Убийство на Оксфордском канале - Мартин Фейт
Томми понял, что ей хочется сбежать, и стал лихорадочно соображать. Он ей нужен. Одного этого уже было достаточно. Беда в том, что ему нечего было ей предложить. Никаких зацепок у него не было.
Кроме…
— Мы так до сих пор и не разобрались с подвеской, — сказал он. — Той, у Сильвии Уоррендер.
Хиллари застонала.
— Что, неужели больше ничего?
— Может, изнасилование было некошерное. Я хочу сказать, вдруг у Облома была постоянная девушка, и эта девушка — Сильвия Уоррендер. Допустим, они поссорились, и она на него заявила. Потом они поцеловались, помирились, ну а денег на ювелирку у него точно хватало.
Хиллари покачала головой.
— Так, давай еще раз.
Томми расцвел. По крайней мере, у него появился повод показать себя.
— Понимаете, шеф, я спросил… у своей девушки.
Хиллари смерила его тяжелым взглядом.
— Нет-нет, я не говорил ей, что это в связи с расследованием. — Он пожалел, что пришлось упомянуть девушку, но иначе все равно было не объяснить, откуда взялись его познания. — Она с ума сходит по ювелирке, понимаете? Я ей сказал, что видел такую подвеску и, может, ей бы тоже такую хотелось. И описал во всех подробностях. Я сказал, что видел у нас в участке у констебля. А про дело ничего не говорил.
— Ладно, Томми, — кивнула Хиллари, — Не оправдывайся ты так. Ты все правильно сделал. Давай дальше.
Но на самом деле ей было все равно. С нее хватит. Чем дальше, тем чаще она мечтала уволиться. Бросить этот офис — и сейчас, и вообще. Вот только идти ей было некуда.
— Ну и вот, я описал ее — золотая цепочка из кубиков, работа вроде бы ручная, знак зодиака, все дела. И она ее узнала.
Глаза Хиллари расширились, из них исчез стеклянный блеск. Хиллари уставилась на Томми:
— Что? Она знакома с Сильвией Уоррендер?
Она не знала, что ее так удивило, — в конце концов, она девушку Томми и в глаза не видела. Если уж она начинает вникать в личную жизнь констебля, это верный знак, что на самом деле ей надо завести свою собственную.
— Нет, шеф. Подвеску узнала. Сказала, что такие продают только в маленьком ювелирном магазинчике в крытом рынке. Сам мастер торгует, румын, венгр, что-то такое. То есть мастерица, женщина. Оказывается, она уже почти знаменитость. Ну, в смысле, что у нее заказчики чем дальше, тем круче. Местные селебрити и все такое. Джин говорит, что скоро эта тетка переедет в Лондон.
— А больше никто таких не желает? — уточнила Хиллари. Ио-хо-хо, вот и повод. Покажи собачке конфетку…
— Нет, шеф. И еще эти штуки дорогие. Очень дорогие. Ума не приложу, откуда Сильвия взяла деньги.
— Ну, тогда поехали, — сказала она, беря на ходу сумку. — Там разберемся.
* * *Крытые рыночные ряды простирались от Кормаркет-стрит до Хай-стрит, занимая изрядный кусок дорогой городской земли. Входов и выходов у рынка было несколько, поэтому полицейские бросили машину где пришлось и пошли вниз по пешеходной улице.
Как бы ни был знаменит город, как бы прекрасны ни были его здания, торговые улочки будут одинаковыми всегда и везде. Хиллари миновала «Бургер Кинг», откуда соблазнительно веяло гамбургерами и жареной картошкой, а вдобавок — вкусными молочными коктейлями с мороженым.
Однако стоило им войти в крытый рынок, и голод как рукой смахнуло. Смесь запахов рыбы, мяса, фруктов и овощей заставила ее желудок сжаться — удачно вышло. Хиллари не любила рынки.
Тут и там среди прилавков с провизией попадались и более экзотические ларьки. Оксфорд как-никак. Магазинчик подержанных книг — крошечный, тесный, темный, — был в буквальном смысле слова до потолка забит книгами, среди которых можно было найти все, от Джона Донна и Троллопа до последних изданий Джилли Купер.
Старомодная лавка торговца скобяными изделиями сменялась прилавком с висевшими над ним тушками фазанов, и чуть в глубине — рядами зайцев и куропаток. Прилавок с тончайшим бельгийским кружевом помещался бок о бок с лотком, на котором были выложены духовитые ремни и сумки из натуральной кожи.
— Вон там, шеф, — и Томми указал на ярко освещенный, но довольно невзрачный ювелирный магазинчик. На прилавке, конечно, красовалась самая дешевая бижутерия. Странные связки бусин, дырявые кожаные браслеты в металлических бляхах и чокеры, больше походившие на собачий ошейник (в самый раз для волкодава) были грудами свалены в корзины для привлечения туристов и местных покупателей, и те, восторженно ахая, щупали товар.
Внутри магазина склонилась над работой женщина в защитных очках. В руках у нее был паяльник. Здесь, в глубине магазина, уже хранились настоящие сокровища из золота, серебра, меди, бронзы, платины. Настоящая пещера Аладдина.
В стеклянной витрине покоились подвески со знаками зодиака. Среди них не было двух одинаковых. Так, например, одна подвеска со знаком Весов несла в чашах жемчужины, а другая — крошечные серебряный и золотой слитки, уравновешивавшие друг друга.
— Добрый день. Вам помочь? — Паяльник лег на стол, очки поднялись на лоб.
Женщине было за пятьдесят. Выбившиеся из-под банданы волосы отливали серебром. У нее были большие глаза и высокие скулы, а в голосе явственно звучали интонации уроженки Восточной Европы.
Хиллари поняла, что подруга Томми не ошиблась: очень скоро мастерица отправится покорять богатый Лондон, и Оксфорду останется только лить по ней слезы.
— Да. Мы из полиции. — Хиллари предъявила ей удостоверение. Вслед за ней то же самое сделал Томми.
Женщина медленно встала с табурета. Теперь в ее глазах была тревога.
— Мы хотели бы попросить вас о помощи. Нам нужно проследить путь одной подвески. Мы полагаем, что ее сделали вы. Подвеска со знаком зодиака. Близнецы. Томми, опиши ее. Ты же хорошо разглядел.
Томми описал подвеску. Не успел он закончить, как женщина закивала:
— Да-да, я ее помню. Витая золотая проволока. Я хотела получить эффект камеи. Получилось так себе, но я все равно выложила ее в витрину. Купили почти сразу.
Выразительный широкий рот изогнулся в усмешке. По всей видимости, усмешка была адресована лишенному вкуса покупателю.
— Вы не помните, кто ее купил? Вы ведете записи?
— Записи — нет, но я хорошо помню мужчину, который ее купил. Он заплатил наличными. Это нынче редкость. Я помню, как он достал кошелек и отсчитал деньги. — Ювелирша улыбнулась с нескрываемым удовольствием. — Понимаете, когда я была маленькой, мы жили очень бедно. Сегодня, — она картинно пожала плечами, — мне уже не приходится особо ужиматься. Но… Понимаете, некоторые вещи накрепко застревают в памяти. Когда я вижу деньги, трогаю деньги, мне становится так тепло и хорошо. Деньги гораздо лучше этих кошмарных пластиковых карт.
Хиллари кивнула. История жизни ювелирши ее не интересовала.
— Можете описать этого мужчину?
— Да, конечно. Пожилой, за шестьдесят уж точно. Довольно высокий, даже долговязый, носатый такой.
Хиллари и Томми разинули рты. Ювелирша осеклась:
— Я что-то не то сказала?
Хиллари торопливо помотала головой. Черт возьми, и фото при себе нет!
Но у Томми все было при себе. На глазах у Хиллари он протянул хозяйке магазина фотографию Альфи Мейкписа.
— Это он? — спросил Томми.
Ювелирша расцвела в улыбке и закивала: да, он самый.
Глава 17
Вот так просто. Что ж, бывает и такое. Хиллари выдавила из себя слова благодарности, вышла из магазина и тут же очутилась в толпе, заполонившей духовитый рынок. Она только старалась держаться подальше от пьяных.
— Но ведь Мейкписа нельзя было держать дольше, шеф, — произнес Томми, тоже пребывающий в легкой эйфории от нежданной удачи. Первое большое дело — и такой прорыв прямо у него на глазах. Обязательно надо будет вставить этот момент в резюме, когда дойдет дело до экзамена на сержанта.
— Черт, — сказала Хиллари и почти бегом бросилась вперед по Корнмаркет-стрит. Конечно, длинноногий Томми легко — возмутительно легко — держался с ней наравне. Что еще хуже, вскоре она начала тяжело дышать.
