Код Адольфа Гитлера. Финал - Владимир Иванович Науменко
Быстро подойдя к стулу с обмякшим на нём от наркотика Клаусом, Стрелитц выхватил пистолет из кобуры и выстрелил ему в левый висок. Волна острой боли смыла мерцающие остатки памяти Клауса. Труп упал со стула на пол, под ним образовалась красная лужица. Оскар убрал в кобуру пистолет, но вынужден был позаботиться о трупе. С отвращением на лице убийца поднял свою жертву с пола и, боясь испачкаться в крови, осторожно посадил на стул. Из раны на голове продолжала течь кровь.
Над мёртвым Клаусом склонился Мюллер и потряс его за плечи. Клаус не подавал признаков жизни, его лицо представляло собой жуткое зрелище. Ужасная смерть Клауса стала для Мюллера безмолвным упрёком, он испытал неприятные минуты, но ему и Оскару удалось сохранить самообладание, так как только он просчитал, что Гитлер будет жить и дальше, но за счёт смерти Клауса.
– Постарайтесь, Оскар, только без крови, доставить Клауса в бункер, – предупредил Мюллер. Он знал, что Гитлер не переносил вида крови, и не хотел пугать фюрера её наличием на одежде Клауса. – Наши специалисты пусть как следует обработают рану, несовместимую с жизнью! И позовите сюда, чёрт бы всех нас взял, санитаров с носилками!
Что бы ни предпринял Мюллер в ближайшие часы, он точно знал, что ему придётся делать это вслепую, руководствуясь одной лишь интуицией.
* * *На рассвете бригаденфюрера СС Монке по телефону, не указав веской причины, прямо с театра боевых действий вызвали в бункер. Он застал Гитлера сидящим в ночном халате на кровати. Фюрер был спокоен и сосредоточен.
– Монке, – пристально поглядев на него, произнес Гитлер, – сколько времени вы сможете ещё продержаться?
– Не более двух суток, мой фюрер! – ответил Монке и, наблюдая молчаливую реакцию Гитлера на свои слова, стал пояснять: – Русские достигли Вильгельмштрассе, они в туннелях метро под Фридрихштрассе, даже добрались до Фоссштрассе. Большая часть Тиргартена в их руках, и они ведут бои на Потсдамерплатц, в трехстах метрах от бункера. Три танка Т-34 совершили попытку прорыва на Вильгельмштрассе, но с помощью фаустпатронов солдаты подбили их. Пока нам удаётся сдерживать натиск русских.
– Знаете, Монке, – сказал Гитлер, – западные демократии в упадке. Их сметут эти дрессированные народы Востока. Ступайте! Всего доброго, я благодарю вас. Мы сражались не только ради Германии!
Отдав завуалированное распоряжение Мюллеру действовать и, получив из уст генерала СС шокирующие вести о скором захвате бункера, Гитлер услышал негромкий стук в дверь. Так стучать могла только одна женщина. Ханна Райч. С разрешения хозяина открывая дверь в кабинет, отважная лётчица пришла к фюреру, чтобы попрощаться навсегда. Прямого приказа пока не было, но она надеялась, что фюрер в последний момент одумается и вместе с ней покинет полыхающий в огне пожарищ Берлин. Он долго жал ей руку, его взгляд утопал в её глазах, но потом фюрер заботливо усадил её на софу и присел рядом.
Он всегда восхищался её лётным мастерством, пилотажем высокого класса. В его власти было доверить свою жизнь в опытные руки лётчицы, но она была знаменита, а значит, заметна, в силу этих причин почувствовав боязнь разоблачения, он не стал рисковать, а хотел оставить бункер незамеченным и живым. Такого шанса лётчица ему дать не могла, план бегства необходимо было сохранить в тайне, несмотря на то что вчера Гитлер намеренно проговорился ей об этом. Ханна правильно поняла действия фюрера, вчера она имела возможность по достоинству оценить его мотивы и услышать, о чём он при этом думает. Когда вмешиваются во внутренний мир личности так, как это сделала она, то для Гитлера стало актуально необходимым высказывание абсолютно не соответствующих истине утверждений. Ложь для фюрера, которому не были присущи черты, свойственные самоубийцам, явилась необходимым орудием самообороны против любопытства Ханны.
– Я прошу разрешить остаться с вами в бункере, – произнесла Райч.
– Зачем? – удивлённый Гитлер поднял голову, глядя прямо в лицо Ханне.
– Хочу разделить вашу судьбу! – говоря так, лётчица явно хотела выудить у него подробности ухода из бункера, но он внешне остался непроницаем. Вчерашний вечер не должен был повториться.
– Нет, – огорчённо покачал головой фюрер. Если Гитлер заявляет, что намерен что-то сделать, именно это он и не сделает. Такое бездействие фюрера вызывало у Ханны резонные подозрения. Чего хочется, тому верится. Добавка лжи только увеличивала его удовольствие водить людей за нос. Да и его мысли, как замечала Ханна, были далеки от слов. – Увы, милая Ханна, настоящее трагично, а будущее неясно. Вы сами должны понимать это. Я человек притягательной идеи и целого мировоззрения. Каждое мировоззрение борется за то, чтобы провести собственные идеи, но наша нация оказалась слабой для такой миссии. Здесь я должен завершить свою земную карьеру, а вам и фон Грейму приказываю незамедлительно покинуть Берлин! Такая возможность у вас имеется, я был приятно удивлён, когда мне доложили, что одинокий самолёт прорвался в эту ночь в Берлин и сел с высоты 13 тысяч футов на широкий проспект. Для безопасности передвижения – вашего, фон Грейма и лётчиков – я выделяю бронетранспортёр. Он доставит всех к Бранденбургским воротам, где вас ожидают замаскированные самолёты. Несмотря на град пуль и снарядов, вы подниметесь в воздух и выскользнете из зоны обстрела, беря курс на север. Я убеждён, вы прорвётесь из берлинского котла. Я всегда ценил вас как лётчицу, – на глазах Гитлера выступили слёзы, – а теперь убедился, что вы и очень преданный человек. Эх, если бы все генералы были такими, как вы! Я предлагаю верить моим словам, Ханна. Всё, прощайте.
Встав с места, Гитлер слегка коснулся рукой плеча Ханны и пошёл в апартаменты Геббельсов шаркающей походкой. С собой он Райч не пригласил. Наблюдая спину удаляющегося фюрера, Ханна заплакала. От счастья, что он будет жить. Долго.
* * *Борман
