Михель Гавен - «Роза» Исфахана
— Да, все признаки тампонады налицо, — согласилась Джин, пробежав глазами документ. — Диастолическое давление в предсердиях и желудочках явно выше нормы, их наполнение нарушено, сердечный выброс крайне низок. Перикард растянут: до остановки кровотечения жидкость накапливалась довольно быстро.
— Тоны сердца глухие, — добавил Франсуа, — шейные вены вздуты. Венозный пульс практически отсутствует. Дыхание затруднено, тень сердца при рентгеноскопии расширена, амплитуда комплекса QRS снижена, наблюдается полная электрическая альтернация.
— Да уж, полный набор, так сказать, — нахмурилась Джин, передавая бумажки с результатами анализов санитару Жерому. — Вы правы, Франсуа: фактически пациент находится в предынфарктном состоянии. Значит, будем проводить дренирование полости перикарда через сосудистый катетер. Жером, приготовьте всё необходимое, пожалуйста. Будем удалять жидкость до тех пор, пока не снизим нагрузку на сердце. Я займусь катетером, а вы, Франсуа, приступайте к репозиции отломков ключицы. Помните о возрасте больного: кости у него сейчас хрупкие и запросто могут сместиться в обратном направлении или вообще отделиться. Жером, позовите Кристофа. Он будет ассистировать мне, а вы — доктору Маньеру.
— Слушаюсь, мадам.
— Введите пациенту обезболивающее, — продолжила отдавать распоряжения Джин, — чтобы обеспечить блокаду и избежать развития пневмонии. Повязку на ребра пока не накладывайте: дыхание из-за тампонады сердца и без того затруднено, а искусственное сдавливание извне только усугубит положение. — Она наклонилась над больным, осторожно ввела иглу катетера под кожу. Попросила, не оборачиваясь: — Жером, подготовьте рентгеноскопию, надо посмотреть, правильно ли встал катетер. Если правильно, подключайте к резервуару.
— Ханум, — впорхнула в операционную Марьям, — доктор Нассири просил передать вам, что сегодня утром приборы зарегистрировали у Али Агдаши первые признаки восстановления второй почки. Кровоток восстановился полностью, количество эритроцитов в крови выровнялось до нормальных показателей, мочеиспускание тоже практически достигло нормы. Ах, да, чуть не забыла… — смешно насупилась девушка. — Следов отечности не осталось, жидкость выводится из организма в здоровом режиме. Вот результаты анализов, — она просеменила к Джин, протянула ей бумаги.
— Спасибо за хорошие новости, Марьям, — поблагодарила её Джин. — Только документы положи пока на стол, я просмотрю их позже. И присоединяйся-ка, пожалуй, к нам, без тебя нам не справиться, — улыбнулась она девушке. Заглянув в данные рентгеноскопии, скомандовала: — Жером, катетер встал нормально, так что начинайте выводить жидкость. Только очень осторожно, прошу вас! Помните, что у больного очень плохие сосуды, и тромб был бы сейчас совсем некстати.
— А мне что делать, ханум? — громко осведомилась Марьям.
— Марьям, ну зачем же так кричать? — недовольно покосился на нее Франсуа. — Это ведь операционная, здесь отличная слышимость.
— Не придирайтесь к ней, доктор, — вступилась за Марьям Джин, видя, что та обиженно нахохлилась. — Это всё издержки молодости и неуемной энергии. Вспомните себя в её возрасте.
— Помню, — вздохнул Маньер. — Только давно это было… Кстати, я закончил с ключицей, мадам, — оповестил он Джин. — Надеюсь, кость срастется правильно.
— Давление тоже снижается, — сказала Джин, взглянув на датчики приборов. — Кажется, тампонада рассасывается. Это значит, что теперь мы можем вплотную заняться фиксацией ребер. — Она осторожно ощупала грудную клетку Хусейна. — Кажется, я слышу мягкое поскрипывание. Скорее всего это крепитация воздуха. Но дыхание прослушивается, и это хорошо. Жером, кровохарканья у больного не было?
— Нет, мадам. Только обильное слюноотделение.
— Ну, это последствия стресса, симптом для нас несерьезный.
— Рентген показал, что легкое не задето, — подошел Франсуа с рентгеновским снимком.
— Что ж, это значительно облегчает нашу работу, — удовлетворенно кивнула Джин. — Теперь главное для нас — не допустить осложнений. Поскольку пациенты пожилого возраста весьма склонны к посттравматической пневмонии, я поручаю тебе, Марьям, следить за симптомами интоксикации. Проще говоря, постоянно измерять температуру.
— Слушаюсь, ханум, — приободрилась девушка. — Можете на меня положиться.
Джин дружески кивнула ей и продолжила:
— Для профилактики возможного застоя в легких будем проводить систематическую вентиляцию легкого на стороне перелома. Сильно фиксировать грудную клетку не нужно, чтобы не затруднять дыхание. Поскольку пострадавший довольно много времени провел в антисанитарных условиях, во избежание заражения будем вводить антибиотики. В остальном, судя по всему, особых сложностей не предвидится, поэтому состояние больного, я думаю, улучшится уже в ближайшие дни. А если наладим деятельность сердца и подавим пневмонию в зародыше, он довольно скоро сможет и вернуться к своей профессии.
— Чтобы через некоторое время снова угодить под завал, — буркнул недовольно Франсуа. — И не факт, кстати, что ему повезет и в следующий раз. Все-таки эти моханди — сущие самоубийцы, я считаю.
— А что еще остается делать, — вздохнула Джин, — если другого способа прокормить семью в этой стране у них нет?..
* * *Освещенные ярким солнечным светом изящные арки старинного моста, пересекающего реку Зеяндех в самом широком месте. Прогуливающиеся по набережной горожане, мальчишки, бегающие по мелководью с мячом и поднимающие фонтаны брызг, каменные плиты площади, отполированные за минувшие столетия тысячами ног до блеска. Блики маленьких зеркал под водой — их бросают с моста влюбленные, чтобы река принесла им счастье. Вот как раз в фотографию с видом главной достопримечательности Исфахана, протянувшегося над рекой на сто шестьдесят метров моста Королевства Королей, состоящего из тридцати трех арок, Джин и включила нехитрое послание «любовнику» Ахмету. «Призналась», что, дойдя до самой середины заветного моста, тоже бросила в воду зеркальце в надежде на их будущую совместную жизнь, а в самом письме зашифровала куда более серьезное и важное сообщение для Дэвида.
«Черный Орел Великому Герцогу.
По сведениям, полученным из надежного источника, эксплуатация объекта „Роза“ на данный момент времени приостановлена. Исходя из стоимости производства и рисков, с ним связанных, предполагаю, что пока это единственный завод, производящий полоний на территории Ирана. Прошу проверить данную информацию и сообщить мне о дальнейших задачах. Кроме того, прошу изучить личное дело начальника охраны миссии капитана Лахути на предмет его возможного нелегального перехода в Ирак. Мотив перехода — несогласие с действующим режимом и угроза его жизни со стороны властей. Прошу также рассмотреть возможность предоставления убежища его семье. Напоминаю, что капитан Лахути оказал мне весьма существенную поддержку в проведении операции „Роза Исфахана“. Прошу также сообщить мне новые координаты Мастера для связи с ним».
Многочисленные разноцветные сердечки, свернувшись в круг, мелькнули на экране лэптопа и исчезли: сообщение Дэвиду ушло. На экране снова высветились файлы спецификаций медицинских грузов, отправленных в Исфахан из Швейцарии. Дверь приоткрылась, в комнату заглянула Марьям.
— Ханум, доктор Маньер сказал, что вам пора принимать лекарство, — напомнила она.
— Да, конечно, я готова, — повернулась к ней на вращающемся кресле Джин.
— Я оставлю здесь, — Марьям подошла к столу и поставила термос со льдом, в котором хранился антидот, рядом с компьютером.
— Если у доктора Маньера нет для тебя больше никаких поручений, можешь пойти отдохнуть, Марьям, — сказала Джин. — А завтра с утра сначала навестим нашего везунчика-моханди, а потом — Симин Туркини с её малышом. Доктор Нассири считает, что Симин, возможно, потребуется еще одна операция, так что ты принеси мне завтра сразу все её анализы, хорошо?
— Хорошо, ханум, — с готовностью откликнулась Марьям. — Я сейчас закончу стерилизацию перевязочного материала в автоклаве, разложу всё, как положено, по биркам и пойду к себе. Доктор Маньер не любит, если к началу работы что-то не готово. По-моему, он ко мне придирается, ханум, — пожаловалась она, — а я ведь так стараюсь!
— Не обращай внимания, Марьям, — улыбнулась Джин. — Просто у доктора Маньера непростой характер. Слишком дотошный, я бы сказала. Хотя для врача, и тем более для хирурга это очень даже неплохо. Ты, главное, не суетись и будь чуточку внимательнее. А в остальном у тебя всё хорошо получается, — добавила она ободряюще.
— Спасибо, ханум, за добрые слова. Спокойной ночи, ханум. — Марьям по-детски шмыгнула носом и вышла из комнаты.
