Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть
— Знаю Сольферино и Бартолоцци и еще кое-кого, но только поверхностно. Чем займемся? Только выпьем?
Капитан рассмеялся от души, так что машина едва не вылетела на тротуар.
— Мне ясно, что Бронзини вы не знаете. Нас ожидают «этрусские оргии», как он их называет. Еда, напитки, музыка и танец, если хотите. Последние гости покидают дом на рассвете.
— Надеюсь, дело не дойдет до того, что на самом деле подразумевают этрусские оргии.
— Публично — разумеется. Мы приехали.
Свернув с шоссе в высокие ворота из каменных глыб, они двинулись меж двух рядов кипарисов по аллее, напоминавшей туннель и наподобие театрального занавеса открывавшей ярко освещенный мощеный дворик.
Юноша в темном одеянии, подпоясанном и плотно стянутом на руках и ногах, распахнул дверку. Второй, так же одетый юноша, появившись с другой стороны, сказал:
— Прошу ключи, синьоры, я отгоню ваш автомобиль.
— Вот еще! Что ты с ним собираешься делать?
— Поставлю его вон там, — юноша показал на ряды машин в дальнем конце двора. — Ничего с ним не случится.
— За машину я не боюсь, — сказал капитан. — Но хочу, чтобы она стояла поблизости, чтобы уехать когда захочу.
Усмехнувшись, юноша ответил:
— Я поставлю ее с краю. Захотите прогуляться с синьоритой — всегда пожалуйста.
— Благодарю за комплимент, — капитан отдал ключи. Сквозь арку они прошли во внутренний двор, окаймленный апельсиновыми деревьями в керамических кадках, и поднялись по ступенькам. Двери им открыл гороподобный гигант в том же просторном одеянии, бывшем, очевидно, местной униформой, и провел в холл, где ожидал бледный темноволосый мужчина среднего роста, невзрачный, но одетый по всем правилам.
— Даниило Ферри, — шепнул капитан и, подойдя ближе, сказал: — Позвольте представить… Синьор Ферри — мистер Брук.
— Добрый вечер, синьор капитан, добрый вечер, синьор Брук. Если позволите, я провожу вас к гостям. Профессор будет очень рад вашему визиту.
Вилла «Расенна» первоначально была выстроена вокруг внутреннего двора. Позднее ее расширили, а двор перекрыли крышей, так что возникло множество помещений самых разных размеров и на разных уровнях. Откуда-то доносилась музыка.
— Осторожно на лестницах, — предупредил Ферри. — Они весьма коварны.
Музыка не похожа была ни на что, известное Бруку. Преобладали в ней флейты в сопровождении струнных инструментов и кастаньет.
— Этрусская, — сказал Ферри. — Вначале она кажется однообразной, но, увидите, привыкнете.
Свернув за угол, они оказались в главном зале — длинном низком помещении с опертым на балки потолком, завешанным гобеленами. Брук увидел музыкантов и убедился, что не ошибся. Играли они на блок-флейтах и лирах. Учитывая ограниченные возможности инструментов, играли действительно здорово.
От группы в дальнем углу зала отделилась небольшая фигурка и заторопилась к ним. Бруку не нужно было слышать тихую подсказку Комбера, чтобы понять — это хозяин.
Профессор Бронзини был в легких остроносых чувяках и таком же одеянии, как и у слуг, только из лучшей и более дорогой ткани, а сверху еще в короткой тунике, называемой хламис. Пухлая фигурка была перепоясана красивым кожаным ремешком, с которого свисали золотые подвески. Пухлое лицо, напоминающее бога Силена, румяные щеки, приплюснутый нос, массивный рот и ежик седых волос были посажены, казалось, прямо на высокий воротник.
— Ах, капитан, вы доставили мне большую радость! И привели синьора…
— Роберта Брука.
— …Синьора Брука! Я очень рад. Вижу, вас заинтересовал оркестр. Инструменты — точные копии старинной флейты субуло и античной лиры. Вы когда-нибудь интересовались этрусками, синьор Брук?
Комберу удалось произнести:
— Да он… — И только. Профессор отвернулся и хлопком в ладоши призвал юношу с подносом, на котором стояли тяжелые зеленые чаши. Судя по запаху, в них было крепкое ароматизированное вино.
Профессор кинулся навстречу очередному гостю, и Брук получил возможность оглядеться по сторонам. Кроме гобеленов, единственным украшением были бронзовые зеркала над каменным камином и великолепный бронзовый светильник с подставкой в форме козла, стоявшего на задних ногах. Когда он разглядывал его, появился Ферри.
— Интересная вещь, — сказал Брук. — Отличная копия.
— Копия? — переспросил Ферри.
— По-моему, это вряд ли могут быть оригиналы, — миролюбиво ответил Брук. — Оба эти зеркала — в археологическом музее в Дрездене, а козлика я сам видел в музее «Вилла Джулия» в Риме.
— Я в этом не разбираюсь, — отмахнулся Ферри. — Видимо, вы правы. Принести вам что-нибудь выпить?
Зал заполнялся. Брук узнал доктора Сольферини, директора археологического музея, беседовавшего с солидной дамой в черном платье, и направился к ним. Доктор приветливо встретил его, представил даме, оказавшейся его женой, и спросил:
— Вы впервые в «Расенне»?
— Во Флоренции я вообще на приеме впервые.
— Крутое крещение…
— А что, собственно, предстоит?
— Будем есть и пить. Представим несколько урезанную версию этрусского образа жизни.
— Урезанную?
— Точно придерживаться оригинала несколько затруднительно. Нагие подростки, подающие вино. Оргии под столом и так далее.
— Должен сказать, что я во все это до конца никогда не верил, — заметил Брук. — Думаю, на их росписях прислужники обнажены только для того, чтобы подчеркнуть, что речь идет о рабах. Это условность. Как хитон и химатион на женщинах или хламида — на мужчине. А если говорить об оргиях…
— Оргии? — профессор Бронзини выскочил из-за их спин, как дельфин из прибоя. — Ложь! Ложь, вымышленная греческим сплетником Теолюмпом и распространяемая римлянами, чтобы очернить этрусков. Ваши бокалы пусты, синьоры. Нужно пить!
Он опять хлопнул в ладоши, и сквозь толпу к ним протиснулся юноша. Профессор исчез так же внезапно, как и появился.
— Откуда, черт возьми, он берет столько слуг? — спросил Брук.
— Они ему поклоняются.
— Не преувеличивай, — поморщилась жена.
— Я не буквально. У него обширные земельные угодья в Волатерра, и деревенские юноши приходят услужить ему. Видно, им это нравится.
— Ах, так, — Брук задумался уже о другом: что делать с вином.
Понятия не имел, как долго затянется эта стадия приема, и перспектива принять полдюжины бокалов вина еще до ужина его не слишком привлекала. В цивилизованном обществе в прихожей стояло бы несколько столиков, куда можно поставить недопитый бокал, прежде чем принять следующий. Здешняя обстановка, однако, не позволяла применить такую тактику.
Незаметно направившись к выходу в зимний сад и выплеснув свой бокал в горшок с невероятно корявым и невероятно колючим кактусом, он вдруг услышал за спиной тихий смех.
Быстро обернувшись, увидел молодого человека, в упор глядевшего на него. Даже в полумраке лицо его привлекало внимание. Вытянутый острый англосаксонский профиль, принесенный в Северную Италию крестоносцами и сохранившийся в веках, контрастировал с простыми и невыразительными чертами черноволосых местных парней. Черты молодого человека были не только правильными, но и невероятно красивыми, он был похож на юного бога, решившего спуститься с Олимпа порезвиться с ланями и сатирами. Иллюзию разрушал современный флорентийский диалект.
— Я не удивлен, — сказал незнакомец. — Тоже предпочел бы «мартини», но, к несчастью, в пятом веке до нашей эры «мартини» еще не существовало. Кстати, я Меркурио, сын хозяина дома. Приемный сын.
— Я — Брук. Заменил в галерее Уилфорда Хасси.
— Да, я слышал, он решил заняться славным прошлым инков. Раз уж вы здесь, не хотите заглянуть в святую святых? Старик, вероятно, потом все равно поведет вас туда.
— Спасибо. Если полагаете, что ваш отец не будет против…
Через зимний сад они спустились к низким дверям.
— Осторожно, голову… — предупредил Меркурио. — Это должно напоминать гробницу. Мрачноватая идея, но вполне в стиле старика.
Достав ключ, он открыл тяжелые дубовые двери. Распахнулись они легко и беззвучно, что говорило о мастерской ручной работе. Меркурио нащупал выключатель.
Комната была разделена на две части аркой, пол вымощен плоскими камнями, стены из голого кирпича. Во всю длину одной стены тянулась каменная скамья, идущая к другому концу подземелья и продолжающаяся вдоль короткой задней стены.
— Сюда кладут мертвых, — сказал Меркурио.
Другую длинную стену занимали полки различной глубины, на которых была выставлена удивительная коллекция предметов: терракотовые вазы, большие кувшины со звериными мордами гидрии, кратеры — чаши для вина, фигурки людей и зверей, бронзовые статуэтки нагих атлетов и многорожковые канделябры, печати, масляные светильники, замки и ключи, горшки и миски, зеркала из полированной бронзы и несметное множество украшений — булавок, брошек, браслетов, сережек и перстней из филиграни и кованого золота, украшенных дорогими камнями.
