Код Адольфа Гитлера. Финал - Владимир Иванович Науменко
– Ознакомились?
– Да, мой фюрер! – смутившись, ответил Фосс. – Гросс-адмирал является самым преданным фюреру человеком и офицером чести. Он подводник, мой фюрер. И этим сказано всё, чтобы успокоить ваши подозрения на его счёт. Связь стала ужасной, но даже если допустить, что она в норме, то главком кригсмарине, вероятно, не ответил потому, мой фюрер, что обдумывает его. Он не оставит вас в беде, мой фюрер. Он обязательно, но предпримет действенные меры для спасения вас от красных.
Вместо слов приподнявшийся с кресла Гитлер протянул Фоссу вторую телеграмму:
– Читайте, Фосс, и вы всё поймёте.
– «Шёрнер, Венк и прочие должны доказать свою преданность фюреру и прийти ему на помощь как можно скорее. Борман», – прочёл вслух Фосс.
– Что на это скажете, адмирал? – Гитлер заинтересованно уставился на Фосса. – Голос Бормана пока остаётся гласом вопиющего в пустыне равнодушия к нам. До сих пор ответа на эти кричащие о поддержке телеграммы нет.
– Дёниц не оставит Берлин на расправу русским! – зная, что говорит неправду, Фосс словесно вынужден был солгать, продолжая успокаивать: – Это лишь вопрос этого дня, мой фюрер, и помощь придет.
– Ваши слова я нахожу слишком обнадёживающими, Фосс, чтобы быть правдой! – Гитлер заговорил медленно и веско. – Но она слишком запоздала. Слишком, Фосс! Никому не дано предрешить будущее. Если оно плохо, в этом надо винить только самих себя. Обороняться нам долго не придётся, нет боеприпасов, русские ворвутся в бункер – и нам всем придёт конец. Понимаете, Фосс? Конец! Теперь я вижу, насколько сильна Россия, и знаю, что Германия будет побеждена. Конечно, можно было бы пойти на какое-либо перемирие с русскими, но я со своим именем это сделать не могу, я не пойду на это, ибо это будет для меня унизительно. Геринг и Гиммлер, предав меня, уже пытались выйти на переговоры, но противник отверг их предложения о мире.
– Но в таком случае что же нам делать, мой фюрер? – Гитлер услышал от Фосса не вопрос и даже не удивление, а растерянность. Такие мрачные события в Берлине казались Фоссу самым жутким опытом его жизни.
– Невероятно критическая ситуация сложилась здесь благодаря недальновидности наших военных! – Гитлер стал обвинять вермахт. – Венк, и тот медлит помочь нам. Он был последней надеждой, и теперь лично мне положиться не на кого. Остаётся лишь уповать на чудо, но в нашем положении это весьма несерьёзное занятие. Но Борман и Кребс не унывают. Желаете почитать их телеграмму Венку?
– Да, мой фюрер!
Гитлер любезно протянул листок бумаги адмиралу.
– «Дорогой Венк! Как видно из прилагаемых сообщений, рейхсфюрер СС Гиммлер сделал англо-американцам предложение, которое безоговорочно передаёт наш народ плутократам. Поворот может быть произведён лично фюрером и только им. Предварительным условием этого является немедленное установление связи армии Венка с нами, чтобы таким образом предоставить фюреру внутри– и внешнеполитическую свободу для ведения переговоров. Хайль Гитлер! Ваш Кребс, нач. генштаба. Ваш М. Борман».
– Благодарю, мой фюрер, что потратили на меня своё драгоценное время! – сказал Фосс – Поразительно! Как на глазах меняются люди, в искренность которых верила вся нация! Геринг и Гиммлер – предатели! С ума сойти! В моей памяти ещё не стёрлись сцены с их участием в партийных митингах, съездах и парадах, устраиваемых немцами в честь ваших побед.
– Как говорил партайгеноссе Борман, верность надо иметь не только на пряжке поясного ремня, но также и в сердце. Рано или поздно, Фосс, но возмездие настигнет предателей. Бесславие и бесчестие я им обеспечу.
– Всего наилучшего, мой фюрер! – получив моральное удовлетворение от общения с Гитлером, адмирал попрощался с ним.
* * *Не успели в коридоре затихнуть шаги Фосса, как в комнату к Гитлеру пожаловал Гельмут Вейдлинг. С навязчивой идеей прорыва на Запад. Он также сообщил фюреру о прорыве русскими внутреннего кольца обороны Берлина и принялся навязывать ему свою точку зрения.
– Опять?! – вся сила досады прорвалась в этом вопросе фюрера. Его уже стала порядком раздражать настойчивость генерала говорить об одном и том же.
– Так точно, мой фюрер! – уверовав в то, что такими наскоками добьётся от фюрера своего, подтвердил Вейдлинг. Он никак не хотел покориться колдовской силе устного слова Гитлера.
– Вам так и хочется, чтобы я не погиб у стен рейхсканцелярии, а живым попал в руки врага! – выразил в словах злую иронию Гитлер. – Сколько нужно повторять одно и то же! Меня бесконечно поражает то положение, что ваш прорыв не обходится без фюрера!
– Моя задача, мой фюрер, – обеспечить нации сохранность её лидера. Я не стану от вас скрывать, мой фюрер, что плохо укомплектованные защитники Берлина практически разгромлены.
– И это говорит комендант Берлина! Опять вы, генерал, за свое! Ладно, генерал, валяйте!
– У нас ещё, а если быть точнее, в оборонительном районе есть 40 годных танков и штурмовых орудий.
– Я уже это слышал, ближе к теме! – перебил Гитлер.
– Прорыв мы осуществляем тремя эшелонами по обе стороны Хеерштрассе, – не обращая внимания на реплику фюрера, продолжал говорить Вейдлинг. – Почему там? Потому что мосты через Хафель южнее Шпандау ещё находятся в наших
