Инна Тронина - Ночь с четверга на пятницу
— Минуту! — Стефан уже не выглядел скучающим бонвиваном — он не на шутку перепугался. Выскочил из комнаты и моментально вернулся с запотевшим стаканом. — Ей плохо?
— Да уж не хорошо! — Тураев, сначала воспринявший обморок Эмилии как девичье кокетство, сосредоточенно считал её пульс, смотрел зрачки. Потом, смочив носовой платок, обтёр ей лицо. Артур уже позабыл не только о легковушке на парковке, но и о задании, суть которого хотел объяснить своим помощникам. — Если не очнётся, будем врача вызывать. Только что всё нормально было…
— Кажется, она в себя приходит! — Стефан осторожно дотронулся до безвольно свисающей руки девушки.
Тураев, по старой привычке всё примечать, обратил внимание на красоту его рук и ногтей, розовых, как и ладони. На тыльной стороне рук кожа была очень тёмной. Тонкие благородные запястья Стефана украшали кованые браслеты.
— Может, сапоги ей снять?
— Не надо сапоги… Я очнулась. — Эмилия бледным языком облизала сухие губы. Тураев теперь не мог представить, что двадцать минут назад, свежая и розовая, она стрекотала, как сорока. — Извините… голова закружилась. Я много разных лекарств выпила. — Эмилия старалась не смотреть на Стефана, который заметно повеселел. — Правда, мне уже лучше. Давайте дальше рассказывайте, что делать нужно! — Девушка, покачиваясь, попробовала спустить ноги, но тут же легла обратно. — Нет, не могу пока.
— Пойдём-ка на кухню! — Артур дёрнул Стефана за рукав. — Чайку ей сварганим да поговорим по душам. Эмилия, мы скоро.
Когда они оказались вдвоём, Тураев, вдохнув и выдохнув несколько раз, взглянул прямо в ужасные и чарующие глаза сына своей бывшей любовницы. О нём незадолго до гибели говорил Лёвка. Артур столько слышал о Стефане, причём чаще всего плохого, что поневоле стал относиться к нему предвзято. И сейчас решил одним ударом разрубить все узлы.
Почему-то казалось, что парень поймёт его, не взбесится, не удерёт, оставив их с Эмилией. И вертелась в памяти фраза, брошенная Яковом в том разговоре на даче. Тогда эти слова больно резанули Тураева по живому, и теперь именно они заставляли разговаривать со Стефаном откровенно, но вежливо.
— Извини, я на «ты» перейду — сейчас до церемоний. Мой сын всего на год тебя моложе, так что имею право. — Тураев, говоря это, одновременно заваривал чай, принесённый Эмилией. Добавлял сахар, гонял ложечкой пакетик в уже остывшем кипятке. — Тебе интересно, что с Эмилией? А догадаться извилин не хватает? Странно, ты ведь не такие ещё задачки решал! И зачем она вещи цыганам на приворот отдала, тоже не знаешь? Я специально свёл вас здесь, чтобы прекратить эту пытку для девчонки. Да любит она тебя, Стёпа! Любит по-настоящему, до потери сознания — в самом прямом смысле! Она не притворяется, не гонит туфту. Действительно, больна тобой, как тяжким недугом. У вас вся гимназия кости ей моет, а ты в счастливом неведении? Эмилия ведь самоубийством из-за тебя кончать хотела. Или ты боишься впустить настоящее чувство в свою пресыщенную душу? По-быстрому трахнуться — это для тебя, а руку влюблённой барышне поцеловать — стыдно? Чёрт побери! — Артур насухо выжал пакетик и бросил его в ведро, хлопнув пластиковой крышкой. — Меня бы кто так полюбил! Хоть бы на один денёк, но — как тебя Эмилия! Чем ты заслужил этот дар небес, и почему я обойдён? Что тебе нужно ещё? Юная, прекрасная. Неглупая, и при том преданная, как собака! Дочь большого начальника — завидная партия! Ведь всех кандидатов женихи отвергает с порога… По секрету Дора Львовна мне шепнула — была возможность сойтись с американским магнатом. И того отшибла! Арабский шейх сватался — не пошла. Поклялась удалиться в монастырь и стать Христовой невестой, потому что выше тебя для ней — лишь Он! Только ей сейчас ничего не говори, а то опять в обморок грохнется. Я ведь окольными путями всё узнал. А теперь сам решай, как поступить. Но я бы на твоём месте уважил чувства Эмилии или ушёл из гимназии. Быть рядом с тобой и видеть, как другие девицы тебя домогаются, она не в состоянии. Неволить тебя никто не будет, но кое-какие выводы лично я сделаю. — Тураев поставил стакан с чаем на поднос. — Посиди, подумай, сынок! — Он видел, что Стефан побит этими словами, как камнями, и потому не сдержался, потрепал парня по шикарной причёске. Стрижка «лодка» требовала много времени и денег, и потому далеко не каждый мог её себе позволить. — Я понимаю, что тебе тоже нелегко. Ты не знаешь, как вести себя в семье. Знаю, каково быть для всех лишним, — сам так рос. Ожесточился и многих славных людей обидел. Не со зла — по дурости, по невежеству. И потому хочу, чтобы ты оттаял, как можно скорее научился отличать «фальшак» от подлинника. Я свёл вас здесь не для этих вот разговоров, конечно. Кто ж знал, что Эмилия, увидев тебя, грохнется в обморок? Я-то сюрприз ей решил сделать, чтобы вдохновить на подвиги. Недооценил глубину её чувств, в чём каюсь. И, раз уж так случилось, решил предупредить тебя, что девчонка погибнуть может. Подумай об этом! И ещё о том. Что случилось с Лёвой. Мы беседовали незадолго до его гибели. Он говорил, что всю жизнь любил тебя, даже если не мог должным образом это выразить. Хотел, чтобы мы познакомились с тобой. И очень жаль, что это произошло при трагических обстоятельствах. Теперь, когда Лёвы больше нет с нами, я прошу тебя помочь отомстить его убийцам. Больше мне от тебя ничего не нужно, сынок… — Тураев ещё раз произнёс это слово и почувствовал, как Стефан вздрогнул, сжался. — Пожалей Эмилию и вспомни Лёву. Но если не чувствуешь в себе сил для этого, откажись от сотрудничества со мной. Это очень опасно — сразу говорю!
Когда Артур вернулся с пустым подносом, Стефан сидел на табуретке, устроив локти на коленях и подпирая голову кулаками. Вдруг он в упор посмотрел на Тураева, и тот увидел, что в глазах парня нет больше ни золота, ни серебра, ни хищного блеска. Глаза были совсем детскими — мокрыми, растерянными, со слипшимися длинными ресницами. Густые смоляные брови Стефана тоже были мокрыми, как и лоб, и щёки, и шея.
— Я много думал о том, чтобы разобраться, почему погиб Лев. Но не знал, к кому обратиться. Сразу же после убийства меня спрашивали, не отдал ли он мне какие-нибудь диски. Я сказал, что не отдавал. Они сделали обыск на Тверской, проверили мой компьютер, ноутбук, но ничего не нашли. Как мне показалось, другое их не интересовало. — Стефан жестом попросил Артура сесть, и тот опустился на другую табуретку. — Знайте, что убийца Льва Райникова — мой личный враг! Я не верю в сказку о случайной встрече с маньячкой. По крайней мере, за ней кто-то стоял. Иначе к чему эти обыски? Знаю, что должен отомстить, иначе не смог себя уважать. Я — единственный мужчина в семье. Отец Лёвы умер, а дядя и братья не особенно хотят заниматься этим. Говорят, пусть милиция работает, и не дело дилетантов вмешиваться. Когда меня приглашали в первую компанию, уже намекали, что речь пойдёт о приёмном отце. Потому я и согласился представить ребят как своих друзей. Теперь один из них мёртв, двое пропали. Люба, с которой мы танцевали, в больнице, и ей очень плохо. Павел, их руководитель, говорил о своём шефе. Это были вы?
— Да, это был и есть я. — Тураев, не задумываясь, доверился сидевшему напротив мальчишке. — Будешь работать со мной? Тебе Лёва был отцом, мне — другом. Это — наш долг.
— Да! — Стефан тряхнул головой, отбрасывая назад густые блестящие волосы, положил ладонь на сердце. — Буду работать с вами.
— До конца? — уточнил Тураев, испытывающе глядя на Стефана.
— До конца, клянусь! — Стефан немного помолчал, потом заговорил снова: — Мне было десять лет, когда я узнал, что отец не родной. До того мне и в голову ничего не приходило. Он со мной обращался, как с сёстрами, ничем не выделяя. И мне всё равно было, что фамилия другая… Случайно услышал их с матерью разговор, потом подсчитал и всё понял. Получается, они познакомились, когда мне было шестнадцать месяцев…
Внезапно послышался лёгкий шорох, и в кухню ворвалась Эмилия с перекошенным от страха лицом, бледная и ещё более похудевшая.
— Там… я в окно видела… милиция приехала! Три человека с собакой в подъезд вошли! Слышите?! — Девушка подняла палец. — Грохот на лестнице!..
— А это точно к нам? — усомнился Стефан, но Артур схватил его за плечо. Другой рукой он притянул к себе Эмилию.
— Быстро в постель! Вы сюда приехали потрахаться, а я — охранник Стефана, раз люди Эмилии в машине. Больше мы ничего не успеваем. Раздевайтесь — и под одеяло!
Тураев уже не имел возможности увидеть, как вспыхнула маковым цветом девушка, как смутился всегда циничный Стефан. Ребята мигом исчезли, а Артур, на цыпочках подойдя к двери, убедился в правоте Эмилии. Наряд милиции действительно прибыл по их души.
Видимо, номера квартиры служивые не знали, и потому принялись звонить и барабанить во все двери на третьем этаже. Когда заспанные, перепуганные люди высунулись из квартир, эхо от их возмущённых воплей прокатилось по всей лестнице. Артур тем временем ушёл в тесную комнатёнку без окон, большую напоминавшую кладовку.
