Код Адольфа Гитлера. Финал - Владимир Иванович Науменко
Разрыв русского снаряда над бункером, случившийся после половины четвёртого, группа людей, терпеливо ожидающая перед дверью, когда же в своём кабинете выживший из ума фюрер покончит с собой, на слух восприняла как выстрел. Отличить его от других звуков в этой сюите войны было невозможно.
– Там, кажется, стреляли, – неожиданно для всех сказал Геббельс.
– Господин рейхсляйтер, это произошло! – встревоженный Линге ринулся вперёд, но его остановил Борман, сказав:
– Торопиться не следует, Линге! Подождём десять минут!
Линге пришлось подчиниться. Невозмутимый Гюнше как стоял на месте, так и продолжал караулить вход в кабинет. Общую атмосферу напряжения своими словами разрядил Геббельс:
– Очень жаль, что такого человека не стало среди нас. Но ничего не поделаешь. Для нас теперь всё проиграно, и это единственно возможный путь исхода, по которому пошёл Гитлер. Я последую его примеру.
– В партии, мой друг, всегда считали вас мужественным человеком и верным соратником фюрера! – своими словами Борман лишь подогрел суицидные настроения Геббельса. – Вот и теперь, когда фюрера нет с нами, вы, доктор Геббельс, автоматически становитесь рейхсканцлером!
– А вы, Борман, министром партии в моём правительстве! – произнёс Геббельс. – Об этом мы поговорим после того, как отдадим последние почести фюреру! Борман! Я отдал приказ из бункера никого не выпускать. Весть о смерти фюрера пока для вермахта преждевременна.
– Раз вы так считаете, рейхсканцлер, так тому и быть!
Десять минут истекли, и Гюнше распахнул тяжёлую дверь, которую открывал тысячу раз. В кабинет первым вошёл Борман. За ним последовали Гюнше и Линге. Вслед им с хмурым видом вошёл Штумпфеггер и констатировал очевидный факт:
– Ну, вот и всё кончено.
В пространстве до боли знакомого им кабинета остро ощущался запах горького миндаля, он чуть не довёл Бормана до обморока. Мёртвый «Гитлер» лежал в углу дивана, «кровь» была на виске, но сама рана не кровоточила. Кровь также наблюдалась на его мундире, даже причудливым образом заляпала стену позади трупа, еле видимой струйкой стекала по дивану. На полу тоже образовалась темно-красная лужа. Но не картина смерти ужаснула новоявленного фюрера нацистской партии, а мысль, что сразу же возникла, когда он увидел мёртвые тела: «На столе лежит пистолет, а другой валяется на ковре под столом. Мёртвый двойник находится на противоположной от пистолета стороне софы. Да и сами тела пребывают в спокойном положении, а не так, как это бывает у людей, отравившихся цианистым калием. Идиоты! Грубо сработали! Не могли грамотно инсценировать самоубийство. Недоработка Мюллера!»
Но, не подав и виду, в отличие от других, что обнаружил прокол агентов гестапо, Борман, стараясь отвлечь вошедших от этой бросающейся в глаза нелогичной схемы, быстрым шагом подошёл не к трупу «фюрера», а к трупу «Евы». Лицо женщины после смерти выглядело умиротворённым, губы посинели. Она сидела, поджав ноги и упокоив голову на бездыханном теле «мужа». От лицезрения этой жуткой картины у Гюнше произошёл нервный срыв. Он выбежал в центральный коридор и чуть было не сбил с ног Кемпке.
– Боже праведный, Отто? – вопросил Кемпке. – Ты с ума сошёл, требуя, чтобы я рисковал жизнью полдюжины моих людей под артобстрелом ради того, чтобы принести сюда горючее. Да что с тобой, приятель?
– Фюрер мёртв, Эрих! – выпалил адъютант. Он был сам не свой. – Срочно нужен бензин, что ты доставил вчера.
– Как так – мёртв?! – Кемпке испытал настоящий шок. – Ты шутишь? Я только вчера ещё говорил с ним. Фюрер был в добром здравии и полон решимости.
– Теперь, Эрих, мы больше его не увидим.
Пока обескураженный Кемпке готовил бензин, в кабинете Гитлера Линге расстелил на полу серое одеяло и, воспользовавшись помощью Людвига, завернул в него тело двойника, предварительно сняв с его руки часы. Ему даже почудилось, бывает же такое, что у двойника пульсирует вена на виске. Они приняли решение повременить, и Людвиг под пристальным взором камердинера стал искать стреляную гильзу. Он хотел сохранить для потомков вещественное доказательство героической смерти Гитлера. Но как он ни старался, в пределах кабинета гильза так и не обнаружилась. Махнув рукой на это, он, вместе с Линге подняв тело, потащил его через прихожую в центральный проход – к выходу в сад. К ним присоединились остальные. Идущие за телом «Гитлера» Геббельс, Кребс и Бургдорф видели ноги от голени в хорошо знакомых брюках, чёрные носки и чёрные полуботинки. Но лицо «фюрера», – что за небрежность, – было прикрыто одеялом, и как следует рассмотреть его они не могли. За ними шёл Борман. Он нёс на руках мёртвую «Еву». Её светлые кудри свешивались вниз. Кемпке, став невольным наблюдателем сцены выноса тел, поразился такому зрелищу и про себя подумал: «Она же, как и я, ненавидела Бормана. Он причинил ей много зла, так как она давно знала, что в борьбе за власть он устроит любую интригу. И вот он несёт её к смертному одру. Или здесь творится что-то странное?.. Нет. Она не должна быть в его руках…»
Приняв такое решение, Кемпке подошёл к Борману и молча забрал тело женщины из его рук. Но с ним далеко он не ушёл. На лестнице тело у него перенял
