Алла Полянская - Прогулки по чужим ночам

Алла Полянская. Прогулки по чужим ночам.

Если неприятность может произойти, она обязательно случится.

Закон Мерфи

1

У каждого человека есть нечто, что он ненавидит с особой страстью. Кто-то терпеть не может перловку, у кого-то от одной мысли о соседской шавке сводит челюсти, а кто-то мысленно изобретает страшные пытки для свекрови — и все это ведет к самосовершенствованию. Нечто подобное испытывает каждый человек. Нет идеальных людей, кроме святых, да и те повывелись. Хотя это и хорошо, похоже, им больше нет места на земле, а у любого чувства должен быть свой ареал, даже у ненависти.

Я, например, ненавижу зиму. Каждой клеточкой своего тела я одинаково ненавижу пижонский блеск снега под ярким холодным небом и благостный рождественский снегопад, превращающий город в сладенькую праздничную открытку, на которой остается только написать дежурные пожелания счастья-здоровья-денег — и выбросить. Я ненавижу зиму, у меня есть причины ее ненавидеть. А потому уже где-то в сентябре в мою душу вползает раздражение — лето прошло, до весны далеко, а зима уже вот, на носу. И ничего нельзя изменить.

Может, если бы у меня были деньги, я кочевала бы по свету вслед за летом или весной, а то и вовсе поселилась бы там, где нет такой дряни, как зима или осень. Собственно, осень — это еще куда ни шло, счастья не прибавляет, но мы с ней поддерживаем вооруженный нейтралитет. А иногда, например сегодня, вообще находимся в состоянии временного перемирия. Потому что когда в октябре начинают жечь листья, а на улице тихо и синий вечер уже поглядывает серебряным лунным ликом, бледным и заспанным, когда солнце еще здесь — я люблю бродить вечером в тумане и запахе дыма. Говорят, дым от горящих листьев ужасно вреден, но я люблю этот запах в сыром октябрьском воздухе. Тогда я иду куда глаза глядят, и мне почти хорошо. Жизнь сама по себе вредна, так что лишний глоток дыма ничего не изменит, думаю я.

Мимо меня с хищным шелестом пролетают машины, но мне до них нет никакого дела. Мне и вовсе ни до кого и ни до чего нет дела. Ведь моими проблемами никто не интересуется! Ну вот, 0:0, ничья. Наверное, это в какой-то степени неплохо — вот так идти вдоль дороги, раз уж я оказалась в этом районе. Теперь я иду домой пешком и слушаю город, и машины мне не мешают, они тоже часть города, пусть утюжат асфальт, я не против.

Он подкатился к моим ногам, как заблудившийся мяч. Я даже не заметила, откуда он взялся — сначала даже показалось, что он рухнул прямо с неба, но эта теория скончалась в тот момент, когда я заметила, что он связан, его рот кто-то тщательно заклеил скотчем, а лица и вовсе нет — кровь и сплошной синяк. Я понимаю, что в небесной канцелярии ни с кем не церемонятся, но не до такой же степени! По крайней мере, я так думаю, хотя вполне возможно, что ошибаюсь.

В данном случае этот тип, скорее всего, выпал из машины. Интересно, как ему это удалось?

Я присела рядом с ним на корточки. Я совершенно не собираюсь ему помогать, мне такая глупость и в голову не пришла. Да, у него явно есть проблемы, но каждый сам кузнец своего несчастья. Мои проблемы никто не бросается решать, почему же меня должны волновать чужие? Нелогично. Я остановилась возле него, потому что он мешает мне пройти, а любопытство заставило меня присесть рядом с ним и присмотреться.

Его одежда точно не с рынка, уж кое-что и я понимаю в этом. Дорогие шмотки непоправимо испорчены, к тому же он босой и на нем в прямом смысле слова лица нет. Только полоска скотча на сине-лиловом опухшем фоне — не слишком в тон, но это мелочи. Ладно, пора двигаться дальше, уже темнеет.

Я поднимаюсь и переступаю через парня. Здесь очень узкий тротуар. Улица застроена какими-то складами и старыми одноэтажными домами-бараками, половина из которых смотрит на меня пустыми глазницами окон без рам, остальные тоже недалеко от них ушли — квартал скоро снесут, наверное. Здесь пусто, но, думаю, кто-нибудь парня найдет — если ему повезет. Может быть, полиция, или какой-нибудь сознательный пенсионер, или просто добрый самаритянин... Но я не отношусь ни к одной из вышеперечисленных категорий и знаю, что именно произойдет вероятнее всего: пропажу быстро обнаружат и станут искать. И мне надо бежать от этого места как можно дальше.

Тихий стон не заставил меня оглянуться. Извини, парень, но я не хочу вляпаться в дерьмо, а, судя по твоему виду, ты в нем увяз по самую макушку. Мне хватает собственных проблем. Ну почему у меня нет кучи денег, я бы тогда просто уехала из этой дурацкой страны, где все изменения только к худшему, где граждане валяются на тротуарах связанные и избитые, а полиция и чинуши жиреют на взятках и грабежах? Конечно, я могу развязать его и потом уйти, а он пускай сам решает свои проблемы, ага. Отлично, это идея, и остатки моей совести не будут скулить по ночам по поводу того, что я бросила человека на произвол судьбы. Да, это компромисс. Я развяжу его.

— Ладно, не стони, я возвращаюсь, черт бы тебя побрал! — Я снова подхожу к нему. — И что, другого места, чтоб упасть, не нашлось? Мог бы вывалиться немного дальше, там полицейский участок, чтоб ты знал. Не мычи, все равно я не понимаю... да, крепко тебя скрутили. Не дергайся, сейчас я маникюрные ножницы найду, по-моему, где-то они были у меня... ага, вот.

Я пытаюсь сделать все быстро, но ножницы маникюрные, а не портновские, да еще и китайские, так что дело движется медленно, но все же это лучше, чем вовсе без ничего. Ну вот, освободила ноги, теперь и руки.

— Полоску с лица отдирай сам.

Но он не может. Естественно, кто бы сомневался! У него восстанавливается кровообращение в конечностях, ему больно. Думаю, даже очень больно. Сквозь распухшие веки на меня умоляюще смотрят глаза — уже темно, он вряд ли сможет меня потом опознать, если что... Ладно, скотч я тоже сниму, пусть позовет на помощь. Один резкий рывок — и порядок.

— ... твою мать!

— Так ты еще и материшься?! Ну, ладно, счастливо оставаться. Вот, возьми телефонную карточку, позвонишь куда тебе нужно, там еще времени минут десять осталось. Адрес — вон, смотри, на доме табличка, телефонный автомат рядом. Надеюсь, он работает. Позвонишь, за тобой приедут и окончательно спасут. А мне пора.

Я готова пнуть себя, потому быстренько поднимаюсь. Я подумала об этом, но как-то вскользь, а зря. Ведь те, кто потерял этого парня, уже обнаружили пропажу и теперь едут назад в поисках утерянного груза. Думаю, скоро они будут здесь, и тогда моя жизнь окончится сегодня, эти люди не оставят свидетеля, я бы точно не оставила.

— Пожалуйста, подождите! Я прошу вас... я совсем не могу подняться... — бормочет парень.

Черт бы тебя побрал! Нет, ни за что не вернусь, отлежится немного, оклемается... Сама не верю в это, но я ничего ему не должна.

— Еще минутку, прошу вас...

Я должна идти, бежать отсюда, иначе вляпаюсь в неприятную историю, и уж мне-то точно ни один человек не поможет.

— Что еще?

— Мне нужно где-нибудь побыть до утра, хоть несколько часов, — лепечет парень.

— Прости, но я не могу тебе помочь. Если хочешь, могу вызвать «Скорую» или полицию.

— Нет, я не... а вы? Вы где-то живете... мне только до утра, а потом я уйду...

— Нет.

— Я заплачу вам.

— Забудь об этом. Деньги для меня не дороже жизни.

— Но я даже пошевелиться не могу, а на улице холодно.

— Кровообращение скоро восстановится, до смерти ты не замерзнешь, шестнадцать градусов на улице, осень в этом году теплая. Ну, простынешь маленько, это не смертельно. Позвони домой, пускай за тобой кто-нибудь приедет. Не надо впутывать меня в свои проблемы, я и так сделала для тебя больше, чем должна, ты заметил?

— Да, и я вам благодарен, но...

— Все, пока.

Я не успеваю пройти и пары шагов, как темноту прорезает свет фар. Машина далеко, но почему-то я понимаю, что это именно та машина. Понимает это и парень на тротуаре. Убежать я не успею, спрятаться негде, сплошной ряд стен и дорога.

Я хватаю парня и тащу его к телефону. Куда подевались уютно обоссанные телефонные будки? Теперь стоят синие пластиковые навесы, и все. Ну, что же, попробую воспользоваться тем, что есть. Я расстегиваю плащ — он длинный, почти до щиколоток.

— Обхвати меня за талию и прижмись, может, под плащом не заметят, — говорю найденному.

Я вставляю телефонную карточку и беру трубку. Машина совсем рядом, а мой подопечный сжал меня так, что дышать трудно.

— Радиотакси слушает.

Фары машины хищно и бесстыдно освещают меня. Что ж, умирают один раз. От судьбы не уйдешь.

— Пожалуйста, пришлите такси на угол Стефанова и Гончарова.

— Куда вам ехать?

Машина едет медленно, слишком медленно. Вот сейчас они остановятся, выйдут, и тогда мне конец. Все-таки добрые дела — не мой профиль.

— К Дому одежды.

— Ждите, машина сейчас будет.