Менеджеры халифата - Ирина Владимировна Дегтярева
– Не знал, что ты знаешь толк в лосях, – не стушевался Петр. – Если хочешь знать, от меня пахнет ветром дальних дорог.
– Да ты, Петечка, романтик, – она чмокнула его в щеку и прошептала. – И колючий, как лось. Только не смей говорить, что я целовалась с лосями! – Ее губы переместились к его губам.
Горюнов стал потихоньку теснить Сашку к кровати. Но она, с неохотой оторвавшись от его губ, сказала:
– Иди мойся и брейся. Не хочу, чтобы у меня в кровати гулял ветер дальних дорог. Я сквозняков боюсь.
– Ну и пендинка ты! Я приму душ, меня разморит, и я усну.
– Ничего, я тебя взбодрю, – показала ему свой маленький кулачок Александра и, когда он стянул рубашку, увидела на его плече новый шрам, рядом с прежним, но более уродливый и даже не до конца заживший. Тут она уже не сдержалась, ахнула и, шагнув к Петру, принялась осматривать его многострадальную руку. – Петька, это что такое?
– Ты спрашиваешь меня как нашкодившего пацана. Задело-то чуть, по касательной. Ну чего ты опять ревешь? Все ведь позади, – он погладил ее по голове как маленькую. – Ребенка разбудишь.
– Манька не плачет почти. Скрипит только, когда хочет есть. Вся в тебя. Ты хоть рассмотрел ее? – сквозь слезы, всхлипывая, спросила Саша с материнской обидой. – Какая хорошенькая наша Маня.
– По-моему, на тебя похожа, – подойдя к кроватке, Петр взглянул на дочь. – Я еще не видел ее глаза. Какие они?
– Такие же, как у тебя, – голубые. И подхалимские. Иди мойся!
Остаток ночи они то спорили, то бурно мирились, то Петр утешал плачущую Сашу. Нервы ее расшатались от ожидания ребенка и ожидания его, Петра. Бравада Саши, которая удивила Горюнова сегодня, когда они встретились, растворилась в сумерках комнаты – горел только слабый ночник около кроватки дочери. И Александра стала слабой, как этот тусклый свет, мягкой, покорной.
Девочка проснулась лишь однажды, и Саша ее покормила, потребовав, чтобы Петр отвернулся. Но он бесцеремонно подглядывал из-под локтя, которым якобы прикрыл глаза. Она чувствовала его взгляд на себе, однако не сердилась.
В четыре утра, измученные и довольные друг другом, они пошли на кухню есть. Это был то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак. Большая кухня с новой мебелью с красными пластиковыми фасадами, стол у окна, тюль в три четверти, срезанный по низу полукругом, клетчатые шторы в тон клетчатой скатерти. Петр удивился, с каким вкусом Саша все организовала, когда успела все так обставить.
– Оборотистая ты, Александра, – он начал есть жареную свинину с картошкой, подумав, что сейчас не отказался бы от горячего леблеби в сыром зимнем Ираке, по дороге домой из своей цирюльни. – Небось все деньги потратила? – Его зарплату получала она, пока он был за границей.
– Что ты теперь будешь делать? – ушла она от щекотливой темы.
Сведения о сфере его деятельности ей сообщили весьма приблизительные. Но она понимала, что в основном Петр может работать за границей. С его познаниями в арабском, турецком, английском, курманджи и персидском…
Горюнов призадумался, но не над тем, как ответить, а подумал про жену Мура. Она с детьми уехала в Болгарию и там жила. Ее отправили в Софию, видимо, по просьбе Сабирова. Иначе видеться с ней Мур и вовсе не смог бы. Считаясь погибшим для соотечественников, в Россию ездить он не должен. Во всяком случае, до тех пор пока церэушники считают его своим надежным агентом. Как долго он будет вести свою игру? Впервые после смерти Зарифы, в которой Петр, по большому счету, винил и Мура, он подумал о Теймуразе без ярости, а даже с некоторой долей сочувствия и… зависти.
– Без работы не оставят.
– Вот это и пугает, – огорошила его Саша. – Ты должен к маме съездить. Я ей звонила, предупредила о твоем возвращении.
– И как она отреагировала? – с непонятной для Александры усмешкой спросил Петр.
– Она сказала, что ты найдешь массу причин и дел, чтобы не приезжать. Побежишь спасать мир, как обычно. И тебе не стыдно? Глядишь прямо в глаза.
– Я просто сплю с открытыми глазами, – Петр натурально зевнул и злорадно подумал, что не стоило назначать проверку на полиграфе человеку, несколько месяцев не видевшему молодую жену. Как же, выспится он!
Ранний телефонный звонок застал Петра врасплох. Не открывая глаз, он начал искать сотовый рядом, думая, как это у него в горах Кандиль мог оказаться мобильный телефон? Он точно помнил, что не брал его туда. Функционировал в горах только спутниковый. Карайылана из-за телефона чуть там не прикончили – турки отслеживали его перемещения. Горюнов не хотел давать лишний козырь своим «друзьям» из MIT – возможность отслеживать его перемещения.
Вдруг откуда-то из рассветной темноты ему ткнули в руки трубку городского радиотелефона.
– Петька, да проснись же ты! – требовал знакомый женский голос. – Твой Александров!
– Сколько я спал? – Петр сел на кровати, прижав трубку к груди и ежась от утренней осенней прохлады, сочившейся в приоткрытое окно.
– Час, наверное, – хмыкнула Саша. – Да ответь же ты!
– Слушаю, – буркнул Петр в трубку.
Александров многозначительно покашлял в ответ и после паузы велел:
– Приезжай к девяти в управление.
– А полиграф?
– Позже. Твоих будущих сослуживцев заинтересовала тетрадка, которую ты нам передал весной. Они до сих пор с ней возятся, не все разобрали в почерке твоего приятеля и в его своеобразной терминологии. Поскольку в ближайшее время ты перейдешь к ним, я дал добро на вашу личную встречу. Иначе бы потребовал от них письменный запрос. Напрямую светить тебя не стал бы. А если ты сочтешь нужным, ускорим запрос твоему приятелю – автору тетрадки, чтобы получить уточнения.
Речь шла о тетради, которую трясущимися руками почти полностью исписал в иракском кафе турецкий инженер Недред Ердек бесценными сведениями о террористах ИГИЛ[9], действующих на территории России. В Стамбуле Недред работал в порту и по совместительству был координатором ИГИЛ[10] – направлял добровольцев в Сирию, а оттуда, уже подготовленных в тренировочных лагерях, распределял в основном по России и по странам Европы.
Горюнов, после того как повоевал в Сирии, выполнил основное задание Центра – добыл в одном из тренировочных лагерей в Эр-Ракке копии паспортов граждан России, Узбекистана, Таджикистана и других бывших союзных республик, пересекся с Недредом и получил от него задание в качестве бойца ИГИЛ[11]. Так и познакомились.
Затем Недреда его игиловское руководство направило в Ирак, для того чтобы активировать «спящих» боевиков в Багдаде для проведения там терактов. Недред решил соскочить, почуяв опасность. Он небезосновательно опасался, что
