Тайник вора - Александр Жигалин
– Хорошо, Константин Владимирович!
Дмитриев сидел за столом, когда Матерый вошел в кабинет.
– А, Николай! Присаживайся на диване. Я закончу, и мы с тобой кофейком побалуемся.
Следом за Волковым в кабинет вошла и Валентина Леонидовна.
Пока расставляла на столе чашки, Дмитриев закончил работать с бумагами и присоединился к Николаю.
– Как дела?
– А то ты не знаешь?
– Знаю. Поэтому пригласил побеседовать. Не будем кружить вокруг да около, перейдем сразу к делу.
– Хорошо, – охотно согласился Николай.
– Как только я узнал, что так называемое «чеченское дело» сдвинулось с мертвой точки, попросил разыскать мне того самого продажного горца. Позавчера у меня состоялась с ним встреча, и уже сегодня я получил от него информацию, которой не поделиться с тобой не имею права.
– И что он такого интересного тебе сообщил? Наверное, то, как они планируют устранить Матерого?
– Устранить-то устранить, но не совсем. Поначалу так и планировалось. Угробить тебя с ходу, как только ты со своими «солдатами» прибудешь на место разборки. Но этот вариант отпал, так как это стало бы объявлением войны всему бригадному движению. А воевать в Москве, да еще с такими группировками, как Бауэра, Князя, Свиста, дело бессмысленное и заранее обреченное. Русские ведь терпят, пока их за живое не возьмут. А если до этого дело дойдет, тогда не только чеченцам, всем достанется, кто под раздачу попадет.
– Сомневаюсь я, чтобы Бауэр войной на Чечню пошел. Скорее откупиться попробует.
– Про твоего Палыча разговор будет отдельный. Он тут за твоей спиной такие кренделя выписывает, что позавидовать можно. Одним словом, сука он такая, что еще поискать надо. Но сейчас не об этом.
Как только Басмач со всей своей сворой стал готовить план твоего устранения, неожиданно для всех в дело влезли законные. И не кто иной, как сам Кошель. О чём именно они с Басмачом говорили, никто не знает, но после встречи было объявлено , что Матерый должен вернуться живым.
– Это как? И что вообще, всё это значит?
– А об этом я у тебя хотел спросить. Причем здесь Кошель? И почему он так о тебе заботится? Вор в законе попросил Басмача повременить с твоим устранением, только потому, что ты нужен кому-то живым. Кому и насколько, никто не знает. Но после того как законные развяжут Басмачу руки, он тут же попробует устранить тебя.
– Значит, я живу, пока кому-то и зачем-то нужен?
– Выходит так. И как, я понимаю, с тебя, кроме какой-то информации, взять нечего?
– Нечего.
– Но это еще не всё, – не унимался Константин, – Басмач уговорил Кошеля, чтобы тот разрешил ему отомстить за разборку в ресторане. То есть там, на заимке, они наверняка попробуют угробить тебя. Не до смерти, конечно, но изуродовать крепко.
– Это мы еще посмотрим.
– Я знал, что ты именно так и скажешь. Но одной бравадой тут не отыграешься. Понимая это, я попросил стукача разведать всё подробнейшим образом. Что такого намерены предпринять чеченцы, чтобы заманить тебя в ловушку?
– И что, удалось?
– Почти. Точнее, информация есть, но она пока сырая. Окончательного плана у чеченцев нет, поэтому необходимо подождать несколько дней. Когда всё будет спланировано, надо будет раскинуть мозгами и нам. Постараться всё устроить так, чтобы выйти из игры с наименьшими потерями.
– Ты сказал – нам? Я не ослышался?
– Не ослышался. Я хочу помочь тебе. Не за красивые глазки конечно. Мне нужно знать, с какого боку во всем этом деле Кошель и другие воры в законе?
– Не понял.
– Всё ты понял, только говорить не хочешь. Поэтому, давай я расскажу обо всём том, что ты держишь в себе, и даже больше.
– А конкретнее? – В душе Матерого колыхнулась тревога.
– О деле Дохлого.
Дмитриев, поймав удивленный взгляд Николая, решил не останавливаться и выложить всё то, о чем поведал ему Кречетов. Зная, что другого варианта вытащить на разговор Матерого нет, он понимал, что Волков может замкнуться. И тогда убеждать будет бесполезно.
– Ты не удивляйся. Я всё знаю о деле Дохлого. И о том, как он с Валетом три лимона баксов хапнул, о том, как ему удалось остаться в живых, и о фальшивых долларах тоже.
– Теперь понятно, откуда такое рвение помочь мне. Ты, как и другие, надеешься на то, что и тебе что-то перепадет из Валетовых денег?
Константин, уловив настроение Матерого, постарался сохранить спокойный тон разговора, подбирая необходимые для этого слова.
– Ты сейчас можешь говорить что угодно и думать обо мне всё, что придёт в голову. Можешь даже встать и уйти. Но прежде, чем ты это сделаешь, выслушай меня до конца.
Во-первых, чужих денег мне не надо, тем более ворованных, и очень жаль, что ты так плохо обо мне думаешь. Разговор же я этот с тобой затеял не по своей личной инициативе, а по просьбе генерала Кречетова. Мы воевали вместе в Афгане. Так вот, Алексей Николаевич попросил меня переговорить с тобой по поводу тех самых денег, что тогда в Питере «ушли» из сейфа. Вернее, не о баксах, а о том, что, кроме денег, взяли Валет с Дохлым.
– Вот вы Валета и спрашивайте.
– Послушай, Николай! Не надо со мной так разговаривать. Сейчас речь идёт не столько о деньгах, сколько о твоей жизни. Слишком много развелось в столичных джунглях охотников за твоим скальпом.
– О своей жизни я как-нибудь сам позабочусь. Дело не в этом. И с чего вы взяли, что я знаю, куда Дохлый заныкал доллары?
– А никто и не говорит, что ты знаешь. Я просто хочу обрисовать ситуацию, которая на сегодня сложилась вокруг тайника Дохлого, а значит, и вокруг тебя.
Ты не задумывался, почему так много шума вокруг всего этого дела? Много времени прошло, чтобы все утряслось и успокоилось, ан нет, наоборот, всё больше и больше людей в этом деле начинают принимать участие.
Молчишь? Так я объясню. В сейфе, который Валет с Дохлым выпотрошили, кроме денег было еще нечто, о чём ты даже не подозреваешь. Я точно не знаю что именно. Может быть, документы, может быть, дискета с информацией? Но то, что за всем этим охотится разведка страны, это точно.
– Что?
– А вот и то. ФСБ, службы безопасности олигархов и самых высокопоставленных лиц – все на сегодняшний день заинтересованы получить эту самую информацию. И будь уверен, они сделают всё, чтобы завладеть ею. Вопрос времени. Поэтому, Кречетов обеспокоен, что информация попадет не
