Свобода выбора фатальна - Александр Николаевич Бубенников
– Пойду, извинюсь и предложу афроамериканцу 50 баксов, чтобы миром уладить межнациональный конфликт, коли тому милостыня мелочью показалась излишне оскорбительной…
Он не сделал и двух шагов со сжатыми кулаками в сторону примолкшего черного нахала, как «шериф» догнал его и взял Брагина твердо под локоть, предлагая помощь в улаживании уличного конфликта:
– Я с вами за компанию – не возражаете?..
– Окей… – буркнул Брагин
Негр, завидев приближающихся к ним двух решительного вида мужчин, бросился бежать со всех ног. Шериф с восхищением выдохнул:
– Классным спринтером мог бы стать этот наглый ниггер… Пардон, веселый афроамериканец…
Остановившийся на полдороги Брагин подтвердил кивком головы спринтерскую одаренность негра. «Шериф» улыбнулся широченной белозубой улыбкой во все два ряда отличных американских искусственных зубов:
– Да, здорово афроамериканцы бегут спринт… Это национальная гордость Америки, черные молнии-спринтеры… Почему-то в Америке традиционно мало черных молний-летчиков в небе, зато много черных молний на земле… – И после короткой многозначительной паузы добавил. – Я же говорил, что черные маргиналы Фриско невероятно законопослушны… Вот я всю жизнь прослужил в авиации, воевал в Европе, в Корее, вышел на пенсию и поселился в американском раю – Фриско… Во Фриско ни я никого из черных не обидел, и меня из черных никто… Полное взаимопонимание маргиналов с летчиками… – Он улыбнулся и отчеканил. – Только никогда небесные молнии – летчики – милостыни черным молниям на земле не подают, как бы те их не просили… Во всем понимание черных и белых, а здесь полное непонимание маргиналов и летчиков…
Тут только Брагин сообразил, что, оказывается, он нарушил «кодекс летчиков» во взаимоотношениях с маргиналами Фриско. «Спасибо за честь приглашения к полку летчиков, – опять с внутренним раздражением, но всё же трезво и оптимистически оценил действительность вокруг, – подумал про себя Брагин. – Только почему он меня причислил к летчикам, может, потому, что я представился высоким профессионалом в своем деле, доктором, профессором?»
Размышляя так о высоких профессионалах – летчиках – Брагин только сейчас понял, что негр не его испугался, идущего выяснять отношения со сжатыми кулаками и предложением насчет «чаевых в пятьдесят баксов», а появления на этой тихой улочке Фриско первого неожиданного аборигена-летчика, свидетеля неадекватного поведения маргинала и возмущенного его швырянием на мостовую монет… Защитники этой Америки летчики лучше многих знают, что в этой Америке даже мелочью не принято швыряться, тем более, маргиналам. Америку Бог создал, чтобы там «делали деньги» и уважали эти деньги, на которых недаром написано – «Мы верим в Бога». Швыряют монеты в прохожих лишь богохульники и верящие черт знает в кого, только не в Господа… Всем и каждому а Америке в поте лица своего надобно «делать деньги», абсолютно всем делать, даже маргиналам по мере возможности… А не швыряться мелочью, высказывая этим неуважение к «деланию денег», пусть даже небольших, мизерных… Когда Брагин и «шериф-летчик» обменивались прощальным рукопожатием, тот выдал еще один афоризм:
– Фриско – это не Америка… И Америка – далеко не Фриско… Но в Америке и во Фриско все же должны знать и уважать силу доллара… И даже силу цента тоже неплохо знать и уважать… Иначе это не страна, и не народ без уважения к деньгам – так одни маргиналы, дерьмо…
Брагин неуверенно пожал плечами, ибо не этому его учили в юности в его родной стране, но не стал возражать летчику. Все же настоящий боевой летчик, кстати, наш союзник в войне с мировым злом, глобальным фашизмом. Высоко летавший и до сих пор высоко летающий смелый летчик. Расстались мило и дружелюбно – даже визитками обменялись.
Глава 27
На бреющем полете над крышами 39-го пирса отгрохотала и унеслась в сторону Оклендского моста слаженная, выверенная до миллиметра в «полете стремглав», пятерка «Фантомов».
«И ведь не боятся грохнуться, врезаться в какую-нибудь трубу на крыше. – Подумал Брагин. – Давят на психику сверхнизкими пролетами, что могут делать в воздухе все, захотят– защитят, а захотят– угробят, и публика-дура балдеет от причастности наяву к их всесилию под соусом летного шоу, все – от богатеев со всех концов Америки до местных маргиналов». Да и маргинал маргиналу рознь в этом Фриско, где языков и кровей намешано-перемешано…
Брагин опять улыбнулся своим мыслям. Вчера около полуночи он часа два простоял в небольшой толпе доброхотов-ценителей черного джаза неподалеку от своего отеля на улочке, где негры-инвалиды устроили свой импровизированный «джэм-сейшн». Безногий, нездоровый в своей рыхлой полноте, негр сидел на низеньком топчане и наяривал на клавишных, ему подыгрывал на фисгармонии его напарник, хромой, бритоголовый метис. Они распевали на пару немудреные песенки в стиле «госпелс и спиричуэлс», растягивали мелодии и темы завораживающими, закольцованными повторами и выверенными неожиданными отступлениями от основной музыкальной темы, варьировали темп, тембр, импровизировали, гипнотизируя толпу волнами щемящей черной грусти.
В перерывах между темами черный мальчишка, что был у них на подпевках, снимал с безногого музыканта за клавишными шляпу и обходил толпу. Собирал небольшой гонорар из даймов, четвертаков, долларовых купюр, чтобы продлить «сейшн» хоть еще на один полуночный блюз. Из всех белых слушателей Брагин к полуночи оказался в одиночестве в поредевшей толпе негров и метисов. Странная сила полночного блюза сплотила черных музыкантов и слушателей, негры кучковались и распевали хором с внутренним напором ритуальные песни для своего куражного настроя, для вызова, если надо, всему городу или всему миру. Им не нужны были уже жалкие деньги, и мальчишка уже никого не обходил со шляпой. На этом музыкальном пиршестве свинга среди обретших вдохновение ночи маргиналов Фриско Брагин почувствовал себя лишним и одиноким. Он готов был вывернуть все свои карманы, лишь бы подольше слушать и слушать эту музыку, эти голоса. Но музыканты явно показывали, что не нуждаются в гонораре этого залетного белого мистера, что поют уже не для него и не ради его денег – ведь не в деньгах счастье – они поют для чего-то иного, возможно, только ради своего куражного настроя, только для своих, черпающих вдохновение из черного маргинального блюза. И, вообще, пошел ты, «хрен с горы» в большую задницу со своим любопытством, жалостью и долларами в кармане. Отойди, непосвященный, мы свингуем. А хочешь приобщиться к тайне ночного блюза, так стой с открытым ртом, не рыпайся, замри и не дыши – тут ночная тайна маргиналов Фриско, мы играем блюз, мы свингуем.
Почему Брагин вспомнил
