Мы мирные люди - Владимир Иванович Дмитревский
Зимин попросил извинить его, что побеспокоил. Отдал письменную заявку на доставку продуктов. Попросил и его доставить до Ягдыньи дней через пять.
— Все сделаем. Все от нас зависящее. Вася! Дай квасу!
Тут Капитон Романович забрал свежие газеты и ушел. Жора опять насмешил летчиков, изобразив «Капитошу»:
— Тэк-тэк... В курсе дела...
— Хо-хо! В точности!
Затем Жора схватил гитару и, безжалостно дергая струны, сыграл вальс «На сопках Маньчжурии» и краковяк. Зимин сказал, что очень соскучился по музыке, тем более что уже столько времени провел в тайге. Тот самый Вася, который ходил за квасом для начальника, стал расспрашивать Зимина об экспедиции и происшествии с медведями. Рассказ Зимина понравился. Смеялись, задавали вопросы. Зимин за словом в карман не лез. Наговорил им с три короба былей и небылиц.
Расстались приятелями. Жора пошел проводить посетителя:
— Тут есть тропинка... Я покажу. По ней до Лазоревой рукой подать!
Некоторое время шли молча. Потом Жора заговорил тихим голосом:
— Пароль бы надо переменить. Довольно этих теток восьмидесяти и девяноста лет. Деньги возьмите.
Зимин тоже тихо:
— Вам задание: чтобы самолет, на котором полетит начальник строительства Агапов, не долетел. Упал чтоб и разбился вдребезги.
— Когда полетит?
— Агапов? В ближайшем будущем. Учтите, что это очень важно.
— Угробить самолет — не простая штука. Имейте в виду, что машина перед вылетом проверяется. И какому летчику хочется грохнуться оземь?
— Мало ли что. Хочется — не хочется, а падать надо, если мы решили. Холодная война не такая холодная, как кажется. Иной раз даже обожжешься.
— Ого! Бывает так жарко, аж вспотеешь.
— Нашу задачу я так понимаю: палки в колеса втыкать, чтобы не так быстро вертелись.
— Втыкаем по мере сил и возможностей. У меня с ними свои счеты. Ну, и как говорится, — долг платежом красен.
— Хороший ты парень, Жора! — перешел на ты Зимин. — А в нашем деле с хорошим человеком даже поговорить нельзя. Кто слаб на язык, тому лучше не совать носа в игру.
— Точно. Ну, я вернусь. Увидимся. Ведь здесь же где-нибудь будете?
Жора ушел. Зимин медленно брел в тени лиственниц. Что это? Около пня краснела трогательная земляника. Спелая. Наклонился. Сорвал. Ягода легко отделилась от бледно-розового венчика.
«Да. Только выжить, только пройти этот опасный перевал. А там — настоящая жизнь! Деньги... Наслаждения... Голова кружится, как подумаешь... А черт, проклятые комары!».
Зимин дошел до того места, где лежала убитая змея. Над ней уже вились мухи. Зимин гадливо поморщился и плюнул.
«О чем я приятном думал? Да — деньги и удовольствия... Человек живет, чтобы получать удовольствия. Их покупают за деньги...».
Зимин любил хрустеть пальцами. Одной рукой сжать другую и слушать, как хрустнет.
«У Агаповых даже посуды приличной нет. Живут, как свиньи. Будь я начальником такой стройки, так я бы... Даже здесь, в этой проклятой стране, и то бы... устроил фейерверк!..».
Однако дальше красивой посуды и фейерверка фантазия его не шла. Он выбрался из леса. На открытом месте солнце нещадно пекло. Он все же не останавливался, поднялся на пригорок.
Вот и домик Агаповых.
— Извиняюсь, — сказал Зимин вышедшей на крыльцо чернобровой Лизе. — Вас не затруднит дать мне глоток воды? Знаете ли, умираю от жажды.
Он молча нагло смотрел на нее. Она покраснела, смутилась, расплескала воду.
«Жаль, что надо отправляться на перевал, а то бы...».
Вдали показался сам Агапов. Зимин быстро удалился, не желая, чтобы начальник посчитал его легкомысленным.
«Как странно складывается судьба у людей! — усмехался Зимин, уже придя в свою «комнату для приезжающих» и ложась на постель. — Вот ходит этот Агапов... бреется, завтракает... всякие там заботы... думает — вот не забыть бы зайти зубной порошок купить... А к чему? Если бы он знал, что в ближайшие дни его ждет госпожа смерть? Что он погибнет при «случайной аварии» самолета? А ведь тогда не стоило бы и бриться? Тогда бы, пожалуй, и так сошло?».
Зимин лежал на постели, застланной новым красивым одеялом, и пачкал его логами, землей, налипшей на подошвы его сапог. Зимин беззвучно смеялся.
«Да, я незаметный человечек, какой-то там топограф — и я вершитель ваших судеб, господа строители, господа большевики...».
Он понимал, что и сам рискует каждую минуту головой. От этого ощущения опасности делалось весело и жутко, как при большой ставке в азартной карточной игре.
Перед тем как отправиться обратно на перевал, Зимин побывал у Байкалова. Байкалов вызвал его, чтобы познакомиться лучше и подробнее расспросить об Аргинском перевале.
Он спрашивал, есть ли разница в климате, в температуре между Аргинским перевалом и Лазоревой — ведь это довольно высоко над уровнем моря? Спрашивал об Арге. Горная река? То пересыхает, то вдруг становится бешеной и многоводной?
— Да, при каждом дожде.
— Говорят, вы отлично знаете тайгу и местные условия. Вы здесь у себя дома. А нам, приезжим, все в диковинку.
Тут Зимин стал рассказывать о медведях, о зимних метелях, о случаях, когда, заплутавшись, люди погибали в тайге, а после находили их скелеты...
Байкалов слушал внимательно, хохотал, когда Зимин говорил о проделках медведей, но в то же время подметил несколько несуразиц и несоответствий в болтовне Зимина. Даже заметил, что об одном из случаев, рассказанных им как очевидцем, Байкалов читал в книжке Михаила Звягинцева «Охота на медведя».
«Так как будто парень ничего, а почему-то не нравится мне, почему — сам не могу объяснить. Глаза нагловатые... Враль... Самовлюблен... Но, по-видимому, добросовестно работает и знает свое дело...».
О начальнике экспедиции инженере Горицветове Зимин говорил слегка подслащенно, называл его «отцом родным», уверял, что «таких начальников поискать», и в то же время ловко ввернул несколько штрихов, которые характеризовали «отца родного» как взбалмошного старикана, как чудака. Ради того, чтобы быть автором проекта тоннеля, Горицветов во что бы то ни стало хочет доказать, что на Аргинском перевале нужен тоннель. Так получалось из рассказов Зимина.
— Мне что! Тоннель так тоннель. Советский Союз богат и может себе позволить роскошь построить одним тоннелем больше, даже если это и непрактично. Но всегда приходится рассуждать, что выгоднее, что быстрее, по-государственному, по-советски.
Байкалов, почти не скрывая насмешки, сказал:
