Десмонд Бэгли - Бег вслепую

— Давай пройдем в технический отдел.

Когда мы шли по коридору, он спросил:

— Откуда у тебя эта штука?

— Мне ее дали, — ответил я неопределенно.

Он бросил на меня полный подозрения взгляд, но больше ничего не сказал. Мы прошли через вращающиеся двери в конце коридора и оказались в большой комнате, заставленной длинными столами с электронными приборами. Ли просигналил человеку в форме морского старшины, который сразу же к нам приблизился.

— Привет, Чиф; мне нужно пропустить кое-что через несколько тестов, у тебя есть свободный испытательный стенд?

— Конечно, коммандер. — Старшина окинул взглядом комнату. — Займите стол номер пять; полагаю, нам он пока не понадобится.

Я посмотрел на испытательный стенд; он представлял из себя нагромождение ручек, индикаторов, экранов, которые все означали для меня менее чем ничего. Нордлинджер занял место оператора.

— Пододвинь стул, и мы посмотрим, что произойдет, — он подсоединил клеммы к выводам на плате, а затем сделал паузу. — Про данное устройство нам уже известны некоторые вещи. Он не является частью оборудования самолета, там не используется такое высокое напряжение. И по той же самой причине оно, вероятно, не могло быть установлено на корабле. Так что у нас остается только оборудование наземного базирования. Устройство рассчитано на то, чтобы его подключали к обычной электросети Северо-Американского континента — оно могло быть изготовлено и в Канаде. Многие канадские фирмы используют компоненты, произведенные в Штатах.

Я сделал предположение:

— А это не может быть частью телевизионного приемника?

— Только не такого, что я когда-либо видел. — Он щелкнул переключателями. — Сто десять вольт — шестьдесят герц. Здесь не указана сила тока, поэтому мы должны соблюдать осторожность. Для начала попробуем самый слабый.

Он аккуратно повернул ручку, и тонкая стрелка на шкале индикатора едва заметно задрожала возле нулевой отметки. Он взглянул вниз на устройство.

— Теперь по нему бежит электрический ток, но силы его недостаточно даже для того, чтобы вызвать у мухи сердечный приступ. — Он на некоторое время замолчал, а затем поднял голову. — Начнем с того, что эта штука собрана каким-то сумасшедшим: переменный ток обычно не используют для питания имеющихся здесь компонентов. Теперь посмотрим повнимательнее — во-первых, мы видим что-то похожее на три ступени усиления, что не говорит нам практически ни о чем.

Он взял в руки щуп, прикрепленный одним концом к проводу.

— Если мы поместим щуп вот сюда, на экране осциллографа у нас должна появиться синусоидальная волна… — он поднял глаза, — …что мы и имеем. Теперь посмотрим, что произойдет, если мы проверим соединение, подходящее к этому металлическому чудищу странной формы.

Он осторожно дотронулся щупом до платы, и след от зеленой точки на экране осциллографа мигнул и принял новые очертания.

— Прямоугольная волна, — сказал Нордлинджер. — Вот эта цепь, расположенная здесь, действует как выпрямитель — что по причинам, которые я не могу изложить прямо сейчас, является само по себе достаточно необычным. Теперь давай посмотрим, что у нас происходит на выходе из этого чудища, на разъемах, ведущих к нагромождению добавочных плат.

Он опустил щуп, и рисунок на экране осциллографа, мигнув, изменился снова. Нордлинджер присвистнул.

— Выглядит, как спагетти, ты не находишь? — Зеленая линия изгибалась фантастическими волнами, которые ритмично подпрыгивали, каждый раз меняя свою форму. — Чтобы их рассортировать, тебе придется применить анализ Фурье, — прокомментировал Нордлинджер. — Но что бы это ни было, пульсация генерируется вот этим металлическим монстром.

— И какой ты сделаешь вывод?

— Абсолютно никакого, — ответил он. — Теперь я собираюсь проверить выходной каскад; напоследок он может выдать такие узлы на этот осциллограф, что я боюсь, как бы тот не взорвался. — Он снова опустил щуп, и мы в ожидании уставились на экран.

Я спросил:

— Чего ты ждешь?

— Я ничего не жду. — Нордлинджер тупо посмотрел на осциллограф. — Здесь нет выходного сигнала.

— Это плохо?

Он перевел на меня свой немигающий взгляд и тихо произнес:

— Это невозможно.

Я предположил:

— Может быть, тут что-нибудь сломалось?

— Ты не понимаешь, что говоришь, — сказал Нордлинджер. — Электронная цепь представляет из себя замкнутый круг. Если круг разорвать в каком-нибудь месте, то ток не будет по нему течь вообще. — Он еще раз приложил щуп к плате. — Здесь ток пульсирует, выдавая на осциллограф запутанную картинку. — Экран снова вернулся к жизни.

— А здесь, в пределах той же самой цепи, что мы имеем?

Я посмотрел на пустой экран.

— Ничего?

— Ничего, — произнес он твердо. Он поколебался. — Или, если быть более точным, ничего, что нам способен показать этот испытательный стенд. — Он постучал пальцем по устройству.

— Не возражаешь, если я заберу его у тебя ненадолго?

— Зачем?

— Я хочу пропустить эту штуку через более хитроумные тесты. У нас здесь есть еще один технический центр. — Он прочистил горло, что должно было изобразить легкое смущение. — Э… тебя туда не пустят.

— Понятно — секретный отдел. — Он должен был располагаться в одном из тех уголков базы, куда давал доступ пропуск Флита. — Хорошо, Ли, ты разбирайся с устройством, а я пока пойду побреюсь. Я буду ждать тебя в твоем офисе.

— Погоди минутку, — попросил он. — Где ты это взял, Алан?

Я ответил:

— Ты объяснишь мне, что это такое, а я расскажу тебе, откуда это ко мне попало.

Он усмехнулся.

— Договорились.

Я оставил его отсоединять устройство от испытательного стенда и вернулся в офис, где взял в руки электрическую бритву. Через пятнадцать минут я чувствовал себя значительно лучше, после того как избавился от лишних волос на лице. Я провел в офисе Нордлинджера много времени, более чем полтора часа, прежде чем он вернулся обратно.

Он вошел внутрь, держа в руке устройство так, словно это был кусок динамита, и осторожно положил его на свой стол.

— Я должен спросить тебя, где ты его взял, — сказал он коротко.

— Только не раньше того, как ты мне расскажешь, что делает это устройство.

Он сел в свое кресло и посмотрел на сложную конструкцию из металла и пластика с оттенком ненависти в глазах.

— Оно делает ничто, — произнес он ровно. — Абсолютно ничто.

— Заканчивай, — сказал я недоверчиво. — Оно должно делать что-то.

— Ничто! — повторил он. — У него нет выходного сигнала, измеримого с помощью современных приборов. — Он нагнулся вперед и сказал мягко: — Алан, там у меня есть инструменты, которые способны измерить любую часть спектра электромагнитных излучений, от радиоволн такой низкой частоты, о существовании которых ты даже не подозреваешь, до космической радиации, — и из этой штуки ничего не выходит.

— Как я уже предполагал раньше — может быть, что-нибудь сломалось?

— Этот номер не пройдет, я проверил абсолютно все. — Он толкнул устройство, и оно скользнуло к краю стола. — Здесь мне не нравятся три вещи. Во-первых, то, что на этой плате есть компоненты, не имеющие даже отдаленного сходства с чем-либо виденным мною ранее, компоненты, о предназначении которых у меня нет даже малейшего представления. Я всегда считал, что неплохо разбираюсь в своей работе, и одного этого достаточно, чтобы расстроить меня. Во-вторых, устройство, очевидно, представлено тут не полностью — это просто часть какого-то более крупного комплекса, и все же я сомневаюсь, что смог бы что-нибудь понять, далее если бы имел в своих руках всю схему целиком. Третье — и самое серьезное — устройство не должно работать.

— Но оно и не работает, — заметил я.

Он раздраженно взмахнул рукой.

— Возможно, я изложил все не совсем верно. У любой электронной схемы должен быть какой-то выходной сигнал. Боже мой, ты не можешь запихивать в какой-либо механизм электричество — энергию, обеспечивающую движущую силу, — ничего не получая взамен. Такое просто невозможно.

Я сказал:

— Может быть, энергия уходит на нагревание.

Он печально покачал головой.

— К концу испытаний я почувствовал, что схожу с ума и перешел к крайним мерам. Я пропустил через устройство тысячу ватт электроэнергии. Если бы она выходила в виде тепла, то эта проклятая штуковина светилась бы, как спираль электрокамина. Но нет — она оставалась такой же холодной, как раньше.

— И значительно холоднее, чем твоя голова, — заметил я.

Он в порыве негодования воздел руки к небу.

— Алан, если бы ты был математиком и в один прекрасный день наткнулся на уравнение, согласно которому дважды два будет пять, и не нашел бы в нем противоречий, то почувствовал бы то лее самое, что сейчас чувствую я. Это все равно, что физику показать действующий вечный двигатель.