Филипп Ле Руа - Последний Завет
Внезапно вспыхнул свет. Расширенные зрачки Натана ослепли на несколько секунд. Когда зрение вернулось к нему, он узнал Теда Уолдона, стоящего посреди гостиной с кольтом сорок пятого калибра в руке и с усмешкой на губах.
– Так это т…
Уолдон не успел закончить фразу – за утратой зубов, губ, челюстей. Удар ноги, снесший ему пол-лица, начался на «так это» и попал в цель на «т». Натан так и не узнал, что альбинос хотел сказать, хоть тот и остался жив. Эта позаимствованная из кинофильмов мания радоваться победе прежде, чем противник будет нейтрализован, не раз спасала Натану жизнь, в том числе и сегодня. Пол вокруг него был устлан телами, находившимися в довольно жалком состоянии. У Уинни Великана больше не было носа, а лицо стало таким же плоским, как дверная створка, которую он поцеловал. Чак Гиена выплюнул зубы и проглотил язык. У Фрэнка Меченого в ноздрях застрял подбородок. Что касается самого Уолдона, то на весь остаток убогой жизни его ожидало кормление через соломинку. Но при некоторой удаче и с большими усилиями эстетической хирургии квартет из Фэрбэнкса еще мог бы выкарабкаться, по крайней мере, если бы Натан вовремя вызвал «скорую».
Он проверил по углам, не затаился ли еще кто, и выпил стакан воды. Тишину нарушал лишь разбушевавшийся океан. Натан сбросил покалеченную шайку в подвал и запер на ключ. Потом, утомленный перелетом и своим энергичным возвращением, решил соснуть. Из парадоксальной фазы сна его вырвал мелодичный звонок. По электронной почте пришло сообщение.
В почтовом ящике его портативного компьютера теснились три е-мэйла от Нортона. Преемник Максвелла терял терпение. В выражениях, от послания к посланию все менее отточенных, он понукал Лава поскорее дать ему детальный отчет о ходе расследования. Натан на скорую руку накатал рапорт, приукрасив его подробностями и объявив устроителем бойни в лаборатории Владимира Коченка, как и было условлено с Драготти:
…Виновность этого русского подтвердилась во время моего визита в Ватикан. Кардинал Драготти располагает письмом отца Альмеды, в котором тот признается, что по собственной воле участвовал в инсценировке воскрешения Этьена Шомона, которую агент Боуман осуществил в лаборатории Фэрбэнкса. Видеозапись этой мистификации должна была побудить Владимира Коченка к действию. Боуман целый год пытался доказать виновность русского в смерти французского исследователя. Он в самом деле был убежден, что именно люди Коченка напали на лагерь Шомона во время его последней экспедиции на Аляску и уничтожили снаряжение, без которого там невозможно выжить. Идеальное убийство. Коченок таким образом избавлялся от мужа Карлы Шомон, которую страстно желал. Узнав в декабре, что Этьена вернули к жизни и что тот может заговорить, он организовал его окончательное устранение, заодно перебив и научную группу, занимавшуюся этим опытом. При этом он постарался выдать массовое убийство за действия грабителя или фанатика. Фетва, объявленная Тетсуо Манга Дзо, послужила ему прикрытием, а также принесла шестьсот тысяч долларов. Кардинал Драготти согласен раскрыть тайну исповеди и готов предоставить в распоряжение правосудия письмо отца Альмеды, равно как и кассету Боумана. Проект «Лазарь» закрыт. Больше не пытайтесь со мной связаться.
Не отправляя отчет, напечатал второй, гораздо более близкий к действительности, где привел точные факты. Пересказал свой долгий разговор с Драготти, указал местоположение сейфа и поведал о тяжкой тайне, хранимой братством.
Его указательный палец колебался, зависнув над клавишей компьютера. Какое из двух посланий отправить? Шестое чувство подсказывало, чтобы он придерживался своей договоренности с кардиналом. Так что в электронный почтовый ящик ФБР ушел первый вариант. Заодно он послал копию Драготти, чтобы их версии событий не расходились.
Натан уже собирался выйти из сети, когда заметил еще одно непрочитанное послание. От Кейт. Отправленное 17 января без четверти двенадцать, то есть всего за несколько минут до смерти молодой женщины в Риме и уничтожения ее ноутбука.
137
Натан, отправляю вам эту записку через вэб как бутылку с письмом, поскольку мне не удалось поговорить с вами сегодня утром. Брэд дрыхнет, словно младенец, у меня под боком, а вы в полном отрубе лежите в соседнем номере. Так что я решила включить свой ноутбук и написать вам. Вы взорвали мою жизнь ко всем чертям, Натан. И правильно сделали. Благодаря вам я осознала, что барахталась в иллюзии, что была лишь продуктом разных культур, которые скрывали мою истинную природу. Сами видите, что не только зло влияет на мир, как вы постоянно твердите. Типы вроде вас благотворно действуют на окружающих. Ну да, вы расширили мое сознание! Впервые я задала себе вопрос: «Какова истинная природа человеческого существа?», а не «Какова истинная природа эскимоса или американца?» Однажды я найду ответ. А пока я уже стала другим человеком. Без вас я все еще была бы завалена своей писаниной и мечтала заменить такого кретина, как Уэйнтрауб. Вы представляете ценность для других, Натан, вот почему вам надо поскорее залечить эту рану на черепе. В противоположность тому, что вы могли бы вообразить своим умишком, я вас необычайно ценю. И не по профессиональным причинам. Я ошибалась на ваш счет и сожалею об этом. Я выросла среди льдов и снегов и никогда не была избалована человеческим теплом. Прежде (хочу воспользоваться торжественностью момента, чтобы раскрыть вам, как обещано, мой пресловутый интимный секрет) я не любила мужчин. Я даже завела связь с одной женщиной – столь же тайную, сколь и пылкую. Надо признаться, что мужской пол, особенно там, где я живу, не слишком-то достоин уважения. Благодаря этому новому делу я по крайней мере кое-что узнала о вашем племени. Насчет вечной жизни, которую сулил проект «Лазарь», я, быть может, выяснила не так уж много, но вот насчет мужчин – да. Вы мне показали, что не все мужики самодовольные самцы, мачо, фаллократы, грубые, примитивные, бесхарактерные, алкоголики и крикуны. Но воспользовался этим Брэд, поскольку вы по-настоящему не были свободны. Мы трахаемся как безумные, хотя временами я предпочла бы, чтобы это были вы. Теперь я его люблю и именно поэтому чувствую себя более свободной, чтобы излить душу, хотя высказать все это вам в лицо мне было бы трудно. Так что вываливаю все чохом, как бог на душу положит, через Интернет, надеясь, что вы сами сумеете отобрать нужное и что не сразу с этим ознакомитесь.
Я знаю, что вы влюблены в Карлу Шомон, и я вас не упрекаю, поскольку она умна и очень красива. Я бы и сама не устояла. Тем не менее будьте осторожны, Натан. Я попыталась было заговорить на эту тему сегодня утром, но вы были не слишком восприимчивы. Поговорю с вами об этом снова, ближе к вечеру, когда у вас в голове прояснится. Со мной-то, боюсь, из-за перелета этого не случится, так что пишу, пока что-то соображаю.
Как вы могли заметить, проникнув в мой кабинет, я пожирательница досье. Я прочесала все рапорты, касающиеся проекта «Лазарь». Увы, сегодня все разучились читать, вот почему на эту деталь никто не обратил внимания. Но вы, как вы-то на нее не наткнулись?! Перечитайте запись короткого допроса, которому Уэйнтрауб подверг Карлу Шомон после ее приезда в Фэрбэнкс. Присоединяю копию интересующего отрывка из протокола:
Специальный агент Уэйнтрауб: Почему вы в прошлом году не приехали на Аляску, чтобы встречать мужа по возвращении из экспедиции?
Карла Шомон: Я не могла. Моя дочь болела ангиной…
Специальный агент Уэйнтрауб: Однако ваша свекровь, мадам Женевьева Шомон, заявила, что это не помешало вам праздновать Рождество.
Карла Шомон: Не могла же я сказать Леа в канун Рождества, что ее отец погиб!
Как это весьма справедливо подчеркивает Карла, об исчезновении Этьена Шомона было объявлено вечером 24 декабря. Но вот чего не учел Уэйнтрауб (да и никто другой, впрочем), так это девятичасовую разницу во времени между двумя точками! Вечер 24-го на Аляске соответствует утру 25-го во Франции. Так что вечером в сочельник Карла еще просто не могла знать о драме! Из-за этой путаницы Уэйнтрауб невольно подтолкнул ее признаться, с каким именно настроением она встречала Рождество: вечером 24-го Карла уже знала, что ее мужа нет в живых. Год спустя ей не удалось солгать так же хорошо, как в прежних своих показаниях. Как, по-вашему, она могла узнать раньше всех, что Этьена нет в живых, если только не сама спланировала его убийство? И как она это устроила? И каков мотив? Поразмыслите об этом на досуге. Сами видите, что Коченок не так уж повинен в убийстве Шомона, как могло бы показаться.
Закругляюсь, потому что слышу какой-то странный звук в комнате. Недоумеваю, что бы это могло быть.
Неужели за мной следят от самого Фэрбэнкса? Ладно, посылаю е-мэйл и иду проверить, не заразилась ли от вас паранойей. До скорого.
