Лесли Чартерс - Вендетта для Святого. Тихо как тень. Этрусская сеть
Прокурор терпеливо продолжал:
— Ваша информация удивительно точна, Флойд. Я это запомню… Но что до вашего вопроса, я с удовольствием вам отвечу. Начнем по порядку.
То, что Лавинио был застрелен в каморке за кухней, подтвердили найденные там следы пороха, микроскопически малые, но достаточные для анализа. И следы свежие. То, как они были распылены, выдавало использование глушителя. Ничто на этом свете не совершенно… Итак, мы знаем, почему никто не слышал выстрела…
— Теория, — неспокойно бросил адвокат. — Гипотезы. А калибр оружия?
— Я логично объяснил вам всю картину преступления, — сказал Паттерсон. — Следы выстрела — не гипотеза, а факт. — Паттерсон полистал бумаги. — У нас тут есть еще одна блестящая находка лаборатории… Относительно следов эфирных масел, найденных на смокинге Гарвика. Еще одно совпадение! Те же вещества, которые содержит помада Лавинио, привезенная из Неаполя. Удивительное совпадение. На смокинге Гарвика оказались те же масла, эмульсии и сиреневое масло, из которых состоит помада Лавинио. А ковер в комнатке весь пропах бензином, но не обычным, а ароматизированным бензином для зажигалок, пять флаконов которого продала Гарвику Джейн Эванс. И снова совпадение — сразу после убийства Лавинио! И на смокинге заметны попытки вычистить его таким же бензином. Вначале Гарвик, видимо, слегка почистил его, чтобы иметь возможность вернуться к гостям. «Бабочку» он вычистил таким же образом, позднее выбросил ее и в понедельник у Сакса на Пятой авеню купил новую. Продавец его опознал. Смокинг просто так исчезнуть не мог. Отправлять его в чистку с нетронутыми пятнами было рискованно. Значит — надо было почистить бензином, а под рукой оказались только флаконы для зажигалок…
От окурка четвертой сигареты Флойд Телбот прикурил пятую.
— Ловко вы придумали всю эту историю, Паттерсон. Но как можно из револьвера тридцать восьмого калибра выпустить пулю тридцать второго?
Прокурор встал.
— Удивительно просто, оказывается. Я обещал Бреверу, что в зале суда он сможет продемонстрировать это присяжным. Посмотрите…
Из ящика письменного стола он достал револьвер тридцать восьмого калибра, найденный у Гарвика в шкатулке для сигар. Положил его перед собой, взял маленькую изоляционную трубочку и осторожно вложил ее в ствол. И усмехнулся.
— Вот и весь фокус! Никогда бы не догадались, если бы на пуле, которой был убит Лавинио, не остались ничтожные, но достаточные для анализа следы асбеста. Они же найдены и в стволе револьвера Гарвика. К совпадениям в этом деле мы уже привыкли, но асбест на пуле и асбест в дуле — это уже слишком. И Бревер начал искать этот асбестовый «вкладыш». Трубочку, которую можно вложить в ствол револьвера и уменьшить его калибр с тридцать восьмого до тридцать второго. Квартиру Гарвика Бревер буквально перевернул вверх ногами. Уже не надеялся найти улику. Логичнее было бы ее сразу выбросить. Но Гарвик не смог расстаться с бесценным куском изоляционной трубки. — Паттерсон вынул ее из ствола. — Видно, она не раз уже сослужила ему службу. Глушитель он выбросил. Никаких проблем — скажи, и принесут новый. Но такой уникальной идеей, позволявшей из револьвера калибра тридцать восемь стрелять патронами калибра тридцать два, он ни с кем делиться не хотел. Потому он ее и спрятал. Хорошо спрятал. В стойке настольной лампы. Но если такой человек, как Бревер, что-то ищет, то он найдет, куда и как ни прячь! — Паттерсон отодвинул документы в сторону. — А теперь вот мое предложение, адвокат. Откажитесь от этого дела, пока это не будет грозить вам опасностью со стороны «синдиката».
Телбот встал:
— Если Гарвик признает вину и отдаст себя на милость суда, как предусматривает закон…
Лицо Паттерсона окаменело:
— От меня он снисхождения не дождется. Присяжные — другое дело. Но я считаю это невозможным.
— Но вы же понимаете, что речь идет о сведении счетов между гангстерами, что ни Лавинио, ни Паркер-Пинни не заслуживают вашей защиты и вашего фанатизма в достижении правосудия. Они…
Прокурор резко перебил его:
— Вы не спасете Гарвика тем, что будете чернить людей, погибших от его руки. Не мое дело обвинять Адониса Лавинио и Эвелин Паркер. Они предстанут перед высшим судией. Мой долг — служить справедливости. Хранить общество от преступлений. Вы, Телбот, представляете убийцу. Я представляю народ. Поэтому, — он показал на папку, — здесь написано: «Народ против Джеймса Гарвика».
— Ну ладно, — защищался адвокат, — не тратьте на меня свой ораторский пыл, потерпите до зала суда. Но я бы все же хотел знать, где и когда смогу поговорить с Гарвиком!
Паттерсон вышел из-за стола.
— Хотите получить от него полномочия, чтобы идти к судье?
Телбот бессознательно сломал сигарету.
— Или одно, или другое. Полномочия или…
— Или? — хотел знать Паттерсон.
— Или посоветовать ему пригласить другого адвоката, — выдавил Телбот.
— Значит, вы впервые бросили бы своего клиента, — заметил прокурор, — и отказались от гонорара. Но, в конце концов, это ваше дело.
Опять вернулся за стол.
— Если Гарвик сознаётся, этого будет недостаточно, чтобы… — он умолк на полуслове. После короткой паузы добавил: — Ему придется рассказать все, что знает.
— Вы же знаете, измену ему не пережить, — заметил адвокат.
— Мы могли бы для него что-то сделать, — настаивал прокурор. — Как и для Коэна-Каннингса, нашлась бы и для Гарвика тюрьма, где за его безопасность можно было бы ручаться. Если он захочет говорить…
— Тогда? — настаивал Телбот.
— Вам придется удовольствоваться этим «тогда», и гарантией, что никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не узнает о нашем разговоре. Знаю, для вас это может иметь тяжелые последствия! — Паттерсон поигрывал трубочкой. — И не думайте, что я действую из сочувствия вам или вашему клиенту. Но для удара по «синдикату» — или хотя бы по его верхушке — я готов кое-что обещать. Пусть Гарвик кончит свои дни в тюрьме, а не на электрическом стуле — если нам этой ценой удастся нанести удар по королям наркомафии!
Адвокат отодвинул кресло и подошел к Паттерсону.
— Если меня не возьмут за глотку, согласен. А где и когда я смогу сообщить Гарвику, какова цена его жизни?
Паттерсон прошел мимо Телбота, подошел к дверям в противоположной стене и кивнул адвокату, предлагая следовать за ним.
— Джеймс Гарвик! С вами хочет говорить ваш адвокат! Можете поговорить с ним наедине! Детектив Гэйтски будет стоять у двери. А я подожду здесь.
Флойд Телбот ошеломленно взглянул на прокурора, потом перешагнул порог. Незаметно оглянулся и слегка кивнул. Паттерсон закрыл дверь. Сел за свой рабочий стол, привалился к подлокотнику, закурил и уставился куда-то перед собой. Он вдруг почувствовал, как устал.
Потом снял трубку и попросил соединить со старшим инспектором Бревером. Подождал, пока не услышал сухой голос Бревера, и неторопливо сказал:
— Полагаю, инспектор, еще сегодня у вас состоится с нашим общим знакомым обстоятельный разговор. Он доставит удовольствие и вам, и федеральным агентам из Управления по борьбе с наркотиками. Это будет ваша крупнейшая удача. С Коллином я поговорю сам. Изумительная работа! Я вас поздравляю!
— Спасибо. Но хвалить надо не меня.
— Не вас? — Паттерсон даже ожил, — Кого же тогда?
— Комиссию по расследованию убийств. Полицейский департамент, 240, Централ-стрит.
Прежде чем прокурор успел ответить, Дэвид Бревер повесил трубку.
Макс Гильберт
Этрусская сеть
(Пер. с англ.)
Часть первая
Сеть развертывается
1. Понедельник, вечер: Двое
В тот понедельник вечером, без десяти семь, на Главном вокзале Флоренции из римского экспресса вышли двое. Оба были в антрацитово-серых костюмах, сшитых по римской моде, и каждый нес увесистый чемодан. Несмотря на теплый летний вечер, оба были в перчатках.
Мужчина, вышедший первым, был высок и массивен, и, увидев его лицо, сразу хотелось отвернуться. Трудно было сказать, таков он от природы или так его отметила жизнь. Кривой нос, запавшие виски, кожа, словно натянутая вакуумом. По обеим щекам от выступающих скул к острому подбородку тянулись глубокие складки, похожие на рубцы.
Второй мужчина был среднего роста, коренастый, но не толстый. Пухлое лицо с оливковой кожей, кроткие карие глаза и недовольно надутые губы делали его похожим на капризную девочку.
Вышли они в числе последних. Доменико, старейшина флорентийских носильщиков, уже доставил багаж одного из пассажиров на стоянку такси и теперь встретил их бодрым: «Носильщика, синьоры?» Мужчины, неторопливо шагавшие по перрону, его даже не заметили и прошли мимо.
