Код Адольфа Гитлера. Финал - Владимир Иванович Науменко
Поднявшись по лестнице и выйдя наконец к запасному выходу, участники погребального шествия вынуждены были несколько минут простоять на площадке. Никто из них не рискнул выйти в сад. Кругом рвались снаряды и горели искореженные деревья. Выглядя испуганным, у дверей запасного выхода стоял офицер Хофбек и зачарованно смотрел на происходящее. Тела уложили на грязный щебень, в двух метрах от запасного выхода у стоявшей возле недостроенной сторожевой будки бетономешалки. Похоронам мешал усиливающийся артобстрел. Кемпке открыл канистру с бензином и вместе с Гюнше и Линге ждал момента, чтобы как можно ближе подойти к трупам и облить их горючим. Когда он на короткое время, но наступил, они с канистрами, рискуя жизнью, сорвались с места, подбежали к трупам и облили их бензином. В воздухе сада висела плотная пелена дыма и пыли. Пыль и грязь покрывали их. Вокруг свистели осколки. Их то и дело обсыпало землёй. Едва они успели это сделать, рядом с ними разорвалось несколько мин, что подстегнуло их решимость стремглав броситься назад, в укрытие запасного выхода. Ожидание, пока утихнет огонь, длилось полчаса, но артобстрел, как нарочно, продолжался. Геббельс и Борман стали на глазах всех терять терпение.
– Не бросить ли нам гранату, партайгеноссе Борман? – спросил Геббельс.
– Это же тело фюрера, доктор Геббельс! – взбунтовался Кемпке. – Я жалею, что в бункере не нашлось ни одного знамени для воздания последних почестей фюреру. Гюнше! – обратился он к адъютанту. – Возьми тряпку, что валяется рядом с пожарным шлангом, и смочи её бензином.
Гюнше так и сделал. Тряпка быстро пропиталась горючим.
– У вас нет спичек? – поинтересовался Кемпке у группы.
Геббельс, молча, вынул из кармана коробок и протянул его водителю. Кемпке зажёг спичку, сунул её в тряпку и швырнул канистру на облитые бензином тела. Поднялся столб огня, а к небу пошли клубы чёрного дыма. Огонь стал медленно пожирать тела. Участники погребальной процессии, нацистским приветствием отдав «Гитлеру» честь, один за другим последовали в глубь бункера. Смрад горящих останков заставил их это сделать побыстрее.
* * *В расстроенных чувствах покинув церемонию прощания, фрау Юнге мчалась по лестнице, что вела в верхнюю часть бункера. На полпути она неожиданно остановилась, увидев на ступеньках лестницы детей Геббельса. Они сидели потерянно и без присмотра.
– Дети! Что вы здесь делаете? – удивилась секретарша.
– Тётя Труди! – заговорил Гельмут. – О нас совсем забыли, не накормили обедом. Мы все вместе решили отправиться на поиски родителей, тёти Евы и дяди Адольфа.
– Нет, дети! Так не пойдёт! – поняв, в чём тут дело, заявила Юнге. – Пойдёмте ко мне, я вас накормлю. У взрослых сегодня столько дел, что у них просто нет времени.
И она повела шестерых детей в малый конференц-зал. Некоторое время спустя она усадила их за круглый стол, где ещё стояли остатки банкета. Открыла банку вишнёвого варенья, быстро сделала для проголодавшихся детей пару бутербродов.
– Тётя Труди! – уписывая за обе щёки бутерброд, проговорила Хельга. – Бункер очень надёжен. Мы с папой и мамой находимся тут в безопасности. Мне даже доставляет удовольствие слышать взрывы над головой. Мы же не знаем, не правда ли, тётя Труди, что с нами ничего не случится?
Вдруг они услышали громкий хлопок, похожий на выстрел. Он был такой громкий и близкий, что дети замолкли, прислушиваясь.
– Прямое попадание! – подняв голову, радостно воскликнул Гельмут и уточнил: – В яблочко!
Накормленные ребятишки, дружно поблагодарив тетю Труди за заботу, удалились в свою комнату. Женщина осталась сидеть на узкой скамье перед круглым столом на лестничной площадке. Перед ней стояла бутылка можжевеловой водки «Штейнхегер», рядом – пустой стакан. Не задумываясь, она налила спиртное в стакан и жадно выпила до дна. Поставив стакан на стол, взглянула на часы. Пара минут четвёртого. Юнге ошибочно посчитала, что всё свершилось. Она не могла знать, как долго сидела. Целую вечность или короткий миг. Мимо неё проходили люди в форме, течение времени для неё утратило всякий смысл. Она перевела взор на лестницу и увидела, как к ней поднимается Гюнше. От него явно пахло бензином. Лицо было пепельно-серым и осунувшимся. Адъютант тяжело опустился рядом с ней, взял дрожащей рукой бутылку и тихо произнес:
– Я выполнил последний приказ фюрера. Сжёг его труп…
Юнге ничего не ответила, ничего не спросила.
– Вы оставайтесь здесь, фрау Юнге, – произнёс Гюнше, поднимаясь, – а я пойду, посмотрю, полностью ли сгорели трупы.
Гюнше удалился, но мрачные мысли остались с Юнге. Секретарша продолжала сидеть, не шевелясь. У неё не хватало сил подняться и выбросить переживания из головы. Она боялась представить себе то, что теперь с нею будет. И вдруг она решилась на рискованный поступок. Поднялась со скамейки и спустилась на нижний этаж бункера, где опустели две комнаты. Она так была поражена своей смелостью, что сделала шаг не в кабинет Гитлера, а прямиком, сама не осознавая этого, прошла в комнату Евы Гитлер.
На круглом столике, рядом с квадратом розового шёлка покоился дамский револьвер. Возле кресла, в котором любила прихорашиваться перед зеркалом Ева, Труди увидела жёлтую металлическую ампулу, похожую на пустой футляр для хранения губной помады. И тут взгляд фрау Юнге испуганно пробежал по следам крови на кресле и на полу. Ей стало дурно.
Тяжёлый запах горького миндаля ударил ей в нос, и, запаниковав, женщина схватилась за карман, где была собственная ампула с ядом, но передумала её оттуда вынимать. Ей очень захотелось выкинуть её куда подальше и сбежать из объятий этого страшного бункера. Она мечтала вдохнуть в лёгкие
