Михель Гавен - «Роза» Исфахана
— В котором часу он уехал?
— Точно не знаю, — вновь пожала плечами Джин, — но Марьям говорила, что где-то около девяти часов утра.
Полковник опустил голову и замолчал. Его толстые, похожие на сосиски пальцы беспрестанно мяли берет, выдавая внутреннее нервное напряжение. Покатый шишковатый лоб снова покрылся испариной.
— Пока всё совпадает, — пробормотал он вполголоса, не отрывая взгляда от ковра. — Лейтенант аль-Карим сказал мне то же самое…
«А ты надеялся, что Шахриар пустит себе пулю в висок, и ты приедешь сюда лишь затем, чтобы забрать его труп и отчитаться перед начальством в ликвидации отступника, позволившего себе нарушить приказ и попрать столпы учения Хомейни? — позлорадствовала мысленно Джин. — Или рассчитывал, все-таки застав бывшего лучшего друга, который спас тебе когда-то жизнь, живым и невредимым, укокошить его самолично? Впрочем, вряд ли… Ты ведь для того и придумал звонок от доктора, чтобы Шахриар сделал всё сам, а ты бы лишь пенки сиял, не пачкаясь. Да еще и повышение в звании потом за это получил бы. Нет, Шахриар ошибался: ты никогда не был ему другом! Напротив, ты люто ненавидел его и всю жизнь завидовал ему. Он-то вырос в хорошей интеллигентной семье, учился на архитектора, а ты в это время мыл унитазы в отеле „Шератон“ и яростно ненавидел богачей, справлявших в эти унитазы нужду. Зато потом ты попал на „нужную“ волну, и, возможно, эта волна возносила бы тебя всё выше, если б на твоем пути не выросла вдруг эта тощая жердь-врачиха из миссии, как ты меня называешь. Однако неудачка у тебя вышла с генеральскими-то нашивками, разлюбезный ты наш полковник аль-Балами! Как бы теперь тебя вообще ни разжаловали за „упущенную рыбку“. Обидно, небось, да? Еще бы! Вся карьера насмарку…»
— Что ж, ханум, если вам добавить больше нечего, тогда я, пожалуй, потолкую с вашими сотрудниками. — Аль-Балами нарочито бодро шлепнул берегом себя по колену, но Джин заметила, что пальцы у него буквально ходуном ходят.
— Не возражаю, господин полковник, — ответила она с холодной любезностью. — Сейчас я приглашу сюда медсестру Марьям, но с ней вы обязаны будете говорить в моем присутствии. Девушке еще нет восемнадцати лет, и согласно имеющейся у меня доверенности от её отца, за соблюдением интересов Марьям слежу я. Вот подтверждающий мое право документ, — открыв ящик стола, она извлекла из него и показала аль-Балами бумагу, заверенную юристом. — Одну минуту. — Джин взяла трубку, быстро набрала номер. — Марьям, — произнесла ровно, чтобы не волновать девушку понапрасну, — зайди ко мне, пожалуйста. Полковник аль-Балами хочет задать тебе несколько вопросов. Да, разумеется, в моем присутствии. Сейчас она придет, — сказала Джин полковнику, отключив мобильник. — Может быть, желаете чаю, господин полковник? С сахаром вприкуску, например.
Она с трудом сдержала усмешку, вспомнив, сколь вальяжно вел себя аль-Балами за столом у бассейна в прошлый раз. Бедняга! Тогда он и помыслить не мог, что скоро будет сидеть на краешке дивана, прилагая неимоверные усилия, чтобы хозяйка кабинета не заметила, как у него зубы стучат от страха.
— Нет, нет, благодарю, — полковник отказался так поспешно и с таким неприкрытым ужасом, словно Джин предложила ему не чай, а змеиный яд.
— Как хотите, — равнодушно пожала она плечами.
Ей неприятно было находиться в одном помещении с полковником: он сильно потел, а пот от страха, как говорила бабушка Маренн, всегда отвратительно пахнет. Хуже даже, чем пот солдата после сражения или пот спортсмена после соревнований. Пот трусости источал буквально смрад, и сейчас Джин лично убедилась в этом. Ей хотелось поскорее выставить полковника восвояси и проветрить комнату.
В дверь постучали.
— Можно? — В дверной проем осторожно просунулось лицо Марьям.
— Входи, входи, Марьям, — разрешила Джин. — Садись сюда, — она уступила ей свое место, — чтобы вы с господином полковником хорошо видели друг друга. Он задаст тебе сейчас несколько вопросов, а ты ответишь на них всё, что знаешь.
— Хорошо, ханум, — Марьям робко присела на краешек кресла. — Я готова.
Конечно, полковник вряд ли ожидал, что Марьям сообщит ему что-то новое и важное, но допросить её он был обязан. Беседа тем не менее получилась довольно быстротечной и скучной. Насчет отъезда Шахриара Марьям послушно повторила всё, что утром рассказала всем за завтраком, а больше она ничего и не знала. «Ну и слава богу, что не знает», — подумала Джин.
Пока аль-Балами задавал Марьям разные уточняющие вопросы, Джин отошла к окну и оттуда, из-за спины полковника, взглянула на часы. Часовая стрелка приближалась к половине первого. Успел ли Шахриар добраться до Шираза и встретиться с Тарани? Если да, то сколько времени потребуется им обоим для того, чтобы покинуть страну? Судя по краткости допросов-расспросов, надолго удержать полковника аль-Балами в миссии не удастся. Сейчас он поговорит с Марьям, потом допросит Нассири, затем, возможно, еще раз поговорит с лейтенантом аль-Каримом. И далее последует звонок в Тегеран. А вслед за этим начнутся поиски беглеца. Итак, сколько на всё это уйдет времени? Часа полтора, максимум два. Хватит ли их Шахриару и Тарани, чтобы покинуть Шираз? Конечно, в ожидании темноты они могут укрыться в одном из тайных горных перевалочных пунктов, местоположение которых хорошо известно Тарани. Но до этих пунктов нужно еще добраться, не попавшись на глаза многочисленным полицейским постам. А через два часа фотография Шахриара будет уже у каждого постового…
Да, искать людей «Министерство информации» умеет — этого у него не отнять. Информаторы шныряют здесь всюду, даже в пустыне. Как говорит Дэвид, даже любая пролетевшая над головой птица может оказаться агентом «министерства».
— Хорошо, вы можете идти, — отпустил наконец девушку полковник, тяжело вздохнув.
Взглянув на него, Джин сразу заметила, что отчаяние и страх всё более овладевают им. Осознал, видимо, что случилось то, чего он никак не ожидал. Зверь, который считался уже загнанным, неожиданно ушел, добыча, которая, казалось, была уже в руках, просочилась словно сквозь пальцы и исчезла. Какой-то выскочка-капитан, неудавшийся архитектор вообразил вдруг, что он величественнее самого верховного рахбара! Жертва прозрела и выскочила из капкана еще до того, как капкан захлопнулся, и теперь охотников-загонщиков по головке за это не погладят.
Зазвонил телефон, на дисплее высветился номер адвоката Буа-Канна.
— Вы готовы, Адриен? — спросила Джин, поднеся трубку к губам.
— Да, мадам, мы с господином Нассири готовы, — ответил юрист.
— Доктор Нассири готов ответить на ваши вопросы, — устало сказала Джин полковнику, отключив кнопку вызова. — Идемте, я вас провожу. Или все-таки чаю?
— Оставьте.
Аль-Балами взглянул на нее не столько даже как на надоевшую муху, сколько как на главный источник всех своих неприятностей — с ненавистью. Его глаза были налиты кровью, в них страх чередовался с яростью. Подавшись массивным корпусом вперед и снова втянув голову в плечи, он и впрямь стал похож на быка, готового ринуться в схватку. Только вот сердце у этого «быка» было скорее не бычье, а крысиное, и теперь оно наверняка содрогалось от ужаса при мысли, что все усилия последних лет превратиться из крысы в настоящего боевого быка оказались тщетны.
«Зря Шахриар вынес тебя с поля боя во время войны с Ираком, — подумала Джин, наблюдая за аль-Балами. — Лучше бы оставил тебя там. Одним подлецом на свете стало бы меньше».
— Не смею настаивать. Сюда, пожалуйста.
Выйдя в коридор, Джин распахнула дверь в противоположное помещение, где обычно работал юрист. Буа-Канн сидел за столом, напротив него расположился доктор Нассири. Рядом был приготовлен стул для полковника.
— Входите, входите, полковник, не стесняйтесь. — Элегантный, улыбчивый Буа-Канн встал из-за стола и жестом указал посетителю на предназначенное для того место. — Присаживайтесь, начнем.
— Не буду вам мешать, — откланялась Джин, успев обратить внимание на расстроенный и мрачный вид Нассири. Ободряюще кивнув ему, она закрыла за собой дверь и тут же, в коридоре, столкнулась с явно поджидавшей её Марьям. — Что ты тут делаешь? — озадаченно спросила Джин.
— Мне страшно, ханум, — призналась девушка.
Джин заметила несвойственную помощнице бледность и отсутствие извечной веселости на лице. Марьям словно бы в одночасье постарела, превратившись в закутанную в черный платок старушку. «Да уж, эта вампирская власть из кого угодно выпьет все жизненные соки, — с грустью подумала Джин. — Приемы отработаны». Вслух же бодро и даже строго сказала:
— Отставить страхи! Всё уже позади, Марьям, никакого интереса для страшного полковника ты больше не представляешь. Забудь о нем! И отправляйся к доктору Маньеру, ему нужна твоя помощь.
