Данил Корецкий - Когда взорвется газ?
Хенрик пошевелился. Миха и Олесь тут же прекратили разговаривать, и в машине наступила напряженная тишина.
— Значит так, — неторопливым баском произнес Хенрик, явно кому-то подражая. — Юрок, ты идешь с нами, поможешь мне с бабой побазарить. Я спрашиваю, ты переводишь. Ясно?
«Ну, хорошо хоть так», — подумал водитель и, тяжело вздохнув, сказал:
— Ясно.
— Миха стоит «на стреме» у входа, — продолжил инструктаж главарь. — Олесь у меня на подхвате. Если договоримся — уходим…
— Ты с любым договоришься, не только с бабой! — явно заискивая, сказал Миха.
Действительно, один только вид Хенрика делал покорными любых отморозков, поэтому осложнений от сегодняшней акции никто не ожидал.
— Если не договоримся, я ее вырубаю, — монотонно продолжил Хенрик. — Миха и Олесь грузят тело в багажник, и везем, куда я скажу. Это вариант номер два.
Юрок снова тяжело вздохнул. Вариант номер два ему активно не нравился. Зато Миха заметно оживился. В зеркальце заднего вида было видно, что он даже улыбается. Но инструктаж еще не закончился.
— Вариант номер три, — по-прежнему бесцветным голосом проговорил главарь. — Миха и Олесь месят ее на месте, пока не разговорится. Потом мы ее валим, труп оставляем, дом поджигаем…
— А трахнуть ее можно? — спросил то ли Миха, то ли Олесь.
— При третьем варианте — можно, — буднично отозвался Хенрик.
— Только я пойду в машину! — поспешно сказал Юрок. Внутри все захолодело. Третий вариант он вообще не воспринял.
— Не нужен будешь — пойдешь! — отрезал старший. — Когда я разрешу!
— Хенрик, а если кто-то придет, что делать будем? — поинтересовался Олесь.
— При первом варианте связываем. При втором и третьем — валим!
На лесной опушке открылся одинокий дом из темных досок, во дворе стоял черный джип.
— Она одна, — дрожащим голосом пояснил Юрок.
— Тачка классная, надо забрать, — подал голос сзади кто-то из хорьков.
— Забудь! — рыкнул Хенрик. — Мы не за этим приехали! Проезжай мимо, в лесок, нечего здесь светиться!
Юрок загнал машину в лес, остановился за кустами. Сзади зловеще щелкнули пистолетные затворы. Все четверо вылезли наружу. После прокуренного дешевыми сигаретами салона чистый европейский воздух пьянил, как затяжка хорошего гашиша. Да и предстоящее дело действовало на всех возбуждающе. На всех, кроме Юрка. Он еле передвигал ноги. Миха и Олесь нетерпеливо предвкушали «третий вариант». Дисциплинированный Хенрик, которому было совершенно все равно — мужика или женщину «вырубать», «месить» или «валить», пошел первым. Он тупо шел на привычную работу.
* * *Инга Шерер, истинная арийка тридцати двух лет, обладала многими достоинствами, но умение готовить не входило в их число. Между тем сегодня вечером она пригласила на барбекю Ганса Бромбаха — добропорядочного сорокалетнего бюргера, живущего по соседству и давно уже оказывающего ей знаки внимания. Причем не ради работы либо каких-то иных своекорыстных интересов, а исключительно ради нее самой — ради ее улыбки, ее глаз, ее запахов, ее рук и ног… Инга это чувствовала очень отчетливо, и ей нравилось совершенно новое ощущение желанной женщины. К тому же Бромбах вполне состоявшийся, обеспеченный человек, созревший для того, чтобы создать семью. Так что сегодняшний ужин Инга рассматривала как очень важный экзамен и отнеслась к нему со всей мерой присущей ей ответственности.
С утра она съездила за семь километров в Айхен и накупила в огромном универсаме все необходимое: бараньи котлетки, свиные медальоны, говяжьи стейки, баварские и мюнхенские колбаски, приправы, мягкий хлеб, густое рейнское вино, древесные угли, сухой спирт и каминные спички. Вернувшись, она снарядила жаровню топливом, так что теперь ее можно было зажечь с одной спички. Оставалось самое трудное, но, в конце концов, не боги горшки обжигают!
Инга разложила мясо по сортам в эмалированные миски, поперчила, посолила, обильно смазала сладкой немецкой горчицей. Потом из кладовки достала набор для барбекю, который ей подарили сослуживцы в день рождения, но который до сих пор не покидал коробки, и разложила его содержимое на столе: невероятно острый с широким двадцатисантиметровым клинком нож из золингеровской стали, щипчики для мяса, огромная «умная» двузубая вилка, каждый зубец которой напоминал толстое сапожное шило. «Ум» нового прибора она тут же решила опробовать и по очереди воткнула вилку в каждый вид мяса. На маленьком дисплее в рукоятке появлялись надписи: «Свинина, 10°, сырое», «Баранина, 12°, сырое», «Говядина, 9°, сырое»…
Инга была в восторге: действительно умный прибор! Он точно покажет степень прожарки: появится надпись «средняя» — и можно снимать сочащееся розовым соком мясцо. А если Ганс любит без сока, надо дождаться надписи: «выше средней», — и никакой ошибки не будет!
Инга Шерер положила мясо в холодильник дожидаться своего часа, а набор вымыла и принялась насухо протирать белым, с красными полосками, полотенцем.
* * *Замок черного хода, выходящего на задний двор дома, Хенрик открыл практически бесшумно, и все четверо вошли в тускло освещенный коридор, из которого крутая лестница вела в подвал, а вторая поднималась в мансарду. Здесь надели черные маски с круглыми прорезями для глаз и рта. Прислушавшись, гигант определил, что в кухне льется вода и раздается какое-то позвякивание. Ткнув железным пальцев в грудь Михе, который хотел идти дальше, он оставил его у двери, а сам осторожно двинулся вперед. Старые половицы поскрипывали под его тяжелым телом. Олесь и Юрок тихо шли следом.
Свернув налево и миновав дверь в гостиную, они подошли к просторной кухне-столовой, ярко освещенной галогеновыми светильниками. Возле мойки стояла высокая женщина с короткой стрижкой, в голубой, расписанной легким серебряным узором шелковой пижаме и босая. Она перетирала полотенцем кухонную утварь и что-то напевала.
— Молодец, хозяйственная! — похвалил Хенрик.
— Ой!
Вздрогнув, Инга повернулась и, увидев три фигуры в масках, остолбенела.
— Только в обморок не падай, — добродушно произнес Хенрик и шагнул вперед. — Побазарим, и все. Юрок, переведи…
— Не бойся, мы только поговорить хотим, — механически перевел тот. Он тоже находился в ступоре и был напуган не меньше, чем Инга. Как выяснилось через несколько секунд — даже больше.
— Давай я ее подержу на всякий случай! — нервным фальцетом выкрикнул Олесь и, опередив главаря, подскочил к хозяйке и схватил ее за руку.
И тут же с воплем боли и ужаса отскочил назад, а в правом подреберье у него торчала сорокасантиметровая «умная» вилка. На дисплее появилась надпись: «Печень, 37°, сырая», но ее никто не читал. Ни сам Олесь, ни его подельники не поняли, что произошло. Хенрик решил, что невзрачный хомяк напоролся сам, но виновата все равно эта сучка, и за свою вину она ответит полной мерой!
А хозяйка тем временем бросилась вперед, как будто хотела обнять и расцеловать дорогих гостей, чтобы загладить свою невольную небрежность. Но свой шикарный нож серии «Кулинар» положить на стол забыла, и блестящая высокоуглеродистая сталь, будто «шикнув», чтобы никто не шумел, рассекла Хенрику горло. Струя артериальной крови цвиркнула наружу, испачкав белый кафель, кухонную стенку и дощатый пол. Огромное тело, хрипя, опрокинулось назад, с грохотом ударившись головой о журнальный столик. Стеклянная крышка разлетелась вдребезги.
Нештатные звуки привлекли внимание Михи, и он, оставив пост, быстро прошел по коридору и заглянул в кухню. Возможно, он ожидал увидеть распластанную на полу хозяйку, с которой распаленные товарищи срывают остатки одежды, или другую, столь же приятную картину. Но вместо этого обнаружил залитого кровью, агонизирующего Хенрика, скрючившегося в углу Олеся, загипнотизированно рассматривающего торчащую из живота черную пластиковую рукоятку, бледного, как мел Юрка, лихорадочно вытирающего сорванной маской потное лицо, и высокую женщину в легком домашнем наряде, сильно перепачканном чем-то красным. У нее был гневный лик богини возмездия Немезиды, а вместо меча — большой красный нож. Издав утробный звук, Миха попятился, протянув руки, чтобы объяснить Немезиде свою полную непричастность ко всему происходящему, но на свою беду он забыл про зажатый в правом кулаке «ПМ» с глушителем. Красный нож, кувыркаясь, полетел вперед и больно клюнул его под левую ключицу, ноги подогнулись, он гулко ударился коленями об пол и завалился на бок. Подскочив, Инга быстро завладела пистолетом, умелой подсечкой сбила Юрка с ног, уперла цилиндр глушителя ему прямо в середину лба и мелодично заговорила на языке Шиллера и Ницше, что было совершенно естественно для этой страны. Только вопросы были специфическими.
— Кто такие? Кто послал? С какой целью? Живо!
