Двойное сердце агента - Андрей Болонов
Олейников отложил блокнот с карандашом и, широко зевнув, выключил ночник. Купе наполнилось холодным синим светом дежурного освещения.
Олейников лежал и вспоминал…
* * *
Октябрь 44-го… Золотая осень. Взметая желто-красную листву, через рощицу мчится к реке на мотоцикле Олейников. Сзади к нему крепко прижимается Катя. Им хорошо, они смеются.
Мотоцикл выскакивает на поле и летит мимо ярко-желтых стогов сена. Вдруг Олейников, поддав газу, направляет его прямо в стог. Взлетает в воздух фонтан сена!
Катя выбирается из стога, видит лежащего Олейникова с закрытыми глазами. Он неподвижен. Катя испугана, она трясет его за плечи, – Олейников не подает никаких признаков жизни. У нее на глазах наворачиваются слезы… Вдруг Олейников открывает глаза и, подмигнув ей, заключает ее в свои объятия. Поначалу она сердится, вырывается и пытается бить его ладошками по щекам, потом смеется и сама обнимает его. Их губы сливаются в страстном поцелуе, и они, как в бездонный омут, падают в душистое сено…
* * *
Преодолев крутой подъем, поезд выехал на мост. Грохот колесных пар отразился от серебрившейся под луной поверхности реки и эхом заметался в пролетах.
Синий свет тускло освещал купе. На нижней полке, укрывшись с головой одеялом, спал Олейников. Когда в очередной раз поезд громыхнул на стрелке, за дверью купе раздался едва различимый шорох, и задвижка на двери бесшумно повернулась. Так же бесшумно отодвинулась дверь, и на пороге возникла мощная фигура «спортсмена». В его руке блеснуло выбрасывающееся лезвие автоматического ножа.
Мягко ступая по ковру, он подошел к спящему Олейникову, сверился с номером места и, широко замахнувшись, несколько раз ударил сквозь одеяло ножом!
* * *
Утром на платформе Волжанского вокзала толпился народ – встречали московский поезд, который, фыркая и пуская пар, уже подкрадывался к перрону. За его прибытием из-за угла здания наблюдали двое крепких парней, одетых в одинаковые серые плащи и широкополые шляпы, а потому похожие друг на друга как близнецы-братья.
– Шестой вагон, место одиннадцать, – шепнул первый второму. – Пошли.
Его напарник, достав из глубины плаща пистолет, передернул затвор и переложил оружие поближе в наружный карман. Переглянувшись, они решительно направились к останавливающемуся поезду.
Из вагона, расталкивая других пассажиров, выскочил Либерман и быстро побежал к выходу с перрона.
Не обратив на него никакого внимания, парни в серых плащах вошли в вагон и, протиснувшись по коридору, остановились возле третьего купе. Нащупав в карманах взведенные пистолеты, они кивнули друг другу – «готовы!» – и резко распахнули дверь.
На полке номер 11 под окровавленным одеялом лицом вниз лежал труп.
* * *
На даче члена Президиума ЦК Егора Сидорова среди пышно цветущего яблоневого сада стоял накрытый белой скатертью стол, на котором в окружении вазочек с бубликами и вареньем кипел самовар. Егор Петрович, в спортивных штанах и с полотенцем на шее, бросил игривый взгляд на стройную фигурку прислуживающей ему горничной, отхлебнул из блюдца обжигающий чай и, удовлетворенно крякнув, лениво потянулся.
– Приятного аппетита, Егор Петрович, – раздался голос появившегося из-за кустов в сопровождении охранника Гудасова.
– А, будущий генерал! – добродушно приветствовал его Сидоров. – Здравствуй-здравствуй! Че за спешка-то? Чего-то важное?
– Егор Петрович, я бы хотел тет-а-тет… – кивнул Гудасов в сторону горничной с охранником.
Сидоров махнул рукой, и те исчезли.
Гудасов резко приблизился к Сидорову, – тот с испуга даже немного отпрянул, – и, многозначительно вращая глазами, тревожно прошептал:
– Плужников привлек к операции… Олейникова!
– Тьфу ты, господи! – махнул рукой Сидоров, отодвигаясь от Гудасова. – И что? Какого такого Олейникова?
– Ну, того… О-лей-ни-ко-ва, – по слогам, продолжая таращить глаза, произнес Гудасов.
– Того? Какого того? – начал вскипать Сидоров. – Говори толком, твою мать! Ничего не поймешь!
Гудасов обернулся, убедился, что никого вокруг нет, и вновь придвинулся к Сидорову.
– Помните дело генерала Кубина? – спросил он. – Там эпизод был… с агентом, которого Кубин в США послал, а у того отец там оказался… из эмигрантов. А Кубин это от всех скрыл… Вы тогда еще просили все донесения этого агента из архива изъять и уничтожить…
– Ничего я не просил! – перебивая, стукнул по столу кулаком Сидоров. – Заруби это раз и навсегда себе на носу, полковник!
Гудасов нервно сглотнул. Сидоров встал, обошел вокруг стола и снова остановился возле Гудасова.
– Ну?.. – спросил Сидоров, заглядывая в глаза полковнику.
– Этот агент… он и есть Олейников!
– Его разве не расстреляли?
– Тогда как раз смертную казнь отменили, ему лет двадцать дали. А потом я как-то забыл… А несколько дней назад он бежал из лагеря…
– Забыл? – зловеще хмыкнул Сидоров. – А про свою голову ты не забыл?!
– Товарищ Сидоров… – жалобно замямлил Гудасов.
– Продолжай!
– Так вот, он бежал из лагеря, был объявлен всесоюзный розыск… А потом он вдруг объявился на Лубянке и сутки безвылазно сидел у Плужникова в кабинете. После чего Плужников розыск отменил, а самого Олейникова отправил в Волжанск!
– Зачем? – удивился Сидоров.
– Думаю, хочет его использовать в операции. Я уже предпринял ряд действий, позволяющих купировать эту линию…
– Купировать что?
– Ну чтоб со скандалом для Плужникова! Разглашение секретных данных, укрывательство преступника. Знаете, ведь все бывает…
– Что бывает?
– Ну, там, например, найдено тело государственного преступника, находившегося во всесоюзном розыске, а при нем обнаружены документы, изготовленные по приказу Плужникова, и розыск, как потом выяснится, самим же Плужниковым и отменен. Двух зайцев – одним ударом! – с гордостью за свою хитрость закончил Гудасов.
Сидоров почесал затылок, еще раз обошел вокруг стола и, вернувшись к Гудасову, глядя ему в глаза, сказал:
– Мне вашу кухню знать не обязательно. Мне до ваших тел, розысков и так далее никакого дела нет, знать про них ничего не хочу! Мне Плужникова прижать нужно, а как – это уже ты сам думай. Понял?
– Понял, Егор Петрович…
– Свободен!
– Я все понял, Егор Петрович, я все понял… – зашептал Гудасов, пятясь в кусты.
* * *
В кабинете начальника Волжанского управления КГБ Копейкина с понурым видом стояли два парня-близнеца в серых плащах, встречавшие час назад московский поезд на Волжанском вокзале.
– Значит, труп, говорите? – ухмыльнулся Копейкин.
– Мертвее не бывает, товарищ подполковник, – кивнули парни в сером.
– Любопытно…
Копейкин в задумчивости потер лоб и вернулся к столу.
– А что случилось-то? – подал голос Зорин, сидевший в глубоком кресле у окна.
– Да ночью вот, – пояснил Копейкин, – поступил анонимный звонок, что утренним поездом из Москвы приезжает особо опасный преступник, находящийся во всесоюзном розыске. Послал этих вот встретить, а там труп приехал…
– Труп? Преступника? – удивился Зорин.
