Час пробил - Виктор Львович Черняк
Единственный человек, с кем можно быть откровенным и то в известных пределах, — Розалин Лоу. Они познакомились более года назад, когда Розалин отдыхала в Европе. К тому времени Лиджо сильно устал от приключений, а его обожательницы стали значительно прижимистее, особенно в заключительной фазе романа. Друзья объяснили это, с одной стороны, инфляцией — они с гордостью произносили звучное слово, не сходящее со страниц газет, с другой стороны, полчищами черноглазых мальчиков, оливковой кожей и фигурами никак не уступающих Лиджо, но обладающих явным преимуществом — им по семнадцать, в то время как Марио уже перевалило за двадцать четыре. Один из его ближайших друзей, тоже альфонс-профессионал, говорил: «В нашем деле еще сложнее, чем бабам. У тех хоть есть косметика, а нам что делать? Да еще пей и кури с этими курвами до одурения».
Поэтому, когда появилась Розалин Лоу, Лиджо решил сделать решающий шаг. Он удачно симулировал влюбленность: в конце концов, от естественности игры зависело его будущее. Миссис Лоу вначале отнеслась с должной осторожностью к обожанию Лиджо — ей было далеко не двадцать, и она далеко не в первый раз отдыхала на знойном Лазурном берегу. Но, по-видимому, каждой женщине свойственно ошибаться относительно тех чувств, которые она может вызвать у мужчины. Прекрасное заблуждение, иначе женщины были бы попросту невыносимы.
Миссис Лоу рассчитывала пробыть в Европе не более месяца, а пробыла более двух. В письмах к сыну, а общаться с ним на расстоянии было единственной обязанностью, которую она свято выполняла, она писала:
«Мой мальчик!
Если бы ты знал, как я волнуюсь, оставляя тебя одногона длительный срок. Думаю о тебе постоянно. Не слишком ли ты растрачиваешь себя? Поверь, мишура светской жизни, попойки и кутежи не стоят и минуты утренней прогулки, когда идешь по песчаным дорожкам, вверху шумят сосны», и время от времени слышен глухой стук шишки, падающей на сырую землю. Давно ли последний раз ты совершал такую прогулку? Прости, но мне кажется, давно. (Про шишки
и сосны миссис Лоу бессовестно списала из какой-то книжечки, которая попалась ей на глаза. Она никогда ле ленилась казаться лучше и тоньше, чем была па самом деле. Зато дальше шел текст, знакомство с которым не вызывает пи малейших сомнений в авторстве Розалин.) Как твои дела? Я говорила с моим адвокатом, и он сообщил, что акции, в которые мы вложили окрло ста восьмидесяти тысяч прошлым летом, стремительно пошли в гору. Это хорошо! Я просила бы тебя, чтобы Пит в один из дней, когда он не будет в отлучке, привел в порядок мои цветы, особенно оранжерейку с тигровыми орхидеями. Ты знаешь, как я их люблю и как расстроилась бы, случись с ними неприятность. К тому же, если ты помнишь, я заплатила за них кучу денег.
Твоя мама проводит целые дни в тщетных попытках поправить пошатнувшееся здоровье. Бесконечные процедуры измотали меня вконец. (Если допустить, что, когда миссис Лоу выводила фразу о процедурах, измотавших ее вконец, через плечо заглянул Марио Лиджо, вот уж посмеялся он, наверное.)
Если тебе попадутся на глаза такие же выгодные акции, как прошлым летом, пожалуйста, не забудь маму. Я была бы очень тебе признательна за, деньги — те, которые я взяла, кончаются, а лечение чрезвычайно подорожало.
Любишь ли ты меня по-прежнему?
Мама».
Дэвид Лоу не любил писать. Но почта регулярно пересылала в Европу его телеграммы примерно такого содержания: «Да, люблю»; или: «Деньги выслал»; или: «Не жалей ничего для лечения»; или: «Будь осторожна с солнцем и вообще», и так далее в том же духе — у него было свое, собственное, представление о сыновних обязанностях.
Дэвид выслал деньги, как просила мама, но и они кончились, вернее, кончались с неотвратимостью, и тогда Розалин предложила Лиджо поехать в Роктаун. «Устрою тебя на приличное место, я даже знаю, на какое, — сказала она, — а там посмотрим». Поскольку жизненным кредо Лиджо именно служили слова «а там посмотрим», он довольно благосклонно принял предложение миссис Лоу.
Вот почему сейчас он сидел в похоронном бюро и в который раз чертыхался из-за того, что оказался вчера вечером в проклятом особняке.
Он здорово запутался. Прошел уже год, а надежды на получение, денег были так же призрачны, как в начале путешествия в Роктаун. Единственно, чего он достиг, — полного, даже неправдоподобно полного контроля над миссис Лоу. Он мог заставить ее сделать все, что угодно, но выжать долгожданные деньги не удавалось: миссис Лоу была невероятно скупа, ее. траты в Роктауне не превышали содержания скромной вдовы, не только никогда не развлекавшейся на Лазурном берегу, но даже не подозревающей о его существовании. Хотя Розалин вовсе не устраивала роль скромницы, совсем наоборот. И тут-то начинались все сложности семьи Лоу.
Отношения Марио с Лиззи Шо тоже были довольно странными. Любил ли он ее? Ну, это уж точно: нет! Таи, неплохо относился, иногда даже более чем неплохо, но в такие моменты одергивал себя. Семейная идиллия никак не входила в его планы. Зато роман с Лиззи был выгоден для него с нескольких точек зрения. Во-первых, он мог наблюдать изнутри за отношениями матери и сына: он понял, даже скорее почувствовал, что его личное благополучие в немалой степени зависит от причудливой игры, в которой участвовала эта пара. Во-вторых, он мог информировать миссис Лоу о том, про происходит в доме сына. Сын не очень-то откровенничал с матерью. Она, напротив, сгорала от любопытства, иг похоже, вовсе не праздного, но информировать её Лиджо предпочитал в тех случаях и так, чтобы информация, как будто бескорыстная, служила прежде всего его интересам. Он мог, например, сказать, безразлично глядя в потолок: «Любовница мистера Дэвида не вылезает из его дома, она все время торчит там. Мне кажется, мистер Лоу очень привязан к ней, они обмениваются такими взглядами, такими. л Марио умолкал и выжидательно смотрел на миссис Лоу, та кипела от негодования. Мало того что она всю жизнь вынуждена, просить подачки у сына, так теперь, на закате дней, появляется эта, эта, — она содрогалась, стараясь подобрать возможно более оскорбительное прозвище, — эта беспутная лахудра, эта грудастая бестия и прибирает все к рукам. А сын куда смотрит? Тряпка! Ну уж нет! Не будь она Розалин Лоу, если этой сучке достанется хоть один дайм!..
Как начались их встречи с Лиззи? Однажды Роз — так Марио называл стареющую, львицу, разыгрывая самые убедительные спектакли любви, — однажды Роз
