Код Адольфа Гитлера. Апрель - Владимир Иванович Науменко
Раздался стук в дверь.
– Войдите! – листая журнал, громко произнесла Ева и уставилась на дверь. Открывая дверь, на пороге, улыбаясь, появился Шпеер.
– Я знала, что вы придёте! – приподнявшись с дивана, радостно произнесла Ева. Она подошла и обняла Шпеера. – Вы не из тех, кто может бросить фюрера!
– Я пришёл попрощаться! – честно признался Шпеер. – Сегодня я возвращаюсь в Гамбург!
– Ну, конечно! – скрыв досаду внутри себя, смиренно произнесла Ева. – Садитесь! Видите? – с этим вопросом она стала поглаживать подлокотник дивана. – Я доставила сюда мебель, которую вы разработали для меня! Не могу с ней расстаться! Как вы думаете, не выпить ли нам бутылочку шампанского на прощание?
Она вышла из комнаты, видно, отдала приказание слуге. Возвратилась. Вскоре слуга принёс бутылку «Моэт-и-Шандон», разные сладости и вышел за дверь. Шпеер и Ева остались одни.
– Пожалуйста, не стесняйтесь, – подбадривая стеснительного Шпеера, Ева притронулась к шампанскому и бокалу. – Готова поспорить, вы с утра ничего не ели!
– Вы совершенно правы! – сказав, Шпеер был тронут тем, что в бункере только Ева подумала о нём. – Спасибо!
Шпеер взял из её рук бокал.
– Очень хорошо, что вы пришли! – пригубив вино, немного подумав, произнесла Ева. – Это докажет ему, что вы на его стороне. Фюрер думал, что вы работали против нас. Ваш визит доказывает обратное. Не так ли?
– Неужели он сомневается?! – спросил Шпеер.
– Он спрашивал, не имеете ли вы что против него, но я убеждала его, что вы придёте, и вот теперь вы здесь. Ваши слова ему особенно понравились, он решил остаться здесь, и мне этот выбор кажется правильным. И остальное вы тоже знаете. Он хотел отослать меня в Мюнхен. Я отказалась и пришла, чтобы окончить свою жизнь здесь. Почему столько людей должны умереть? Всё это не напрасно. Вчера ситуация была такой безнадёжной, что мы могли ждать быстрого захвата Берлина русскими. Фюрер хотел уже с этим покончить. Но Геббельс убедил его, и поэтому мы всё ещё здесь. Знаете, что? – Ева положила ладонь на запястье Шпеера. – Может, это безумие, но я счастлива, что осталась. И я не боюсь.
Юнге и Кристиан, в эти роковые для рейха дни оставшиеся в бункере рядом с Гитлером, выбрали себе девиз: «Выше голову, пока она ещё есть». Пока в них был оптимизм, да и Ева старалась находиться подле них. В бункере пока ещё были вода и электричество, большое количество еды, не говоря об алкоголе. В меню кухни были жареное или тушёное мясо. Голодать секретаршам фюрера не приходилось, но у них отсутствовал душевный покой и они как только могли успокаивали друг друга.
– Жизнь для него дороже, чем я, милая Траудль, – рыдая, обсуждала своего мужа Герда. – Он пошёл своей дорогой, а я – своей. Нашему браку, видимо, пришёл конец. Такого дезертирства я не забуду.
– Главное, что ты пока жива, милая Герда! – находясь рядом с ней, утешала Траудль. – Когда закончится эта война, ты сама расставишь все точки в ваших личных отношениях.
– Не беспокойся, подруга, уже расставила! – заверила Герда. – Остаётся лишь ждать: или смерти, или пленения. О свободе и речи быть не может.
– Ну, дорогая Герда, не надо так сгущать краски! – запротестовала Юнге. – Пока еще не всё так плохо, как может представиться, да и наши солдаты ещё в силах обороняться, они просто так не сдадут Берлин.
– Хотела бы в это верить, Траудль, но не могу! – вытирая платочком слезы, вздохнула Кристиан. – В моей голове всё перемешалось, я теперь и не знаю, чему и кому верить.
– Фюреру, например!
– Фюреру? – Кристиан недоуменно уставилась на свою подругу, и обе рассмеялись.
– Вот видишь! – произнесла Юнге. – Хоть этим тебя развеселила!
– Веселья в этом мало, – стала уверять Кристиан. – Но хоть время для нас в этих стенах проходит не зря. Знаешь, Траудль, что сегодня я вытворила?
– Нет! – сказала Юнге.
– Я швырнула в Линге бокал с шампанским.
– Зачем ты это сделала?
– Прости, дорогая Траудль! – Герда чувствовала в этом проступке свою вину. При этом глаза у неё были отчаянные. – Нервы просто не выдерживают больше разговоров за чаем у Гитлера о способах самоубийства.
– Тебе надо выспаться, подруга! – дала совет Юнге. – Да и мне тоже не помешало бы!
– Ты права, Траудль! – согласилась Герда. – Пока хоть это нам еще дозволено!
Раздался тихий стук в дверь.
– Да! – громко откликнулся Гитлер.
Открылась дверь, и Гитлер спиной почувствовал, что кто-то вошел. Обернулся.
– Вот как?! – увидев Шпеера, удивляется Гитлер. – Вы пришли!
– Мой фюрер! – с почтением обратился Шпеер.
– Славно! – сказал Гитлер. – Давайте присядем!
Шпеер последовал его приглашению, сел в кресло и молча уставился на него.
– У меня были такие большие планы для немцев и для всего мира! – сидя на софе, начал Гитлер. Трагедия рейха в его устах умудрялась граничить с фарсом, и лишь сам фюрер делал вид, что не замечает этого. – Никто не понимал меня! Даже самые старые соратники. Сколько возможностей у нас было! Мир лежал у наших ног!
