Эндрю Каплан - Homeland. Родина Кэрри
— Выпей со мной, habibti, — произнес он.
Кэрри высвободилась и пошла дальше. Музыка оглушала; кто-то выкрикнул по-арабски: мол, все еще только начинается! Мелькали лазерные лучи, кто-то прокричал, дескать, сейчас откроют крышу и станет видно звезды. Ничего подобного не произошло. Музыка сменилась: заиграл финский пауэр-метал, «Найтуиш», и публика пришла в неистовство.
В конце бара Кэрри заметила девушку, похожую на Мариэль. По пути ее раза три хватали за зад, и она чудом отвертелась от компании из трех девиц, которые плясали настолько отвязно, что груди у них чуть не выпрыгивали из декольте.
Подобравшись ближе, Кэрри окончательно убедилась, что нашла Мариэль: та выкрасила волосы в рыжий цвет, надела клубную майку «Анзар» и джинсы «Эскада», такие облегающие, что они выглядели нарисованными на ногах. В жизни Мариэль была не такой красивой, как на фото, однако ее лицо показалось Кэрри намного интереснее.
— Поговорим? — спросила на арабском Кэрри.
— Вы Кэрри? — Мариэль подалась ближе к ней.
— Тут слишком громко. Отойдем?
— Я не сойду с места, пока не удостоверюсь, что вы — это вы. Откуда была Дима? Где ее настоящая родина? — спросила на ухо рыжая.
— Хальба.
— Идемте, — сказала Мариэль, вставая с табурета и уводя за собой Кэрри.
Они долго шли до коридора, где стояла длинная очередь в туалет. Там Мариэль достала ключ, открыла боковую дверь, оглянулась — убедиться, что за ними никто не увязался, — и вошла в подсобку. В заваленном коробками помещении горела единственная лампочка, было темно. Даже здесь от гудящей музыки дрожали стены.
— Дима погибла? — спросила Мариэль.
Кэрри кивнула.
— Я знала, что так все и будет. Эти люди… — Мариэль горько покачала головой.
— Что за люди?
— Понятия не имею… Я и вас-то первый раз вижу. Знаю только, что мне грозит беда. За Диму я с самого начала боялась.
— С самого начала?
— Дима и Рана вечно играли с огнем. А Рана вообще связалась с парнем из ЦРУ.
— С Филдингом? — подсказала Кэрри.
— Он американец. — Мариэль кивнула. — Как и вы. Это он вас прислал?
— Сама как думаешь?
— Я уже не знаю, что думать. Мне страшно, вот и все. Если уж Диму убили, то и меня кончат. Вот взгляните, у меня руки дрожат.
Она подставила трясущиеся пальцы под тусклый свет лампочки.
— Месяца полтора назад Дима пропала, — сказала Кэрри. — Что произошло?
— Это все он.
— Кто?
— Ее новый хахаль Мохаммед. Мохаммед Сиддики. Дима с ним терлась.
— Он из Дубая?
— Кто это вам сказал?
— Фотограф, Франсуа.
— Этот кусок khara, лжец… Мохаммед — из Ирака, точнее из Багдада. Он соврал, будто приехал из Катара, но я-то раскусила этого пса. — Мариэль скривилась. — Поначалу Дима мне все уши прожужжала, мол, он такой хороший, и она его любит. Что он такой богатый, красивый и просто чудо в постели. Они вместе гуляли по пляжу и любовались рассветом. Все это было khara.
— А на самом деле?
— Мохаммед притворялся. Как только он завладел Димой, его словно подменили. Дима его боялась, показывала мне синяки, сигаретные ожоги на ногах. Однажды Мохаммед окунул ее головой в унитаз и топил, пока Дима не пообещала исполнять любые его приказы. Я говорила ей бежать или обратиться к хахалю Раны, церэушнику. Но Мохаммед слишком сильно запугал Диму. Бедняжку трясло от одного его взгляда. Правда, она призналась, что есть одна американка, которой вроде бы можно верить. — Мариэль взглянула на Кэрри, чье лицо наполовину скрывала тень. — Она про вас говорила?
Кэрри кивнула.
— Я ее подвела. Прости, что не успела помочь Диме. Я ее потеряла, не могла найти.
— Мохаммед увез ее в Доху, в Катар, — выплюнула Мариэль. — Не знаю, что он затеял, но Дима перед отъездом предупредила меня: прячься, не то будешь следующей.
— И ты залегла на дно в Бурдж-Хамуде? Так? Спасаешься в армянском квартале?
— Местные сразу палят чужаков и предупреждают меня. Вы никому не скажете о нашем разговоре?
Кэрри покачала головой.
— Этот Мохаммед Сиддики — говоришь, он иракец? — спросила она.
Мрачно усмехнувшись, Мариэль кивнула.
— Он врал, будто приехал из Катара.
— Как ты его раскусила?
— Семья моей матери какое-то время жила в Катаре. Я спросила Моххамеда, в какую школу он ходил: не в Дохскую ли среднюю, что близ кольцевой автодороги В? Мол, туда ходят все нормальные дети. Мохаммед ответил: да, в нее. Лжец! Любой катарец знает, что эта школа совсем в другом районе. Да и словечки Мохаммед употреблял иракские.
— Знаешь, где он сейчас?
Мариэль покачала головой.
Ну все, тупик, а сведений мало. Что бы еще спросить у Мариэль? Ясно одно: этот Мохаммед причастен к несостоявшемуся теракту в Нью-Йорке.
— Ты когда-нибудь гуляла с ними? Вы вместе фотографировались? — спросила наконец Кэрри.
— Мохаммед не хотел фотографироваться. Как-то раз Дима попросила меня сфоткать их вместе на набережной. Не успела я взять их в кадр, как Мохаммед вырвал у меня из рук камеру и разбил ее.
— Значит, его фото нет?
Мариэль покачала головой… но не сразу. Выходит, она врала.
— Фото есть, так? — надавила на нее Кэрри.
Сердце бешено колотилось. У нее словно открылся ультрачувствительный слух. Кэрри слышала, как колотятся сердца — ее и Мариэль. Слышала музыку за стенами, разговоры клиентов клуба. Господи, это все лекарство. Только не сейчас, все и так висит на волоске!
Мариэль молча отвернулась.
— Men fathleki, — взмолилась Кэрри. — Неужели Дима погибла зря? Ты даже не представляешь, как это важно.
Чутье подсказывало — и Кэрри от души надеялась на свой здравый рассудок, — что ответ Мариэль все изменит. Она будто уподобилась святому Павлу на дороге в Дамаск (сказывалась учеба в католической школе), который с трепетом ждал, что скажет ночной гость.
Посмотрев Кэрри в глаза, Мариэль будто заглянула ей в душу. Потом достала из сумочки сотовый и покопалась в его содержимом.
— Я незаметно сняла Мохаммеда. Не знаю зачем… — Она прикусила губу. — Хотя нет, знаю: чувствовала, что он погубит Диму и фотография пригодится в полиции.
Мариэль показала фото на телефоне: Дима в узких шортиках и футболке на набережной; напряженная, она обнимала стройного меднокожего мужчину с курчавыми волосами и трехдневной щетиной. Он слегка щурился на солнце, стоя вполоборота к камере. Кэрри с трудом могла поверить своей удаче. Она словно кончила, такой ее охватил восторг.
Попался, сволочь!
— Это фото пригодится, — сказала она. — Если нужны деньги, помощь…
Повисла пауза. Снаружи, из коридора доносились музыка и голоса толпы, будто шум моря в ракушке.
— Дайте адрес своей электронки, и я пришлю снимок, — нервно ответила Мариэль. — Что-нибудь еще? Я сильно рискую, встречаясь с вами здесь, в людном месте. Мне пора.
Кэрри ухватила ее за руку.
— А что Рана? Она знает Мохаммеда?
Мариэль отступила во тьму. Ее лица было почти не разглядеть — лампочка светила девушке в затылок.
— Не знаю. Ничего не знаю и знать не хочу.
— Но она точно знает сирийца, Таху ад-Доуни?
— Рана знаменита, — пожала плечами Мариэль. — Она у всех на виду, много с кем общается… бывает, люди выдают себя за ее друзей. Спросите у самой Раны.
— Она тоже в опасности, да? — спросила Кэрри.
— Мы в Бейруте. Здесь все живут над пропастью.
Глава 21
Баальбек, Ливан
Вестибюль отеля «Пальмира» ломился от пальм, предметов старины и пыльной мебели, оставшейся еще со времен, когда Ливан был французской колонией. Тут пахло плесенью; место будто взяли со страниц произведений Агаты Кристи, зато из окон номеров наверху открывался изумительный вид на римские развалины. Вписавшись, Верджил и Зияд принялись разбирать оборудование и оружие в комнате с балконом и видом на колонны храма Юпитера.
Въезжая в город на арендованной «хонде-одиссей», команда Кэрри даже не думала тешить себя ложными надеждами на безопасность: всюду, на каждом доме и фонарном столбе, висели флаги «Хезболлы». Верджил отслеживал телефон Раны по GPS-навигатору, так что можно было держаться от актрисы на большом расстоянии, не попадаясь ей на глаза. Единственная проблема, как сказал Верджил, заключалась в соотношении огневой мощи.
Сколько же человек приведет с собой Соловей?
С балкона Кэрри и ее помощники осмотрели руины в бинокли, но так, чтобы солнце не бликовало на стеклах.
— Видишь ее? — спросила Кэрри.
— Пока нет, — ответил Верджил, настраивая резкость бинокля. — Ага, вот она, возле храма Вакха. Слева. Видишь?
Кэрри навела бинокль на практически целый храм древнего бога. Руины просто поражали; это был, наверное, самый обширный и лучше всего сохранившийся комплекс римских построек на Ближнем Востоке. Его возвели еще в те времена, когда Баальбек назывался Гелиополисом и служил важным местом поклонения Юпитеру, Венере и Вакху. Культ первых двух из этой троицы слился с культом местных Баала и Астарты. Храмовый комплекс был выстроен вкруг прямоугольной площади, на которой Кэрри и заметила Рану: та говорила с кем-то у колонны подле ступеней храма Вакха.
