное окно, увешанное кашпо с полузасохшими цветами, пропускало неверный рассеянный свет. На сером подоконнике и под ним — «бычки» и бумажки: мусорной корзины не было.
— Вот он, три — «Глава сельсовета Семиручко К. Н.»! — выкрикнул Сидоров, тыкая пальцем в самую последнюю дверь. — И это, наверное, тот Семиручко, которому Зайцев отправлял своё письмо!
— Ну, наконец-то, — сказал Серёгин и постучал. — А насчёт письма и Зайцева — мы у него спросим — не отвертится.
За дверью — тишина.
— Вышел, что ли? — осведомился Сидоров.
— Не знаю, — пожал плечами Пётр Иванович и постучал ещё раз.
На сей раз из кабинета номер три послышалось недовольное бормотание:
— Ну, кто там ещё? Сколько раз я просил не беспокоить меня сегодня!
«Надо заходить!» — решил Пётр Иванович, храбро открыл дверь и сделал большой шаг внутрь. Сидоров последовал за ним. Интерьер кабинета не блистал роскошью. На стенках — такие же обои, что и в коридоре. По углам и на окне — полно паутины. Паркет на полу затёрт до дыр. Мебели мало: книжная полка, сейф, четыре неодинаковых стула. Посреди кабинета стоял письменный стол, а за ним сидел кургузый человечек со сдобными щеками и сердито, исподлобья смотрел на вошедших.
— Вы кто? — изумлённо выговорил он.
Пётр Иванович вежливо поздоровался и объяснил, кто они и зачем пришли. Семиручко ещё больше нахмурился, сдвинул брови. Схватил короткими пальцами толстую ручку и постучал ею по столешнице.
— Архив сгорел! — выплюнул он.
— Весь-весь? — осведомился Серёгин.
Семиручко кивнул.
— А можно проверить?
Глава сельсовета помялся, промычал что-то, а потом набрал воздуха и рявкнул:
— Клавдия Макаровна!!
В коридоре послышался стук каблучков, и прибежала та самая пухлая дама. Глянула на милиционеров.
— Чего хотят? — справилась Клавдия Макаровна.
— Откройте им архив, — устало протянул Семиручко.
Клавдия Макаровна фыркнула что-то вроде: «Мешают работать!» и вышла, жестом пригласив Петра Ивановича и Сидорова последовать за собой. Подойдя к «6. Архив», она порылась в кармане, извлекла оттуда ключ и открыла им подгоревшую дверь. В архиве пахло гарью, плесенью, мышами и сырой бумагой. Повсюду стояли шкафы, заваленные толстыми папками и отдельными листами. Некоторые листы валялись прямо на полу неопрятными грудами. Пётр Иванович чиркнул спичкой и зажёг маленькую свечку, стоявшую на специальной тумбочке в банке с надписью «Чумак. Солені огірочки. З лану до столу». Светлее от этого почти не стало, но всё же, сделалось как-то уютнее. Милиционеры принялись разгребать горы информации, просматривали все папки, перечитывали всё, что было хоть как-то связано с Гопниковым и тринадцатым домом. Таких документов было маловато. Пётр Иванович нашёл старую книгу регистрации, разрешение на реконструкцию особняка и заселение в него. И всё. О самом Гопникове — ничего. Действительно, сгорело, наверное. В основном в документах говорилось про всякие дела колхоза «Красная звезда». «Сельхозвыставка № 1, 2, 3…», «Корова Маргаритка — победительница по удоям…», «Зюзько Анна Викентиевна — чемпионка среди доярок»… Пётр Иванович только и делал, что отсеивал ненужное. Сидоров обследовал самый дальний шкаф. Чтобы достать до верхней полки, ему понадобилось на что-то залезть. Сержант нашёл стул. А когда потянулся за ним, то заметил в углу ещё одну внушительную груду бумаг. Сверху на ней сидела крупная серая мышь и бесцеремонно грызла большой жёлтый лист ватмана, подгоревший с одной стороны.
— Брысь! — нагнал её Сидоров и топнул ногой.
Мышь испарилась. Сидоров отставил в сторону стул, подошёл и взял ватман в руки. Посмотрел. На старом листе виднелись какие-то чертежи. А аккуратно выведенный заголовок гласил: «Панска усадъба в сЂле ВЂрхние Лягуши. Объщий видъ». Сидоров отложил этот лист, взял следующий. «Панска усадъба в сЂле ВЂрхние Лягуши. Планъ кухни», «Планъ подъвала»… и т. д. и т. п. Сержант переворошил всю груду. То, что его заинтересовало, сложил отдельно.
— Пётр Иванович, — сказал Сидоров. — Я нашёл.
Несмотря на протесты Семиручко, милиционеры забрали всё, что представляло для них хоть какой-то интерес. Свернув чертежи трубкой, они попрощались с Константином Никаноровичем и покинули сельсовет. Как только они спустились с крыльца, откуда-то возник дед Захар Захарыч.
— Ждоровеньки булы! — шепеляво выкрикнул он.
Пётр Иванович и Сидоров тоже поздоровались.
— Я — коммунист! — прошамкал Захар Захарыч. — Всю войну прошёл. Смолоду был за наших, за правое дело! Вы, ребята, бачу, орлы! Даёте жару капиталистам, белякам проклятым! Они думали, что так себе, легко отбоярятся, ан нет! Я вам подскажу, — дед поскрёб подбородок, огляделся. — Только не тут, не на людях. Айда в пивную, там с утреца тихо, можно побалакать.
Милиционерам было неохота тратить время на беседы, но дед настаивал.
— Я-то старой, — говорил он. — Но вы-то молодые. Вам пропадать от них. Они, фашисты, там такое плетут! Вместе с Гопниковым с ихним! Настоящий заговор замыслили. Сами вы не распутаете. Тут знающий человек нужен!
Пётр Иванович понял, что Захару Захарычу что-то известно о Гопникове. Поэтому он согласился.
Глава 6. Рассказ деда Захара
В пивнушке «Кафе „Мороженое“» только что закончили уборку. Столы, вытертые мокрой тряпкой, были ещё влажные. Уборщица тётя Дуся стирала с барной стойки липкие следы разлитого пива. С потолка гирляндами свешивались усеянные мухами липучки. Посетителей не было: обычно они появляются по вечерам. Упитанная барменша Лиля удивлённо смотрела на троих человек, усаживающихся за дальний стол. «И чего это Захар Захарыча с утра пораньше принесло?» — подумала она, но ничего не сказала, а продолжала протирать и ставить в металлическую сетку пивные кружки.
Пётр Иванович заказал лимонад для себя и Сидорова, и пиво для деда Захара. Дед сдул пену, отхлебнул, вытер рукавом усы и бороду.
— Я тогда ещё молодой был, — проговорил он. — Работал на заводе «Хозтехник»…
Дед Захар погрузился в воспоминания о своей рабочей молодости. Оказывается, раньше, ещё до войны, Верхние Лягуши были большим, богатым колхозом «Красная звезда». А рядом с «Красной звездой» стоял завод сельскохозяйственной техники «Хозтехник», где дед Захар после техникума работал токарем.
Однажды Захару Захаровичу прислали чертежи, чтобы он выточил по ним детали. Изучив чертежи, токарь понял, что никогда раньше не видел вычерченных на них деталей. И, естественно, не мог сказать, для чего предназначались эти непонятные штуковины. Захар Захарович, конечно же, выполнил заказ, сделал все детали в означенном на чертежах количестве, сдал их по форме. А потом вдруг заявляется к нему в цех директор и говорит, что Захар Захарович украл эти детали. Вернее, что они пропали, и в краже подозревают Захара Захаровича. Вслед за директором топал внушительных размеров милиционер.
Захар Захарович, естественно, только руками развёл.
— Я всё выполнил, сдал, — начал он оправдываться. — Вот, Сан Саныч, приёмщик, подтвердит…
Но оказалось, что приёмщика Сан Саныча вчера арестовали. Тоже за кражу. И Сан Саныч, якобы, показал на него, Захара Захаровича. Бедного токаря заковали в наручники, и повели на улицу под изумлённые взгляды других рабочих. Когда его проводили по коридору, Захар Захарович случайно заглянул на сырьевой склад через приоткрытую дверь, и увидел там заместителя директора, который передавал те самые детали не кому-нибудь, а Гопникову! Он хотел обратить на это внимание милиционера, но тот почему-то стукнул Захара Захаровича пистолетом и не пожелал более говорить с арестованным.
