Чарльз Эппинг - Trust. Опека
– Я спросила о наследниках, потому что…
– Зачем мне волноваться о наследниках? То, что вы видите здесь, – это все, что у меня есть. – Магда указала на ворох старых газет и журналов, разбросанных по всей квартире. Книжные полки были битком набиты старыми книгами и пластинками. – Я превратилась в Lebensküstler – человека, который может обходиться практически без ничего. Это целое искусство, говорят мои друзья – искусство, которым я неплохо овладела. – Магда улыбнулась. – Моя семья когда-то была очень богатой. Но в войну мы все потеряли. Даже квартиру. Когда я вернулась в Будапешт… в 1945-м? А может, в 1946-м? – Очевидно, память Магды ухудшилась, с тех пор как она рассказывала свою историю.
Алекс взяла Магду за руку.
– Магда, у меня для вас хорошие новости.
– Вы уже говорили. Но сначала позвольте угостить вас чаем. – Магда встала, и кот спрыгнул на пол. – Уже так давно я не получала хороших новостей. Если на то пошло, то и плохих тоже – никаких. Я хочу насладиться этим.
Напевая, она пошла в кухню.
На столе рядом с кушеткой Алекс увидела старую фотографию. Она сняла пластинку с деки проигрывателя: Рей Чарльз: «Золотые годы». На пластинке была кошачья шерсть.
– О, вам нравится джаз! – Магда выглянула из дверей. – Это моя страсть. Когда я переехала в Челси, летом 1955-го… Думаю, тогда это было… а может, и в 1956-м. Память меня уже подводит. Вот тогда это был Нью-Йорк! Джаз в самом расцвете. Можно было бродить везде – в Гарлеме, по Гринич-Вилидж. Когда-то я посещала все клубы. Была лично знакома с Герби Хэнкоком.[54] Он познакомил меня с Ричи Раймером, моим будущим мужем. – Глаза Магды заблестели. – Он аккомпанировал на рояле Уэйну Шортеру, потом – Майлзу Дэвису.[55]
Магда подошла к Алекс и достала из кипы джазовых альбомов старую обложку: Майлз Дэвис. «Quiet Nights». Она с гордостью подняла ее вверх.
– Видите? Автограф. Самого Майлза. – К ней снова вернулась память. – У меня даже есть оригинальные записи Ширли Хорн.
Магда вернулась в кухню, напевая: «Если любишь меня, не меняйся ничуть». Спустя несколько минут она принесла в гостиную поднос, уставленный чашками, блюдцами и двумя тарелочками с печеньем.
– Знаете, Ширли играла на собственном пианино. И Оскар Питерсон.[56] Он называл меня своей маленькой певчей птичкой – так меня звали в Румынии.
– Я знаю. Прочитала в вашем рассказе. Он-то и привел меня к вам.
– Вы должны это послушать. – Магда поставила поднос на стопку бумаг и принялась искать пластинку.
– Магда! Мне нужно вам что-то рассказать. Это очень важно. И для вас, и для меня.
Магда с тревогой в глазах обернулась к Алекс.
– Что?
Алекс снова передала ей копию попечительского договора.
– Пожалуйста, прочтите – это все объяснит.
– Вы точно не хотите, чтобы ваш паспорт был у меня? – Алекс видела, как Магда дважды его роняла, с тех пор как они вышли из квартиры.
– Не беспокойтесь, я всегда ношу его с собой. И никогда не теряла. – Магда гордо держала паспорт, пока Алекс вела ее к центральному представительству цюрихского банка «Гельвеция» в Америке, на углу Медисон-авеню и 55-й улицы. – Но если вам так спокойнее, возьмите его. – Она передала Алекс свой паспорт. – Только не потеряйте! Вы не можете себе представить, как важен для меня американский паспорт. Хотя я и поклялась, что больше не вернусь в Европу, но все равно хочу быть уверена, что в любой момент могу уехать, если только пожелаю. Думаю, вы меня понимаете.
– Понимаю.
Магда заглянула Алекс в глаза.
– Вы нервничаете?
– Немного. Мы должны быть там очень осторожны. – Алекс провела Магду к лифту. – Просто делайте то, что я вам скажу, договорились? И все будет в порядке.
– Перестаньте, неужели так трудно унаследовать солидный счет в швейцарском банке?
В лифте Магда вытянула из дамской сумочки несколько потрепанных документов.
– Я принесла все, что они могут попросить. Свидетельства о рождении, свидетельства о смерти, завещание моего мужа. Видите ли, у меня есть кое-какой опыт в таких делах. – Она улыбнулась. – Вам известно, что мою жизнь спас дефис?
– Да, я знаю. – Дверцы разъехались, и Алекс направилась к красивой негритянке, сидевшей за конторкой. На столе не было никаких бумаг – только телефон и большая ваза, полная красных орхидей.
Алекс написала на бумажке номер счета и попросила пригласить менеджера по счетам физических лиц.
– Пожалуйста, присаживайтесь, – пригласила негритянка. – Сейчас к вам выйдут.
Едва сев в кресло, Магда вновь стала перечитывать письмо. Читая, она кончиками пальцев поглаживала подпись отца.
– Странно, что они никогда мне ничего не говорили. – Она подняла глаза, в них стояли слезы. – Если бы я знала… насколько все было бы проще.
Она смахнула слезинку, упавшую на щеку.
– Возможно, родители считали, что вы слишком юная. Ведь вам было только десять, когда они открыли счет в Цюрихе.
– Откуда вы знаете? – Глаза Магды расширились от удивления.
– В «Устном предании» вы указали свой день рождения. Я просто подсчитала.
– Вы молодчина! – Магда вытерла глаза носовым платком. – Я не смогла бы подсчитать хоть убей. Тут я не пошла в отца. Он мог назвать высоту почти любой горы в Европе: Монблана, Эйгера, Юнгфрау, большинства карпатских вершин.
– Магда, когда мы войдем, окажете мне услугу?
– Конечно, все что хотите. – Магда перестала вытирать глаза и положила платочек в сумочку.
– Чтобы удостовериться, что по вашему счету не осталось незавершенных дел, мы должны позволить банку провести все начатые операции. Таким образом вы будете избавлены от старых обязательств, когда…
– С какой стати я должна позволять им хозяйничать на моем счете? После того как они обошлись со мной в Цюрихе, после войны… могли бы мне сказать… обязаны были мне сказать о счете. – Ее глаза гневно сверкали. – Я ведь приходила к ним после войны, в банк «Гельвеция» в Цюрихе.
– Знаю, об этом я тоже читала.
– Я назвала себя. Мне ответили, что все документы в порядке, но на счету, к которому мне открыли доступ, не было практически ничего. Если им было известно, что я наследница всего имущества, почему не рассказали мне и об этом вкладе? Как они посмели? – Она укоризненно покачала головой. – Я просмотрела все списки депозитных счетов – этот не упоминался, не упоминалось и мое имя. Никаких Коганов или Блауэров. Как такое возможно?
– Честно говоря, этот счет не депозитный. Это опекунский счет. Поэтому он никогда и не всплывал.
– А какая разница?
Алекс собралась с духом.
– Ваш отец, по-видимому, открыл этот счет на имя Рудольфа Тоблера – отца человека, который…
– Но почему он не связался со мной? – гневно спросила Магда. – И почему в банке ничего не сказали мне о счете, когда я заходила туда после войны?
– Кажется, банку не было известно, что это опекунский счет, – в этом-то и суть самого счета. В случае если бы Гитлер захватил Швейцарию, фашисты никогда не узнали бы…
– Тогда почему Рудольф Тоблер не разыскал меня после войны?
– Так повелось, что швейцарские банкиры не разыскивают своих клиентов по всему свету.
– Он знал, кому принадлежит вклад. Он должен был найти меня.
– Кажется, он пытался. Так сказал его поверенный. Он даже посылал людей в Будапешт.
– Ну, значит, они не очень усердно искали. Я хочу сказать: даже вы смогли меня найти, верно?
– Мне повезло. Без Интернета, уверена, это было бы невозможно.
– Ладно, в любом случае, слава Богу, что вы объявились. – Магда крепко сжала руку Алекс. – Как я могу вас отблагодарить? Сколько я вам должна за хлопоты?
– Дело в том, что сын господина Тоблера согласился разделить со мной – если вы не против – гонорар его отца, а он составляет пять процентов от общей суммы. – Алекс достала обязательство Руди.
Магда внимательно прочла документ и вернула его Алекс.
– Конечно, я не против. На мой взгляд, вы заслуживаете получить его весь.
– Поскольку отец Руди Тоблера так ничего и не получил за свою работу, возможно, было бы только справедливо…
– Вы уверены, что пяти процентов вам достаточно? – спросила Магда. – Может, увеличить сумму?
Она полезла в сумочку и достала чековую книжку.
– И выписать вам премию за все то, что вы сделали.
– Пяти и правда будет достаточно.
– Вы уверены?
– Вы понимаете, сколько это – пять процентов от общей суммы такого счета? – спросила Алекс.
Магда непонимающе смотрела на нее.
– Моя половина от пяти процентов составляет почти десять миллионов долларов.
– Господи! – Магда покачала головой. – Это правда?
– Правда.
– Интересно, откуда отец взял такие деньжищи? Я знаю, что семья моей матери была богатой, но не настолько же! Только подумать – все это могли украсть фашисты!
– Дело в том, что сумма вклада росла в геометрической прогрессии. В отличие от депозитных вкладов, на вашем счете накапливались проценты и дивиденды, которые, в свою очередь, вновь инвестировались. Ваша треть миллиарда долларов начиналась с суммы меньше миллиона – возрастая в геометрической прогрессии, она достигла сегодняшнего уровня.
