Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук

— Да, похоже, что действительно Пусан, и всё идет к этому, — пробормотал председатель, и вдруг обратился непосредственно к Сайто:

— Повтори-ка нам всё то, о чем ты рассказал, вернувшись из Пусана. — И когда тот закончил свой рассказ, Ямомото какое-то время продолжал все так же безмолвно восседать в своем кресле, чем-то похожий на величественного Будду. Наконец он поднял глаза на Танаку и негромко произнес:

— Ну и что ты думаешь по этому поводу?

— Только то, что вы сказали, господин председатель.

— А если более конкретно?

— Конкретно? Думаю, что те хозяева Му Хёна, которые снабдили его деньгами на подкуп таможни и убрали с дороги не только Ложникова, но и Мессера, уверились в том, что успешно завершили подготовительную работу для захвата рыбного порта и теперь отдали команду, чтобы Мун Хён завершал нарисованный ими план.

— То есть чтобы корейцы перешли к более активным действиям?

— Да, пожалуй, именно так я и думаю.

— А ты что думаешь? — развернулся лицом к Саканори Сайто Ямомото.

— Ну, если исходить из того, что происходит в Пусане, а также анализируя то, что рассказал Антон Крымов, то я бы вне всякого сомнения подтвердил выводы господина Танаки.

— Иными словами, они переходят к более активным действиям? — нахмурился якудза.

— Да, пожалуй, так оно и есть. И теперь, после наглого наезда на Кудо, я уже уверился в том, что убийство кореянок из «Лотоса» дело рук все того же Мун Хёна.

— Зачем?

— Чтобы подставить под громкое расследование семью господина Танаки.

— Да, похоже, что это все действительно так, — задумался Ямомото, и уже секунду спустя взревел звериным рыком: — А он понимает, против кого он пошел?

— Должен догадываться.

— И все-таки пошел?

— Да, пошел. И судя по всему, за ним стоит кто-то очень богатый, если на подкуп таможни они смогли отвалить столько денег.

— А он понимает, что это война?

— Насколько я его знаю, он должен понимать это, как должен понимать и то, насколько сильна семья председателя Ямомото.

— И все-таки он решился на это, — закончил вместо Саканори Сайто Ямомото, — а посему… Ито, — обратился он к шефу боевиков, — насколько мне известно, твои люди уже несколько дней отслеживают каждый шаг Сун Сина?

— Да, господин председатель. И не только его, но и шефа боевиков Му Хёна.

— И чем же это вызвано?

— Позвольте ответить на этот вопрос мне, господин председатель? — подал голос Танака. — Дело в том, что когда закрутилась эта канитель с кореянками, а также с показаниями проститутки по имени Хва, которая якобы опознала в Ито человека, стрелявшего в хозяина «Желтого лотоса», я сразу же почувствовал подвох со стороны Му Хёна и уже в целях безопасности приказал Ито отслеживать каждый шаг Сун Сина и Гю Бо.

Он замолчал было, но тут же добавил, как бы оправдываясь:

— Зная коварство Му Хёна, я думаю, что он на этом не остановится.

— Пожалуй, действительно не остановится, — как бы сам про себя произнес Ямомото, — а если к этому добавить тот факт, что он пытается перекупить таможню в порту…

Он надолго задумался и наконец произнес, обращаясь к Ито:

— Скажи, у нас есть возможность убрать этих двух, я имею ввиду Сун Сина и Гю Бо?

— Стоит только вам приказать.

ЮЖНАЯ КОРЕЯ, ПУСАН

Это был периодически всплывающий сон-наваждение, от которого он, казалось бы, давно избавился, а вот поди же ты…

Москва. Поздний вечер, до закрытия метро остались считаные минуты, а он спешит домой, где его ждет жена и дочь Наташка, но никак не может попасть к ним. Мыкается по городу, потом едва ли не бежит к светящейся букве «М», входит в вестибюль, вскакивает в хвостовой вагон последнего поезда, куда-то очень долго едет, и вдруг оказывается, что этот поезд с молчаливыми, сидящими на скамейках пассажирами идет совершенно не туда, куда ему надо; он выходит на какой-то станции и, чтобы все-таки попасть на нужный ему маршрут, ждет на пересадочной платформе… Ни разу ему во сне не удавалось доехать до нужной станции.

Проснулся Крымов от легкого прикосновения к плечу, приоткрыл глаза. Через шторы уже пробивались солнечные лучи, а над ним склонилась встревоженная Ми Сук.

— Что с тобой? Ты же весь дрожишь.

— Дрожу? — скривился он, окончательно пробудившись. — Впрочем, не обращай внимания, снится всякая чертовщина.

— Ох, а я уже испугалась, — призналась Милена. Какое-то время она лежала, прижавшись к нему всем телом, и вдруг совершенно неожиданно произнесла: — А может, тебе отступиться от всей этой истории с паспортом? Ведь я же вижу, после того как ты встретился с Ханом, ты стал каким-то совершенно другим.

— Это каким же?

— Ну-у, точно сказать не могу, но каким-то другим.

— Что, грубым?

— Да нет, что ты, наоборот, более внимательным, но… я бы сказала, тревожным.

— Милена, дорогая, выбрось ты все это из головы, я все тот же, что и был до встречи с Ханом, а то, что тебе кажется… В общем, постарайся об этом никогда больше не думать.

Антон шептал ей еще какие-то теплые слова и понимал, что в чем-то обманывает ее. С того самого момента, когда Тимошкин свел его с Ханом и он раскрылся не только перед ним, но и перед посланником главы семьи якудзы в Отару, он уже перестал принадлежать самому себе, и теперь малейшая ошибка с его стороны могла закончиться для него весьма трагично. Больше всего он боялся за свою Ми Сук, которую Хан Мэн Хо накрепко связал с посланцем Мессера, и не отступится от нее, если вдруг начнет хоть в чем-то подозревать Седого. И эта ответственность за жизнь женщины, которую он полюбил… Он прекрасно понимал, что от подобного напряжения, которое не отпускало его даже ночью, он все глубже и глубже погружается в состояние тревоги, и это не сулило ему ничего хорошего.

За утренним кофе Ми Сук пыталась казаться веселой и совершенно спокойной, однако это ей плохо удавалось, а когда под окнами затормозил уже знакомый седан и на пороге застыла фигура персонального переводчика Хана, она сжала кулачки и, быстро утерев непрошеную слезу, вышла на кухню.

— Чего это она? — спросил Ким, проводив недоуменным взглядом хозяйку дома.

— Женщина, — невнятно пожав плечами, произнес Крымов, — говорит, ночью приснилась какая-то дрянь, и вот теперь успокоиться никак не может.

— Это уж точно, — согласился с ним синхронист, — мою тоже не сразу поймешь, когда и чего она хочет. Вот и приходится порой подстраиваться под ее причуды.

Он хотел еще в чем-то пожаловаться на свою жизнь, но вспомнил, зачем приперся в припортовый район