Гордон Стивенс - Проклятие Кеннеди
— Гордитесь своим отцом, — сказал он им. — Гордитесь тем, что сейчас увидите.
С тех пор как уехала последняя машина, прошло пять минут. Он глянул на часы, ожидая. Вскоре на кладбище появилась вторая колонна автомобилей.
Из них вышли мужчины и женщины; они заняли места вокруг зияющей ямы. Здесь не было ни директора ЦРУ, ни политических деятелей, ни других людей, чьи имена и лица были бы хорошо известны широкой публике. Только специалисты, с которыми Бартольски работал как администратор, и агенты, с которыми он работал на выездах. Кое-кто из них трудился в Лэнгли, остальные прилетели сегодня.
Затем началась церемония прощания. Каждый из приехавших нагибался за горстью земли и бросал ее на гроб; одни на секунду останавливались у могилы, другие даже улыбались, вспоминая что-то и кивая головами, когда перед их мысленным взором оживали действия Зева Бартольски в каком-нибудь Богом забытом уголке мира, а потом жали руку вдове и сыновьям.
Вот мимо могилы продефилировал последний, и Марта Бартольски вновь подошла к ней, чтобы окончательно попрощаться с мужем. Когда она догнала Бретлоу, в глазах у нее стояли готовые хлынуть слезы.
— Спасибо тебе. — Она попыталась улыбнуться, но не смогла. — Присоединишься к нам позже?
Сегодня вечером, согласно славянской традиции — ведь Зев был родом из Польши, — должны были состояться поминки.
— Прости, но я уезжаю.
Она посмотрела на него, грустно и с упреком, но затем выражение ее лица изменилось. Ты преследуешь убийц Зева, правда?.. Этот вопрос был у нее в глазах, на лице… Вот почему ты не можешь прийти сегодня.
Что ж, об этом можешь не спрашивать… Бретлоу взял ее под руку и повел к машине.
* * *Список служащих Первого коммерческого банка Санта-Фе за последние четыре года, составленный Службой внутренних доходов, занимал двадцать семь листов компьютерной распечатки. Митчелл начал изучать его в восемь утра; к одиннадцати он составил список тех, кто покинул банк в прошлом году, к ленчу — тех, кто ушел в прошлом или позапрошлом, а часам к четырем пополудни — тех, кто ушел за последние три года.
Дело с Тампой было закрыто. Тампа была хорошим примером борьбы с наркобизнесом, но у него не было доступа в систему отмывания наркодельцами их грязных денег. С Детройтом еще могло что-то выгореть: пара осведомленных лиц была готова к разговору, хотя эти люди занимали в соответствующей организации довольно низкие посты и потому вряд ли знали в подробностях, что происходит.
Он разложил списки бывших служащих Первого коммерческого на столе и сравнил с ними собственные расчеты. Его заинтересовали четверо: двое из них получали чуть больше среднего, один — значительно больше и еще один — почти по максимуму.
Имя латиноамериканское, фамилия — шотландская, подумал он; но в Нью-Мексико смешались все национальности. Так кто же он, Карлос Менгис? Чем он занимался в Первом коммерческом и почему покинул его?
Было уже пять, в Санта-Фе — три пополудни. Он проверил по компьютеру номер и набрал его, попытался представить себе этот банк внутри и снаружи, место, где сидит телефонистка. Все это помогало.
— Привет. Карлоса Менгиса, пожалуйста.
Не «здравствуйте» и не «добрый день». А «привет» чтобы звучало неофициально.
И не «мистера Менгиса», а «Карлоса Менгиса». Как будто он хорошо его знает.
— Извините, но мистер Менгис ушел от нас года два назад.
— Да ну? — Надо же, как летит время. Мы ведь вроде совсем недавно виделись. Это было в его тоне, в его удивлении.
— Хотите поговорить с мистером Ричардсом? — То есть с тем, кто заменил Менгиса.
— Ага. — Он подождал, пока его соединят.
— Кабинет мистера Ричардса. Чем могу помочь?
— Ричардса? — Простите, чей это кабинет? В его голосе звучало сомнение, словно он подозревал, что его неправильно соединили.
— Да, Бака Ричардса.
— Извините, по-моему, я не туда попал. Как это — мистер Ричардс?
— ВП по ИС.
Ничего себе, подумал Митчелл.
— Простите. Я действительно не туда попал.
ВП. Вице-президент.
По ИС. По информационным системам. То есть заведующий компьютерной сетью банка.
— Спасибо за помощь.
Он заглянул в телефонный справочник Санта-Фе и убедился, что Карлос Менгис по-прежнему значится там. Было полшестого. А ведь не забыл — он едва не рассмеялся вслух. Набрал другой номер и стал ждать ответа.
— Привет, Мэтти. Это Митч. Поговорю с тобой через минуту, а сначала давай нашу маленькую леди.
Они были очень рады, когда родилась Белинда — она получила свое имя в честь бабушки по материнской линии. Правда, потом их брак затрещал по швам, и они с Мэтти решили развестись. Сразу после этого было плохо, потом — лучше и лучше, так что когда Мэтти написала ему, что появился другой, он искренне пожелал им счастья.
Он услышал, как трубка перешла в другие руки.
— Привет, папа. Спасибо за подарок.
— Привет, крошка. С днем рождения.
На следующее утром, первым же рейсом, он вылетел в Альбукерке. Выпил кофе в аэропорту, потом взял напрокат автомобиль, за пятьдесят минут доехал до Санта-Фе, снял номер в гостинице «Туристическая» — на случай, если придется заночевать, — и купил карту города.
Менгис жил в одном из окраинных районов, протянувшихся в горы. Митчелл принял душ, переменил рубашку и, миновав главную площадь, выехал по дороге к сосновым рощам, виднеющимся вдали на горных склонах.
Другой на его месте сначала позвонил бы, чтобы убедиться, что Менгис дома. Но это было бы ошибкой. Митчелл знал, что важен первый контакт, первое впечатление. У Менгиса от него и у него от Менгиса. Если Менгис — тот, кто ему нужен. Люди начинали говорить по разным причинам: месть или чувство вины, алчность или статус неприкосновенности. Иногда была не одна причина, а несколько. Иногда люди не начинали говорить вообще.
Он съехал с дороги, в очередной раз сверившись с картой. Дом был двухэтажный, в мексиканском стиле, сад — большой и хорошо ухоженный, а рядом с крылечком стоял «линкольн». Он остановил машину и прошел по саду, пересек патио. Дверь была сделана на испанский манер, справа от нее висел шнурок звонка. Он потянул его и отступил назад, услыхав внутри слабое шарканье и тихий скрип отворяемой двери.
Открывший ему человек был немолод — не младше сорока пяти, а то и за пятьдесят, — но выглядел явно старше своих лет. Волосы у него поредели, глаза запали, а плечи начинали сутулиться. Господи, подумал Митчелл, да краше в гроб кладут.
— Вы Карлос Менгис?
— Да.
— Доброе утро. Мое имя Митчелл. Я веду особое расследование для Подкомитета по банковскому делу для Сената Соединенных Штатов.
Он показал Менгису свое удостоверение.
— Пожалуй, вам лучше войти.
Он ждал меня, внезапно подумал Митчелл, — меня или кого-нибудь вроде меня. А теперь, когда я пришел, он словно почувствовал облегчение.
— Спасибо.
Он шагнул за порог, в прохладу дома. Бывает, что годами ничего не находишь, а потом тебе вдруг улыбается удача.
* * *Заходящее солнце ярко сияло слева от них, летящих на север; по обе стороны до самого горизонта простиралась пустыня, а впереди вырастали покрытые соснами отроги кряжей Сангре-де-Кристо-и-Иемес.
Кэт Донахью знала историю Союза американских ветеранов, мемориала в Эйнджел-Файр, хотя никогда не была там… Как этот мемориал был заложен человеком, чей сын погиб во Вьетнаме.
Она знала, как Эйнджел-Файр[12] получил свое название. Как, задолго до появления белых, здесь случился ужасный пожар, и местные индейцы принялись молить о помощи Ангела Дождя; как в ту же ночь Ангел Дождя внял их молитвам и потушил огонь. И вторую легенду — как лучи солнца, отражающиеся от красной почвы здешних равнин, подожгли самое небо.
Слышала она и другую историю… Как однажды вечером отец убитого солдата нечаянно запер дверь часовни; и как, придя на следующее утро, он обнаружил там написанное мелом на куске фанеры послание: Зачем ты закрыл передо мной дверь, ведь я хотел войти?
Самолетик миновал горы и начал снижаться над длинной зеленой долиной, с обеих сторон окаймленной горами; на севере виднелось озеро, по самой долине бежало шоссе, а на склоне рядом с ним, на фоне ярко-алого заката, стояла высокая округлая часовня с двумя похожими на крылья приделами.
Пикап уже ждал; они с Джеком забрались туда, и их отвезли к мемориалу. Снаружи стены часовни были оштукатурены. Перед демонстрационными залами, на травянистом холме, где находился мемориал, стояли четыре флагштока с полощущимися на ветру флагами: звездно-полосатым, флагом штата Нью-Мексико, флагом того штата, чьих погибших на войне уроженцев поминали в этом месяце, и черно-белым флагом пропавших без вести, чьи семьи и сейчас надеялись на то, что они еще живы.
