Игорь Середенко - Из глубины
Неожиданно на мониторе блеснул свет – это была надежда. Мой робот, влеченный неведомой рукой, увидел свет прожектора, и вскоре в бортовой пробоине судна я увидел крошечное тело весьма побитого робота. Он был слегка помят, если не сказать, что ему изрядно досталось от этого злого существа. Робот был разбит, искалечен, но все еще мог двигаться. И это согрело мое сердце и сменило уныние и страх на луч надежды доставить найденный драгоценный артефакт на поверхность. Вслед за роботом, удачно выбравшемся из чрева судна, появились новые, бешеные толчки и сотрясения корабля. Эта тварь не успокоилась, она дошла до безумия. Не видя выхода из судна, существо билось в темноте о стены корабля, пытаясь пробить его металлический панцирь. Еще несколько сильных ударов привели завалившийся искалеченный войной и временем корабль к его смещению. Овальное тело судна покатилось к обрыву той самой глубокой расщелины, из которой и появилось это загадочное доисторическое существо. Новые внутренние удары привели к падению судна, испытывающего предсмертные конвульсии, падению в расщелину. Судно исчезло, поглотив навсегда, находящееся внутри существо, и увлеченное затяжным падением, унеслось в черную бездонную мглу расщелины. Больше я его не видел. Звуки затихли, и я вновь обратился с трепетом к роботу. Страх исчез также быстро, сколь внезапно и появился, уступив место чувству радости за удивительное везение и подаренную мне жизнь.
10 мая. Почти без проблем со своим удивительным трофеем я поднялся к поверхности. И, хотя в этот день мы не выполнили наших задач, но на лицах команды я видел восторг и удивление. Мы всей командой разглядывали удивительную находку, передавая его из рук в руки. Золотой слиток был удивительной формы. Он был монолитным куском золота, схожим с каплю воды и размером с грушу. Удивительно: я искал золото и нашел его. Это, конечно, не то золото, что мы искали и не в том количестве, но все же это было неожиданно. Вода практически не разрушила его. Он светился в лучах солнца, как и подобает золоту. Многих удивило отсутствие каких-либо граней на золотом слитке, словно их вовсе не было при изготовлении этого предмета. Не единой полоски, оставленной мастером по металлу, ни единого уголка, будто его изготовителем была природа или организм, стоящий выше умений человека, и обладающий новыми, неведомыми человечеству технологиями обработки металла. Кто-то вспомнил найденный археологами череп, сделанный из единого камня (алмаза) неведомым способом, датируемый десятками сотен лет.
11 мая. Золотой слиток или глубоководный артефакт, который так тяжело мне достался, я положил в сейф, где он будет в надежности храниться. Наш инженер Трофимов иногда доставал его из сейфа, чтобы нарисовать в его альбоме и снять размеры. Трофимов великолепно рисует, это его призвание, но выбрал он исследовательскую и научную работу в качестве своей профессии. Некоторые члены команды хотели посмотреть на этот удивительный золотой слиток и, чтобы удовлетворить их растущий интерес к археологической находке, пришлось им продемонстрировать его. А после просмотра предмет из золота, сделанным неизвестным мастером, он вновь скрывался в своем надежном месте — в сейфе капитана.
13 мая. Мной было замечено небольшое черное пятно в виде точки по центру золотого слитка. Вместе с Трофимовым мы тщательно протерли артефакт, но нам не удалось вывести или стереть червоточину. Капитан предположил, что найденный мной слиток не золотой, так как золото не темнеет. Его версия была убедительна.
14. мая. Несмотря на идеи капитана — о распиле слитка, мы не решились на эту операцию, так как не знали о возрасте артефакта. К вечеру черная точка расширилась и уже напоминала небольшое пятно.
15 мая. Черное пятно меня насторожило. Нам было непонятно, какова причина помутнения золота. Мы даже перенесли его в мою каюту, опасаясь, что слиток находится под воздействием какого-то радио поля, что явилось причиной потемнения.
16 мая. Продолжаются восстановительные работы над роботом и подготовительные мероприятия по второму погружению. Трофимов целый день возился в мастерской, занимаясь с искореженным телом робота, пытаясь его восстановить.
17 мая. Я приступил к новым расчетам и вероятным местонахождением затонувшего судна, перевозившего золото, которое нам необходимо было отыскать на дне Атлантического океана. Зная точные координаты затопления и подводные течения, я без отдыха, увлеченный работой, рассчитывал новые возможные траектории падения.
18 мая. Если судно затонуло и по трагической случайности упало в одну из глубинных расщелин, что схожа с той, в которой навеки нашло пристанище немецкое судно, то все наши неутомимые попытки отыскать золото — тщетны.
19 мая. Решил вновь открыть ящик стола, чтобы взглянуть на единственный найденный слиток. Открыв ящик стола, я увидел слиток и ужаснулся. Лишь по форме и размерам он напоминал найденный мной предмет. Его уже нельзя было назвать золотом или слитком. Он обуглился и превратился целиком в черный металлический камень неясного происхождения. Всматриваясь в эту черную мглу, не отражающую своей поверхностью даже свет ламп и лучей солнца, мне почудилось, что камень скорее поглощает свет, чем его отражает. Я не видел в его поверхности любых отражений. Понаблюдав за ним, пристально оглядывая его матовую черную поверхность монолитного сплава, мне показалось, что он… Нет, нет, этого не может быть. Я даже не смею написать это, хотя уверен, что эти записи буду читать лишь я, вспоминая свои приключения в Атлантическом океане.
20 мая. Заболел кок. Его внезапный приступ психологического расстройства удивил всю команду. Сейчас он находиться в лазарете под пристальным наблюдением нашего медика. Посетив кока, я пришел к мнению многих — наш кок сошел с ума. Поначалу он начал готовить пересоленную пищу, добавлял разных специй так, что есть его стряпню никто не мог. Его выходки терпели сквозь зубы. Несколько матросов намерились побить наглого кока за то, что он им подложил в суп пару червяков и сгнивший труп крысы. Капитан назначил расследование этого инцидента. К удивлению многих, на судне в трюме были найдены лишь восемь мертвых крыс. Что их убило? Функцию кока на себя взял один из матросов, который на все издевательства прежнего кока относился весьма лояльно к своему предшественнику.
22 мая. Почти все подготовительные работы к погружению практически закончены. Трофимов выполнил обещание и отремонтировал робота. С трепетом жду назначения новой даты погружения. Коку стало лучше, причем настолько, что, по словам врача Устинова, он может приступить к своим обязанностям. Некоторые из членов команды побаиваются, что кок вернется не только к обязанностям, но и к злобным жестоким шуткам. Я побывал у нашего врача. Он проверил мое физическое состояние здоровья. Я был полностью здоров и мог приступить к погружению. Вечером нас охватила паника. Алехин, которого выписали из лазарета, и разрешили приступить к обязанностям кока, вновь начал вести себя странно. Он в ужасе хватался за голову, кидался на стены, падал, стонал, временами жутко кричал от головной боли. Устинов дал ему несколько таблеток от головной боли. Это мало помогло. Он добавил успокоительное, возбужденному, и, казалось, напуганному чем-то, коку. После приема четырех таблеток снотворного, Алехина все же начало клонить в сон и он задремал. За его прерывистым и громогласным храпом следило пол команды. С наступлением сумерек все довольные разошлись по каютам. Небо заволокло черными тучами. Звезды и луна скрылись из виду, укрывшись черным одеялом лохматых туч. Я не видел молний, но неожиданно без единого грома, нахлынул на наше научное судно поток огромных, казалось не имеющих конца, прохладных струй воды. Дождь лил ровным потоком, словно из гигантского сита. Это внезапное поведение погоды немного огорчило меня и внесло скрытую неясность и смутность в начало моего завтрашнего погружения. Предвкушающая ранняя радость сменилась на сомнения в моем завтрашнем погружения. Ведь, при плохой погоде опустить батискаф на поверхность океана будет довольно сложно, если учитывать нынешний поток дождя и возможное буйство природы завтра. Наш радист обещал по прогнозу на завтра солнечную летнюю погоду. Он вдохновил меня, и я слегка успокоился, хотя уходя от него, я увидел в его глазах, что он чем-то встревожен.
24 мая. Я открыл глаза. Надо мной склонился Устинов. Он всматривался в мои зрачки и был несказанно доволен тем, что я реагирую на его приветливые слова. Я поднялся и обнаружил, что нахожусь в койке в лазарете. Рядом со мной был только врач. Устинов спросил, как я себя чувствую. Я ответил, что со мной все в порядке. От него я узнал, что со мной произошло, и, как я оказался его пациентом. Я пил чай, а он мне безудержно со страхом и глубоким беспокойством рассказывал о том, что произошло со мной за последние сутки. По его словам я находился в коме около двенадцати часов, после этого моего непредвиденного «сна», ему все же удалось привести меня в чувства. Но вместо ясных рассуждений я упал на пол, мое тело в конвульсиях извивалось, словно змея. Я держался за голову и дико орал. Чтобы я не разбил голову, меня пришлось связать, а затем усыпить. Мне, так же как и Алехину — нашему коку, дали с полдюжины снотворных таблеток и я уснул. Моему внезапному пробуждению Устинов был рад. Я вдруг вспомнил о черном камне, мои мысли поплыли, и я вновь чуть не оказался на полу, если бы Устинов не схватил меня и не положил вновь на койку. Лучше мне было бы полежать, сказал он. Камень, я еще раз мыслями вспоминал его черное беспросветное матовое тело. Я вспомнил, что тогда, когда в последний раз рассматривал его в своих руках, испугался. Мне тогда показалось, что он всматривается в меня, будто он был живым.
