Корни ненависти - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури
– Помогите мне кое-что прояснить, – обратился я к доктору Геваре. – Жертва родилась с синдромом Марфана, так?
– Верно. Длинные и тонкие конечности, впалая грудная клетка, сколиоз, плоскостопие, маленькая нижняя челюсть, колобома[18] радужки… И ослабленные стенки аорты. Не знаю, что он проглотил или был вынужден проглотить, но его сосуды не выдержали расширения, которое за этим последовало. Люди с синдромом Марфана обычно находятся под тщательным медицинским наблюдением. Пострадавший наверняка знал о своем состоянии. Держу пари, мы обнаружим в крови следы лекарств.
– Что-нибудь еще, доктор? – спросила Альба.
– Да, хотя не совсем по теме. Получена ДНК крови, найденной на месте исчезновения сестер Найера.
– Расскажите, – попросила Эсти.
– Вся кровь на ковре в спальне принадлежит младшей сестре. Не знаю, поможет ли это вам. Мы взяли образцы ДНК у родителей, а криминалисты привезли грязную одежду обеих сестер. Кровь совпала с ДНК, которую мы нашли на трех вещах младшей девочки. Вот и все, что у меня есть на данный момент.
У Альбы завибрировал телефон. Глянув на сообщение, она нахмурилась.
– Доктор Гевара, пожалуйста, держите нас в курсе. И спасибо за все.
Альба нажала отбой и с обеспокоенным видом посмотрела на нас с Эсти.
– Комиссар Медина созывает экстренное совещание. Это не сулит ничего хорошего.
Мы молча покинули кабинет. Два открытых дела. Столько всего еще предстояло проанализировать и решить…
Мы вошли в темную комнату, где проектор транслировал на стену фотографии двух сестер. Слегка полноватая Стефания выглядела застенчивой. У Ойаны были необыкновенные волосы до талии. Ее портрет бесконечно повторялся на плакатах, расклеенных по всему городу. Комиссар с серьезным выражением лица махнул рукой, предлагая нам сесть. Сам он остался стоять.
– Мы две недели бьемся над делом «Холодное сердце» – и все без толку. Теперь еще с покойником разбираться… Можете себе представить, как на меня давят сверху, требуя объяснений по делу Андони Ласаги. Умер ли он естественной смертью, покончил ли с собой, был ли это несчастный случай или убийство? Итак, давайте по порядку: во-первых, что известно на данный момент о пропавших сестрах?
– Обе несовершеннолетние, – начала Эстибалис. – Стефания и Ойана Найера, семнадцати и двенадцати лет. Старшая – ответственная девочка. Младшая еще совсем ребенок и бунтарка по натуре. Родители молоды, преподают в консерватории имени Хесуса Гуриди по классу фагота и виолончели. Семья со средним достатком, своя квартира на улице Пинторерия. По словам отца, дочери хорошо ладили. Однако мать в его отсутствие сообщила, что сестры часто ссорились; она объясняет это различиями в возрасте и характерах. В ночь исчезновения девочек родители отправились ужинать с друзьями и оставили младшую дочь на попечении старшей. Домой вернулись за полночь, в двадцать минут второго. Мы проверили записи с камер видеонаблюдения ближайших магазинов. После ухода родителей и до их возвращения никто не входил в подъезд и не выходил оттуда. Если вы скажете, что такое невозможно, и посоветуете нам просмотреть отснятый материал снова, то мы уже несколько раз это сделали…
– И прежде чем вы зададите следующий вопрос, – вмешался я, – замечу, что улица не слишком оживленная. Девочки пропали в конце августа, в будний день. В городе в это время почти никого, большинство разъезжается в отпуска. На записях нет машин, закрывающих обзор, – входную дверь хорошо видно. Что же до самого здания, здесь начинаются странности. Когда родители вернулись, квартира была заперта изнутри. Девочки всегда так делали, когда оставались одни. Мобильный телефон Стефании был выключен в двадцать два тридцать восемь, что не совсем обычно для подростка, если только она не легла спать пораньше. По словам родителей, это маловероятно. У младшей сестры телефона не было. Опережая ваш вопрос – окна тоже закрыты изнутри. Больше всего настораживает след крови на ковре в спальне старшей девочки. Доктор Гевара только что подтвердила, что кровь принадлежит Ойане.
– И много ее?
– Всего двенадцать миллилитров. Не представляет угрозы для жизни, если вы об этом. Она не истекла кровью – по крайней мере, в квартире. Криминалисты также осмотрели лестницу и вестибюль, крови больше не обнаружили. Деньги и одежда на месте. Родители не верят, что девочки сбежали. Они хорошо учились, не имели проблем с наркотиками, в социальных сетях старшей дочери ничего подозрительного. Версия о похищении с целью выкупа кажется все менее состоятельной: с родителями никто не связывался. Мы с инспектором Руис де Гауна в постоянном контакте с ними; вряд ли они лгут. На всякий случай мы установили наблюдение, а офицер Милан Мартинес отслеживает их банковские счета. Никаких подозрительных переводов, указывающих на то, что они за нашей спиной собирают деньги или просят помощи у знакомых. След крови заставляет опасаться худшего. Нападавший мог ударить Ойану по голове, чтобы оглушить ее и припугнуть Стефанию. Или же сестры поспорили. Короче говоря, неясно, что произошло. Реконструировать события сложно. Мы не уверены, что это похищение с целью выкупа или побег: им некуда было идти и неоткуда взять деньги.
Меня крайне беспокоило, в каком направлении вели наши гипотезы.
– И что вы думаете, инспектор Лопес де Айяла? – Комиссар уселся на стол для совещаний и постучал по фотографии девочек, которая теперь проецировалась на его кожу. Выглядело жутковато.
– Что место преступления говорит само за себя.
Прозвучало не очень, знаю. Иногда я словно сам с собой разговариваю.
– Что вы имеете в виду?
Во взгляде Альбы, брошенном на меня, читалось: «Пожалуйста, давай без шуток».
– Сцена постановочная, – уточнил я.
– Не могли бы вы пояснить?
– Это типичная загадка запертой комнаты. Двери закрыты изнутри, жертвы растворились в воздухе, тел нет… С другой стороны, кровь младшей сестры предполагает борьбу, принуждение либо насилие и ведет нас к старшей сестре, как бы указывая на то, что она причинила вред младшей или случайно убила ее. Мы осмотрели мебель, стены и пол: следов ДНК девочки больше нигде нет. Орудие преступления мы также не нашли. Скорее всего, им стал случайный предмет, достаточно тяжелый, чтобы поранить до крови. Вот почему я говорю, что сцена поставлена для того, чтобы сбить нас с толку и повести в двух совершенно разных направлениях.
– И что вы предлагаете?
– Единственное, что в наших силах: продолжать их искать, живых или мертвых. Давайте не будем строить гипотезы о том, что произошло, пока девочки – или их тела – не найдутся. Сцена исчезновения создана для того, чтобы отвлечь нас от главного, а именно – от поисков. Но мы не сдадимся. Мы продолжим операцию «Холодное сердце».
В этот момент нас прервал робкий стук в дверь.
– Милан, стучаться
