Тайник вора - Александр Жигалин
– Жалею, что не смог этого сделать.
– Коли так, считай, что мне повезло больше, чем тебе. И потом, ты оскорбил мою девушку, а мы, как и вы, подобных обид не прощаем. Так что выходит, что прав я , а не ты.
– Ты должен заплатить за нанесенные мне обиды и оскорбления. Мы, чеченцы, подобного не прощаем. Не согласишься, завтра начнется война.
– Мы войны не боимся. Но сам подумай, к чему нам воеватьзачем? – Николай старался изобразить опасения и страх. – Из-за того, что мы не смогли договориться, погибнут мои друзья, твои братья, поэтому, мне бы очень не хотелось, чтобы пролилась кровь. С другой стороны, согласиться на условия, что выдвигаешь ты, я тоже не могу. Какими глазами буду братве в глаза смотреть, если начну перед тобой хвостом вилять.
Басмач с интересом глянул на Николая.
– И что ты предлагаешь?
– Предлагаю копья не ломать, а сесть и подумать. – По одному только взглядуМатерый понял, тактика, выбранная им, дала результат.
– Мы взрослые люди, и в голове у нас не опилки. Сам подумай, кому выгодно, чтобы мы продырявили друг другу лбы. Мусорам и шакалам, у которых зависть в жопе застряла. Неужто мы доставим и тем и другим удовольствие, что сами друг друга на кровавый снег положим.
– Я, что-то тебя не пойму. То ты грозишься меня живым в землю закопать, то вдруг дружбу предлагаешь. – Сбитый с толку Басмач пытался понять, на самом деле Матёрый открыт или парит мозги.
– Ты прав. Ещё несколько дней назад я, кроме как о войне ни о чём не думал, но умные люди объяснили, что время войн ушло. Надо работать, и желательно работать в полном согласии.
– Правы твои учителя. Вот только раньше надо было думать.
– Так-то оно так, но ты ведь первым за перо схватился…
– Ладно, оставим это. Что было, то прошло, – с необычной легкостью согласился Басмач. – Ну что, в дом пойдем? За мир да за дружбу выпьем. Глядишь, за стаканом и общий язык найдем.
– А как с братвой быть?
– А что братва? Пусть по домам едут. Мы теперь и без них в наших делах разберемся.
Николаю пришлось приложить немало усилий, чтобы выдержать пытливый взгляд Басмача. И ему вдруг удалось.
И всё бы ничего, как вдруг взбунтовалась его шальная натура. Не захотев мириться с притворством, Матерый решил, что наступила его очередь проверить чеченца на прочность.
– Слушай, Басмач! А как быть с вашим снайпером?
– С каким еще снайпером? – искренне удивился чеченец.
– С тем, которого мои ребята в лесу взяли и сейчас в контору везут.
– Понятия не имею, о ком ты говоришь.
– Не темни, Басмач. Разве не ты в лес «кукушку с карабином» посадил? При ней мой портрет нашли, чтобы ни с кем другим не спутал.
– Слушай, Матерый! Аллахом клянусь, я впервые про снайпера слышу.
Николай глянул в глаза чеченцу и убедился, что тот говорил правду.
– Тогда чей стрелок в лесу окопался?
– Еще раз говорю, не знаю. – Басмач начинал нервничать.
– Черт с ним. Потом разберёмся, – подвел черту Николай, озадаченный столь неожиданным поворотом дела. У него вдруг возникла мысль, что во всём этом кино участвует кто-то третий. Пока как зритель, а может быть, и дирижер оркестра, вот только вместо палочки в руках тот держал снайперскую винтовку. Интересно, кто его нанял? Законники? Нет, не может быть. Я им живой нужен. Ладно, об этом потом, сейчас – Басмач.
Николай первым ступил на скрипучие ступеньки крыльца, которые тут же отозвались недовольным ворчанием.
В доме было тепло. От печи шёл жар.
Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, Матерый прошел в глубь комнаты, где сняв куртку, повесил на прибитую к стене вешалку.
Басмач, прикрыв дверь, остановился на пороге. Он словно искал глазами что-то, о чём думал, заходя в дом.
– Проходи, не стесняйся. В доме тепло, разговор же будет долгим.
Николай захватив инициативу, старался сделать всё, чтобы переговоры проходили под его диктовку.
Басмачу ничего не оставалось, как подчиниться, при этом он успел отметить, что тон Николая существенно изменился. Он стал, как и прежде, уверенным и твёрдым, определяющим лидерство.
Матерый выложил на стол сигареты и зажигалку.
– Закуривай.
– Спасибо. Бросил.
– Здоровье бережешь? Правильно делаешь.
– Ты это к чему?
– Да так, без всякой там задней мысли.
– Ну-ну.
– Посмотрим, чем мы сегодня богаты.
Матерый подойдя к шкафу, раскрыл стеклянные створки. Он уже протянул было руку, чтобы взять с полки стаканы и несколько тарелок, как вдруг за его спиной раздался щелчок предохранителя.
– Спокойно, Матерый. Покажи руки. И без лишних движений, а то я сегодня не в духе. Могу пальнуть не предупреждая.
Николай поднял руки. Не предпринимая никаких действий, он неподвижно стоял на месте, уткнувшись лицом в створки шкафа.
Басмач, прочувствовав обстановку, тянул время.
– А теперь повернись и сядь за стол. Руки держи на виду. Не хочу, чтобы ты опять какой-нибудь фокус выкинул, как там, за рестораном.
Матерый садясь на табурет, почувствовал, как пот холодной струйкой стекает по спине. Он никак не предполагал, что Басмач с первой же минуты, перейдет к столь активным действиям.
Выполняя команды чеченца, Николай потерял возможность вытащить ствол, прикрепленный скотчем к внутренней поверхности стола. Мысли в эту минуту были сосредоточены на одном: какие будут дальнейшие действия Басмача. Почему не стрелял сразу? Выговориться хочет. Если так, у меня еще есть время.
– Может, всё-таки по сто грамм, тза удачу? – сохраняя спокойствие, Николай глянул на Басмача.
– Перебьешься, – ухмыльнулся чеченец. – Слушай, Матерый, неужели ты и вправду поверил, что я с тобой мировую пить буду?
– Был такой грех. Забыл советы матери – не верь черножопым, нет у них в душе ничего святого.
Басмач, с глазами, полными ненависти, подскочив к Николаю, направил дуло пистолета тому в лоб.
– Ну всё, волчара. Молись. Если я в прошлый раз не смог тебя пришить, сейчас мне уж точно никто не помешает.
Не было никаких сомнений, что ещё мгновение и прозвучит выстрел.
Взгляд Матерого остановился на черном отверстии ствола. Ему вдруг показалось, что на пего направлен не пистолет, а объектив фотоаппарата. Мгновение – и фотовспышка озарит всё вокруг. Он даже не успел почувствовать ощущение страха, как обычно бывает с людьми перед встречей со смертью.
– Ты чего щеришься? Думаешь, я шучу? – Басмач опустил пистолет. – Ты прав, это слишком быстрая для тебя смерть. Я хочу, чтобы умирал ты в муках и страхе, и при этом, чтобы умолял меня о пощаде.
– Ну ты и сказанул. Чтобы я такую
