Мертвяк - Илья Владимирович Рясной
— Привет от Махкамова.
— Что?! Кто говорит? Не понимаю, о чем вы?!
— О представителе чеченской оппозиции в Москве Махкамове.
— Не знаю такого.
— Да? А по видеозаписи, которую я сейчас смотрю, такого не скажешь.
Генеральный сжал что есть силы трубку. Неужели это он, конец веревки? Но тут же совладал с собой.
— Грязная провокация! Вешаю трубку!
— Давайте вешайте… Кстати, вам такие цифры ничего не напоминают?
И генеральный услышал номер банковского счета, на который ушла львиная доля денег от рекламных махинаций на телевидении. Руки затряслись, а в груди закололо.
— Что вам надо?
— Не по телефону же… Встретимся через часик. Обсудим… Только никого не приводите. А то постреливают в Москве.
— Я приду… Один.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
…Депутат Государственной Думы обживал свою московскую трехкомнатную квартиру. Неделю назад он получил свидетельство о приватизации и теперь являлся полным хозяином этого уютного уголка. Он считал, что имеет на это право хотя бы за свою многолетнюю службу, на депутатском поприще. Еще с Первого съезда СССР он кричал, обвинял, рвался к микрофону, что-то требовал, кого-то ругал. Он всегда оказывался в нужное время в нужных местах. Всегда вовремя успевал и улизнуть, как в девяносто третьем из расстреливаемого «Белого дома». Тогда ему выделили десять минут на телевидении, где он кричал нечто типа: «задавите гадину». Кричал дрожащим интеллигентским голосом, перемежая призывы «задавить» с рассуждениями о высшей гуманности и любви к людям. Был избран в новую Думу. Потом еще в одну — по партийному списку от блока «Груша»-(Грунина и Шифрина).
Квартиру неплохо бы обставить новой мебелью. Чтобы все как у людей. Италия — резьба с золотом. И чтобы ванна с гидромассажем… Нет, нельзя. Так быстро станешь из слуги народа «супостатом». Незачем этому самому народу знать, со сколькими фондами и банками его слуга завязан, сколько ему капает долларов за несуществующие «консультации» и за выдуманные «лекции», а то и просто так, по дружбе. Незачем афишировать, какие отпетые мошенники носят в кармане корочку с записью «помощник депутата Государственной Думы», то есть его помощник.
Завтра ожидался недурной день. Предстояло очередное пинание госбезопасности. Это дело депутат обожал еще со времен Верховного Совета СССР. Правда, оно скорее хобби, поскольку не приносило таких дивидендов, как банковские «консультации». Но хобби далеко не бесполезное. Оно создавало ему авторитет неутомимого борца за демократические идеалы и права человека. А кроме того, сильно нравилось заморским приятелям, с которыми депутат любил пообщаться в далеких командировках — в Англии, США, Японии. Те тоже почему-то не любили КГБ и любили всех тех, кто его не любит. И тоже платили за какие-то сомнительные «лекции». Впрочем, ненавидел он не только КГБ, но и силовые структуры вообще, а некоторые злые языки утверждали, что заодно ненавидел и русский народ. Именно так эти самые оценивали то, что вместе с небезызвестным правозащитником Коваленко он орал из чеченского бункера окруженным русским солдатам в Грозном: «Русские, сдавайтесь!»
Он собирался насладиться унижением деятелей некогда мощного ведомства. И намеревался требовать самых жестких решений. Ох, отведет душу…
Он взял свою трость, пригладил перед зеркалом бородку. Нормально. Сейчас он очень похож на истинного интеллигента. «Интеллигент» — любимое его слово. Он не уставал его повторять везде, нужно было или нет, скромно намекая на то, что к нему оно относится больше, чем к кому бы то ни было. На избирателей действовало благотворно. И они голосовали за.
Насвистывая, депутат вышел из подъезда. Ежедневно он прогуливался по любимым им московским бульварам. Обожал Москву. И ненавидел родной сибирский город всеми фибрами души. Был рад, что судьба дала ему возможность уехать оттуда, — лучше туда не возвращаться. Особенно он невзлюбил свой родной город после того, как на последних выборах ему отказали в доверии и пришлось устраиваться на мягкое депутатское кресло по партийному списку — тоже, конечно, неплохо, но все же не то, что по одномандатному округу…
Депутат присел на скамейку.
— Гули-гули, — заворковал он, рассыпая крошки хлеба и умильно глядя на слетающихся голубей.
На ту же скамейку присел хорошо одетый молодой мужчина с дорогой папкой из красной кожи, закинул ногу на ногу.
— Гули-гули, — продолжил депутат, покосившись на соседа.
— Девушка, извините, сколько времени? — неожиданно обратился к нему сосед..
— Какая я вам девушка?! — воскликнул депутат, отодвигаясь и затравленно оглядываясь. В конце бульвара он увидел фигуру милиционера и успокоился. Он ненавидел милицию в принципе, но был не против иметь под рукой дюжего постового, когда рядом пристраиваются такие сомнительные типы.
— Не девушка? — с искренним удивлением произнес молодой человек. — Извините, спутал. Кино сегодня по видео смотрел. Там такой же, как вы, солидный мужчина, девушкой работал.
— Чего? — вмиг севшим голосом просипел депутат.
— Если интересуетесь, — молодой человек протянул пакет с фотографиями.
Депутат взглянул на одну из них и как ошпаренный бросил пакет на лавку.
— Откуда?
— Из газеты, В пожал плечами молодой человек. — Ох, извините, еще не из газеты… Нашел.
— Шантаж и провокация, — привычно бодро воскликнул депутат, осознавая, насколько жалко звучит его голос в данную минуту. — Вы ничего не добьетесь!
— Уже добились, крыса выборная…
— Что вы от меня хотите?
— Завтра заседание комиссии. А нужно от вас… Сущая безделица.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Заместитель Председателя Совета Министров поднял трубку прямого, без секретаря, и точно не стоящего на прослушке радиотелефона и услышал незнакомый голос.
— Как там насчет контракта с «Шеллм»?
— Что? Кто говорит? — воскликнул чиновник.
— Друг…
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
В течение двух суток многие уважаемые люди получили напоминания о таких фактах их биографии, которые лучше было бы не афишировать.
Впрочем, такого понятия, как репутация, в России просто не существует, так что действие компрматериалов не столь уж и эффектно, а чаще вообще нулевое. Но все же, все же…
— Как в аквариуме живешь, — вздохнул главный редактор популярной московской молодежной газеты, помассировав сердце и вызывая по телефону своего главного штатного разоблачителя. Он посмотрел на лежащую перед ним папку с материалами. Ничего не попишешь — надо печатать…
⠀⠀ ⠀⠀
*⠀⠀ *⠀⠀ *
— Вот они, как голубки воркуют. — Чумной прокрутил Мертвяку запись беседы Менгеля и Глеба.
Мертвяк внимательно смотрел на экран. И в его душе всплывала сладостная ненависть. Он ненавидел этого человека. И это было странно, поскольку его настоящей ненависти мало кто удостаивался. К тем, с кем имел дело, он относился как к скоту, у которого одно назначение — пойти на мясо. Но Глеб Мертвяка заинтересовал.
