Менеджеры халифата - Ирина Владимировна Дегтярева
– Ну почему ты против? – пробормотал он. – Ты же сам… Такой же. А мне хочется заниматься чем-то серьезным.
– Я против таких самовольных отлучек! И курения, – Петр сдвинул брови. – У нас семейный дом, а не проходной двор. Хочешь – уходишь, хочешь – приходишь. На всякое хотение надобно терпение. А ты – несовершеннолетний. Если будешь испытывать мое терпение, посажу под замок. Усек?
Мальчишка кивнул и шмыгнул мимо отца, решив, что теперь можно. Горюнов наградил его отеческим подзатыльником.
– А сам, между прочим, куришь, – удалившись на безопасное расстояние к дверям своей комнаты, не удержался Мансур. Увидев, что отец шагнул в его направлении, он стремительно скрылся за дверью.
– Он, наверное, голодный, – сочувственно заметила Саша.
– Поголодает. На голодный желудок приходят здоровые мысли. Еще ремня бы надо всыпать. А то у него сплошной туман в голове, – пресек ее благотворительный порыв Горюнов, запирая входную дверь.
* * *
У Тарека возникли сложности. Чтобы связаться с тестем, пришлось задействовать Хануф. Никакой другой связи они с Хапи не оговаривали. Своенравный хамасовец предпочитал иметь дело с Тареком напрямую и не стал бы усердствовать ради эфемерного Центра, на который работал его зять. Только личная связь – никаких посредников.
Осторожность спасала Джанаха Карима, работавшего на иракские спецслужбы под псевдонимом Хапи, и Аллах хранил. Теперь он вместе с Тареком действовал на благо России. Не особо задумываясь, кто хозяин, лишь бы деньги платили. Хотя Джанах не страдал от безденежья – был совладельцем единственного в секторе Газа пятизвездного отеля, наживался на контрабанде по тоннелям из Египта, он все-таки утверждал, что работает с разведкой ради денег. Тарек же считал, что старый хамасовец любит пощекотать свои нервы и тщеславие.
Джанах получил от Хануф сообщение, что надо найти мечеть, где в 2012 году проходил религиозное обучение парень с Северного Кавказа. Обучался арабскому языку. Как тертый калач, палестинец, получив это задание, довольно-таки обтекаемое, не побежал его исполнять сразу. И оказался прав. Довольно скоро пришли необходимые дополнения – искать Абдурахмана и Абдуллу. И фотографии, на которые он и сделал ставку, поскольку псевдонимы, как сообщал Тарек, могли быть получены боевиками гораздо позже, уже в Сирии.
Сам Хапи ехать не мог, поручил своему сыну Ахмеду. Светиться лишний раз в Египте толстяк опасался. Новый президент Ас-Сиси довольно активно боролся с «Братьями-мусульманами»[41], а заодно и с хамасовцами, которые являлись порождением «Братьев».
Для хамасовцев не составляло большого секрета, что многие потенциальные игиловцы проходили обучение арабскому, литературе, изучали хадисы[42] и фикх[43] именно в университете-медресе мечети Аль-Азхар – религиозном университете Каира. Именно туда и направился Ахмед.
После смены власти в Египте мечеть стала оплотом протестного движения. В ней и без того предпочитали обучать радикальному исламу, а после прихода Ас-Сиси к власти и начала преследования «Братьев-мусульман» радикализм стал приобретать оттенок черных флагов псевдохалифата. Там часто употреблялся термин «неверные» и звучали призывы «неверным рубите головы».
Сам университет находился не в мечети, а в светло-бежевом с желтыми симметричными вставками комплексе зданий. Но Ахмед направился в саму мечеть с ажурными минаретами на фоне пронзительно-голубого неба и огромным двором, мощенным светлым камнем, блестевшим, как зеркало, под иссушающим египетским солнцем. Он встал в тени колоннады, обрамляющей двор по периметру. В праздничные и пятничные дни двор заполнялся тысячами молящихся. Ахмед пару раз попадал сюда на джума-намаз и испытывал воодушевление в этом месте, смешанное с волнением.
Ахмед ждал недолго. Скоро к нему вразвалочку приблизился крепкий коренастый мужчина в потертых бледно-голубых джинсах и белой рубашке, оттенявшей его смуглую кожу. Солнцезащитные очки он поднял на макушку, и они там плотно держались в густых черных волосах, влажных то ли от геля, то ли после недавно принятого душа.
Ахмед вместе с ним учился в Аль-Азхаре. Максуд остался там преподавать и периодически снабжал информацией о некоторых студентах, рекомендовал их для ХАМАС. Сливал он эти сведения не безвозмездно, и вне зависимости от результата встречи Ахмед платил. Вот и сейчас он сунул в руку приятелю желтый конверт. Максуд убрал его в небольшую сумку на поясе.
Копия фотографии, полученной от Ваиза, также перекочевала в руки Максуда.
– Искомые персоны обведены маркером, – уточнил Ахмед, постучав пальцем по фото, которое разглядывал Максуд.
Про Абдурахмана он сразу сказал: «Этого никогда не видел». Долго всматривался в фото, словно в уме перебирал картотеку, и наконец кивнул:
– Его помню. Он из России. Чеченец. Да. А вот фамилию… – он замешкался, что-то прикидывая. – Придется снова встретиться, когда я уточню фамилию-имя в нашем архиве.
– А если так? – Ахмед с усмешкой достал из кармана легкого кремового парусинового пиджака еще один конверт.
– Ну если поднапрячься, – не стал ломаться Максуд, и второй конверт исчез в его поясной сумке. – Это Аслан Байматов.
– Что еще? – нетерпеливо поторопил Ахмед.
– Ты шутишь? Он у нас был недолго и года три назад. Эти ребята тут не задерживаются… Около месяца язык подучат, Коран по верхам – и вперед на передовую. Либо в Ирак, но чаще в Сирию. Кому повезет больше, парней посообразительнее, тех отправляют домой с заданием чего-нибудь взорвать.
– Уверен, что ИГИЛ[44]?
– А то как же. Рекомендовал его один человек, который к нам направляет этих ребят. Они похожи, как инкубаторские. Завербованные, как правило, в мечетях или через интернет. Борзые, диковатые, ошалелые, – было очевидно отношение Максуда к ИГИЛ[45].
– Что еще? – настойчиво повторил Ахмед, имея в виду детали, факты.
– Если я не ошибаюсь, он родом из Казахстана. Это все, – Максуд сделал ловкое движение головой, так что солнцезащитные очки упали на его крупный нос, скрыв черные сонные глаза.
Над мечетью зазвенел высокий голос муэдзина, призывающего на молитву, распевающего азан[46]: «Аллах велик! Я свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха! Я свидетельствую, что Мухаммад – посланник Аллаха. Идите на молитву! Ищите спасения!..»
Январь 2015 года, г. Москва
Снег с дождем и влажный воздух с привкусом бензина навязчиво преследовал Горюнова. Он пришел в ресторанчик недалеко от Патриарших раньше Юрасова и страдал от противоречия – желания закурить и невозможности это сделать. Уже несколько раз подходила официантка, заметив, как Петр вынимает из кармана сигаретную пачку, и говорила, что в квартире не курят.
Ресторан был оформлен как коммунальная квартира – комнаты, столы, накрытые скатертями с бахромой по краю, абажуры, мебель из старых советских домов. И меню соответствовало обстановке – квас, салат оливье, холодец, хреновуха, селедка под шубой, квашеная капуста, Жигулевское пиво.
