Чужие грехи - Валерий Георгиевич Шарапов
– Пойдемте, товарищ капитан. Добрый доктор Айболит любезно разрешил посетить больного, но не больше десяти минут.
– Ты пригрозила ему ссылкой в Лимпопо? – удивился Алексей.
– Нет, я действовала мягко, – Лида загадочно улыбнулась. – Ты, кстати, заметил, что этот доктор – просто идеал мужской привлекательности?
– Понятно, – хмыкнул Разин. – К сожалению, ни черта не смыслю в мужской привлекательности. Ты пригласила его на свидание? Про ребенка и мужа не забудь сказать.
– Фу, какой ты пошлый, – поморщилась Лида. – Но идея, в принципе, недурна. Ты же не ревнуешь?
Тихо ступая, они вошли в палату, прикрыли за собой дверь. Для Виталика наступил «великолепный век» – он лежал совсем один, в просторной чистой палате, где были даже шторки на окнах – словно важная персона из какого-нибудь горкома. Голова его по-прежнему была обмотана бинтами, но уже не вся. Капельницу отключили. Виталик, казалось, спал.
– Полюбуйтесь на него, – прошептала Лида. – Лежит, как облигация… Слушай, мне кажется, он притворяется спящим – так сильно глаза зажмурил. Давай проверим – у меня есть иголочка.
Задрожали веки, приоткрылись глаза. Виталик молитвенно посмотрел в потолок. Потом вздохнул, стал отыскивать присутствующих в палате.
– Снова издеваться будете? – прошептал он.
– Нет, Виталик, как ты мог подумать? Больше никогда. Пришли тебя навестить, справиться о твоем здоровье.
– Апельсины принесли?
– Только яблоки, – Лида победно глянула на Разина и поставила на тумбочку сетку с фруктами. – Апельсинов не было, сам понимаешь, дефицит, зато яблочки хорошие, мягкие, антоновка. Попроси медсестру, она тебе их в пюре перетрет…
– Ну вот, а говорили, что не будете издеваться, – практикант тяжело вздохнул и начал ворочаться. Застонал – нерекомендуемые движения отдавались в голове.
– Ты лежи, не шевелись, – испугался Алексей. – Молодец, держишься. И вообще стойко себя вел в трудной ситуации – не раскис, не сломался. Врачи говорят, что скоро встанешь в строй. Ждем, Виталик, серьезно, без всяких подколок.
– Слушай, а помнишь, ты начал говорить, будто знаешь, что объединяет наши жертвы… – закинула удочку Лида.
Пациент хрипло засмеялся:
– А вы не просто так пришли меня навестить…
– Ерунду не говори, – рассердился Алексей. – К тебе и вчера приходили, и сегодня. Я лично приезжал – ты без сознания валялся и ничего не помнишь.
– Ну, ладно тогда… – Виталик закряхтел, стал переворачиваться на бок. Алексей помог ему сменить позу. Парень оживился, заблестели глаза. – Я даже удивляюсь, почему вы сами это не выяснили, ведь ничего же сложного… Я с женщиной во дворе Ермоловой разговаривал, она вспомнила, как семь лет назад Екатерина работала в лагере – целый месяц в нем провела… Я ни о чем таком не подумал, эка невидаль, лагерь… Екатерина тогда другую фамилию носила – Капустина. Она ведь не замужней родилась… Потом занимался Шмелевой – Дарья так и осталась Шмелевой, не успела выйти замуж… Старушки у подъезда разоткровенничались – со мной почему-то всегда старушки охотно говорят… Просил их вспомнить, что они знают про Дарью, может, какие-нибудь события интересные… Одна любезная женщина – Нина Матвеевна ее зовут – вспомнила, что Даша работала в лагере. Я бы опять не придал значения, но у женщины прекрасная память, она сказала, что это было семь лет назад – как и с Катей…
– Ты выражаешься загадками, – недовольно сказал Алексей. – Какой еще лагерь? Лагеря бывают исправительные, оздоровительные…
– А еще бывает социалистический лагерь, – прошептала Лида.
«Странно, – подумал Алексей. – Почему, если капиталистический – то мир, а если социалистический – то лагерь?»
– Вы правда не понимаете? – расстроился Виталик. – Мы говорим о пионерском лагере, где эти девушки семь лет назад работали вожатыми…
Лида раскрыла рот, чтобы выдать комментарий, но ничего не придумала, удивленно уставилась на коллегу. А ведь в этом что-то было… Украдкой, исподволь, из глубин подсознания выползало то, что, набрав силу, могло стать озарением. Онемела кожа в некоторых местах, стало щекотно.
– Виталик, продолжай.
– Они учились в разных вузах, но ведь не одни студенты пединститута становятся вожатыми, верно? Если есть желание, умеешь ладить с детьми – неужели не возьмут вожатым? Это, в некотором роде, стройотряд. Только не на Камчатку едешь свинарник строить, а в нашу область – за детьми приглядывать… Я не поленился, съездил в институт, где училась… тогда еще не Ермолова – Капустина, показал им бумажку, которую выдали в органах – что я являюсь временным сотрудником уголовного розыска. Меня отправили в архив, дали справку, что в 72-м году студентка Капустина отработала трудовой семестр в пионерском лагере «Орленок-4», что за Новым поселком под Бердском. Она работала с начала июня до начала июля. Я съездил в институт, где училась Шмелева, и там мне выдали справку: в том же году Дарья работала в том же лагере и в то же время…
– Вот черт… – пробормотал Алексей. – Парень, мы тебя недооценили, снимаю шляпу… А что остальные две – Лучинская и Дунчану?
– Я же не Фигаро, товарищ капитан, у меня не было такого количества времени. Просто не успел выяснить. Но сами подумайте: с двумя совпало. Разве может быть случайным такое совпадение?
– Малыш прав, – пробормотала Лида, – такие совпадения нереальны. Держу пари: пойдем по другим жертвам – упремся в тот же лагерь. Но проверять все равно придется…
– Выздоравливай, студент, – с чувством сказал Алексей, сунул себе в кулак вялую конечность больного, с чувством ее пожал. Виталик смотрел жалобно, снова надулся. – Да не переживай, – засмеялся Разин, – завтра мы это дело все равно не закончим. Выйдешь из больницы – получишь свою часть работы. Ну, давай, парень, не скучай…
В коридоре он встал как вкопанный, задумался.
– Странно, – пожала плечами Лида. – Ну, работали вожатыми, а убивать-то за что?
– Будем выяснять, Лидия Александровна. Я тоже крайне удивлен, но что-то в этой версии есть… Завтра с утра начинайте выяснять, где в 72-м году проходили летнюю практику Лучинская и Дунчану. А я съезжу в этот «Орленок-4», соберу сведения. Смены уже начались, лагерь должен работать. Тебя подвезти на прыгающей машине?
Глава двенадцатая
Дорога от Вшивой горки весело сбегала вниз. Машины на этом участке разгонялись, водители смело нарушали ПДД, поскольку гаишный пост остался сзади. Впереди в восходящем солнце поблескивали трубы города-спутника Бердска.
До Нового поселка было не больше километра. В районе перекрестка гудел колхозный рынок. «Путь колхозной жизни – путь к изобилию!» – извещал бравурный транспарант. Сельчане продавали излишки со своих огородов, излишки были приличные – завалили все прилавки. И цены кусались так, что хоть не подходи. На этом пятаке всегда гудела жизнь, рядом находился поселок городского типа. На рынке отоваривались трудящиеся,
