Мы мирные люди - Владимир Иванович Дмитревский
— Может быть, я хватил лишнячка?
— Ничего, ничего, продолжайте в этом же духе, я вам только благодарен. Между прочим, халвы купили? Я заметил, что Ирина Сергеевна любит халву. Да не суйте мне свой перечень! На что он мне нужен?!
— Как на что?! Нет уж, вы посмотрите. Вам сколько исполнится-то?
— Ровно сорок.
— Оказывается, вы мальчишка! Мне, батенька, под пятьдесят. Вдовел два раза и то жениться собираюсь. Женить вас надо, женить! Батюшки! А сухарница? — вдруг спохватился он. Растрепал по ветру бороду и, взмахивая руками, устремился в поселок. — Черт возьми, как это я упустил из виду такой важный предмет? А ведь сейчас магазин закроют!
Модест Николаевич посмотрел ему вслед:
— Он мне казался всегда таким скучным, вечно говорит что-то длинное... А оказывается, душа-человек. Увлекается как! Друзья познаются не только в беде, но и в удаче.
С утра на квартиру Байкалова стали поступать подарки. Тоня принесла и оставила у Кузьминичны охапку цветов. Агаповы прислали огромный торт домашнего приготовления. На торте была выведена кремом надпись: «С днем рождения!» Агаян подарил абажур. Василий Васильевич — круглый столик.
Байкалов был растроган.
3
Торжество началось шумно: Кузьминична уронила поднос и перебила половину чайного сервиза. Как всегда в таких случаях, стали уверять, что бить посуду — хорошая примета, что беда небольшая, можно купить другой, благо Касимов привез в свой магазин целую партию новых товаров. Но расстроенная Кузьминична долго еще ахала и причитала.
Тоня привела с собой Нину Быстрову, ту самую быстроглазую Нину, которая заставила Агапова танцевать вальс. Однако сейчас Нина не выглядела такой храброй, сидела тихо и все пряталась за Тоню. И она, и Тоня были в красивых белых платьях, Ирина тоже выглядела нарядной. Марья Николаевна вложила в это всю душу: платье на ней было розовое, отделка извлечена из чемоданов Марьи Николаевны, а туфли только-только сшиты на заказ у местного сапожника.
Все три нарядные гостьи: Тоня, Нина и Ирина — бросились убирать черепки разбитой посуды, вытерли пол, залитый чаем и вареньем, и побежали утешать Кузьминичну.
Когда все сели за стол, Агаян произнес длинный тост, полный восклицаний, лирических отступлений, уклонений в сторону и предсказаний самого большого счастья.
— Такого счастья, такого счастья! — восклицал Агаян, сверкая глазами в Иринину сторону, — которого ты, кацо, ждешь, как весна соловья!
Василий Васильевич ухватился за слово «соловей» и привел много данных о разведении певчих птиц вообще и соловьев в частности. Отсюда он легко перешел на птицеводство и привел сравнительные цифры развития птицеводства в дореволюционной России и у нас.
— Скажите, пожалуйста, — вдруг громко и внятно спросила Нина, эти цифры на какой период составлены? На нынешний год?
— Ну да, — в некотором замешательстве подтвердил Василий Васильевич.
— В таком случае они не точны! — решительно заявила Нина при общем смехе.
— То есть как так не точны? — взметнулся Василий Васильевич, готовый ринуться в спор.
— Нинка! — останавливала подругу Тоня.
— Цифры не точны, — продолжала Нина, — потому что в них не учтено, что с приездом Ирины Сергеевны у Агаповых ежедневно режут по одной курице к обеду!
У Василия Васильевича было растерянное лицо. Все аплодировали, предлагали чокнуться с Ниной. Наконец и Василий Васильевич рассмеялся и стал с интересом разглядывать свою оппонентку.
Нина раскраснелась. Тоня тихо выговаривала ей, а она оправдывалась:
— А что они все такие серьезные, словно на собрание пришли.
— Правильно! Молодец, Нина! — радовался Агаян. — Я же говорил: надо держать курс на молодежь! Молодежь никогда не подведет! Чэстное слово!
— Мы выпили за счастье, Манвел, — сказал Байкалов, держа в руке бокал, наполовину наполненный вином. — Мне хочется поговорить о том, что такое счастье.
— Это интересно, — отозвался Василий Васильевич, почувствовав, что здесь можно будет поспорить.
— Послушаем, — согласился Агапов.
— Счастье — это всем понятно. Это значит — сияет солнце и радуется душа! — воскликнул Агаян и опять посмотрел на Ирину.
— Космополит представляет историю народов как общий поток с одинаковыми чертами и проявлениями. Ложь! Судьбы народов очень различны!
— Верно! — воскликнул Василий Васильевич, запуская пятерню в свою бороду и выжидая момента, чтобы сказать и свое слово.
— Мы, русские, в вековой борьбе за сохранение самого своего существования выковали крепкую волю. С востока двигались дикие орды. Мы остановили нашествие, о нас сломали копья Чингисханы. Тем самым мы спасли и Европу. Так создавался наш народ...
Ирина внимательно смотрела на Байкалова. Ей нравилась его манера говорить.
Нина откусила яблоко, но затем отложила его в сторону и тоже прислушалась.
— А что такое идеал? — вклинился наконец со своей репликой Василий Васильевич, воспользовавшись моментом, когда Байкалов сделал глоток вина. — По-моему, это потолок желаемого.
— Потолки тоже бывают разные! — воскликнула Ирина.
— Идея счастья, — снова заговорил Байкалов, благодарно улыбнувшись Ирине за ее горячую поддержку, — идея французская, идет она от Руссо. А вот немецкий идеал — выполнение долга. Этот сам по себе высокий идеал не раз использовала реакция. У итальянцев под их лазурным небом стала идеалом красота. А у испанцев — справедливость, хустисия...
Нина, не умеющая оставаться сосредоточенной и неподвижной более одной минуты, крепко стиснула руку Тони.
— Интересно? — шепнула она. — Или не интересно?
Тоня легким движением ресниц ответила: «Да».
— Какой идеал выработала наша родина? Искание правды! — продолжал Байкалов. — Пушкин — это правда. Толстой — это правда. Жизнь — правда. Сюда входит и остальное: и долг, и красота, и справедливость. Вод как я понимаю счастье. Счастье — в большой правде жизни, в борьбе за эту правду. Выпьем за эту правду!
— Какой ты человек, Байкалов, — взволнованно произнес Агаян, — мысли у тебя летят высоко, как птицы. Конечно, мой тост, который я произносил, — маленький тост рядом с твоим. Но я очень люблю шутить. Мне всегда весело. Уж такого я устройства, частное слово! Ты меня извини.
— Я только дополнил тебя, — смутился Байкалов. — Кто же не любит улыбки?
И тут разговор стал общим.
Байкалов хлопотал, ухаживал за гостями и сиял от удовольствия. Его холостяцкий домик был наполнен веселыми нарядными людьми и нарядными вещами: посудой, мебелью, букетами. Байкалов сам
