Менеджеры халифата - Ирина Владимировна Дегтярева
– Вы помните, как в суре «аль-Анфаль» говорится про битву при Бадре? «Для того чтобы установить истину и уничтожить ложь, пусть даже преступники воспротивятся этому». Как толкуют это многие богословы? За то, что курайшиты нападали на Мухаммада (салля-л-Лаху алейхи ва-саллям), – Петр произнес привычный салават[87] после имени Пророка, – и его сподвижников, били, изгоняли верующих из их домов в Мекке и забирали их вещи, случилась эта битва. Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует) решил напасть на караван курайшитов и поехал с черными знаменами к каравану. А курайшиты, прознав о готовящемся нападении, призвали подмогу. Но это их, конечно, не спасло. Так, взяв трофеи и пленных, по велению Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) его воины ели финики, а пленным давали хлеб. Он оказывал милость пленным и щедрость. Ведь финики ели только бедняки, – Горюнов не вовремя вспомнил, как угощал Тарека иранскими финиками, и затосковал, но внешне никак не показал своего тягостного настроения. – Это я к тому, что Божья справедливость дает о себе знать всегда, и восстанавливается справедливость по отношению к обиженным. Но усилия обиженных тогда увенчаются успехом, когда они будут созидать, а не разрушать.
Заметив, как скривился Шамиль, Горюнов торопливо добавил:
– В этой же суре написано: «А в сердца безбожников Я посею ужас. Бейте выше шеи (рубите головы)». Или это: «Верующие! Если безбожники пойдут всем войском в наступление, то не поворачивайтесь к ним спиной!» «Кто же повернется к врагу спиной, покинет поле битвы, тот заслужит Божий гнев и обитель того – Ад…»
Шамиль с удовольствием покивал. Аслан сидел как замороженный, уставившись на дымящуюся в пепельнице беломорину…
Турецкие сигареты у Горюнова закончились, он тут в ларьке купил «Беломор» – нервное напряжение требовало крепкой альтернативы турецкому табаку. Байматов тоже курил, но первый день таился, опасаясь осуждения араба, но, увидев, что тот курит, закурил и сам.
* * *
Когда утром следующего дня Горюнов сел в машину, он протянул руку для пожатия Ашрафову, ссутулившемуся за рулем. Тот знал, с кем ручкается, и оробел от пиетета. Полноватый, крепкий, чуть за двадцать лет, с густой черной шевелюрой, он нервно то и дело проводил пятерней по волосам. Горюнов заметил, что у него руки, темные от въевшейся грязи.
Петр хлопнул ладонью по панели управления:
– Где тачку брали?
– На рынке в Урус-Мартане. А мотоцикл по интернету. Я через посредника купил, – с заднего сиденья пробурчал Шамиль. Он, видно, злился, что араб сел впереди, на командирское место. А ведь амиром числился в группе именно он – Наргизов.
– А регистрационные номера на ком? – поинтересовался Горюнов.
– Мы не меняли, чтобы не светиться.
Ашрафов завел машину – мотор чихал, как хронический аллергик, но машина шла ходко, несмотря на шумовые эффекты.
Подъехали к рынку, к обшитым белым сайдингом зданиям-павильонам. Перед входом в одно из зданий, где припарковал машину Ашрафов, на столы выставили на продажу сервизы – белоснежные, вычурные, с золотой отделкой. Неподалеку торговали картошкой и связками красного крымского лука.
– Хузейф, ты остаешься в машине, – начал распоряжаться Шамиль и тут же робко поглядел на затылок Горюнова.
Петр догадался, что пауза затянулась в ожидании его указаний, и, вальяжно махнув рукой, разрешил:
– Распоряжайся.
– Мы пойдем внутрь с Абдуллой. Я думаю, вам, Азали, лучше с нами не ходить. Этот человек знает нас в лицо. А увидев чужака, может испугаться.
Горюнов решил не лезть на рожон. Расспросы о том, с кем будут встречаться братья внутри рыночного павильона, могли им показаться, по меньшей мере, странными.
Вернулись они оживленные. Шамиль нервно прижимал локтем полу куртки к боку. Когда сел в машину, достал целлофановый черный пакет, в котором лежало триста восемьдесят тысяч.
– Хабиб не обманул, – дрожащим взволнованным голосом сказал Аслан. – Теперь можно будет раздобыть стволы.
– У кого? – Петр обернулся к братьям. – Если у каких-то ваших старых знакомых, еще с досирийских времен, то это реальный риск. Вы в розыске. Спецслужбы шерстили ваше окружение. Кого-то, может, прихватили на торговле оружием, но сажать не стали, держат под контролем.
– Мы свяжемся с ним сегодня, – сник Шамиль. Он и в самом деле собирался воспользоваться старыми связями.
Однако Горюнова интересовали возможности игиловцев в России, их каналы получения оружия, а не уголовные дружки Шамиля, торгующие стволами, оставшимися после двух чеченских кампаний в схронах и в подвалах бывших боевиков, сдавшихся властям. Ведь через границу стволы привезти сложно, практически невозможно.
Февраль 2015 года, г. Стамбул
Маленькая квадратная комната с бежевым кафельным полом и с одним окошком. Из-за чуть пыльного стекла сочился теплый свет предвестием близкой стамбульской весны с цветением каштанов и неистребимым дымком во влажном воздухе от множества жаровен у собора Святой Софии. На противнях жарят каштаны. А Кыз Кулеси словно подернется голубой дымкой посреди Босфора, и чайки, одуревшие от весны и вечно голодные, будут летать вокруг тонкого шпиля старинного маяка, высматривая добычу в ярко-синей весенней воде пролива.
Комната выглядела бы как обычно, если бы не решетка на окне, отсекающая не только Стамбул с его предстоящими весенними незатейливыми радостями обновления, но и саму весну, и перспективу для Тарека на жизнь. Металлическая скамья вдоль стены, привинченная к полу, напоминала стол в прозекторской. Не хватало только отверстия для стока.
От этих мыслей Тарека внутренне передернуло. Но, понимая, что за ним наблюдают, он виду не подал. Усмехнулся и, свернув пиджак, положил его на скамью. Уселся довольно удобно, демонстрируя, что он здесь случайно, Кюбат вот-вот одумается, придет с извинениями и лично проводит узника на свободу.
Однако никто не приходил, и это навевало тяжелые думы. Кабир предупреждал, что легко не будет, и сейчас Тарек чувствовал слабость, лоб покрыла испарина. Он давно не испытывал такого всплеска адреналина. Но думал, что Кабир все просчитал. Запретил себе думать иначе. Ведь если его друг Кабир до сих пор жив, значит, все эти годы он делал все правильно. Не станет же он своими советами подставлять завербованного им самим агента.
Хотя Тарек не мог не понимать, что рекомендации, полученные от Кабира по взаимодействию с Галибом-Кюбатом, выходили за рамки должностных. Кабир и не мог быть объективным по отношению к митовцу. Все время в ходе их ростовских посиделок на конспиративной квартире вертел в руках браслет Зары. Это уже стало у него
