Чарли Уильямс - Мертвецы
– Ладно. Успокойся, да? Не гони волну.
– Одну причину. Десять. Девять.
– День рожденья у меня.
– Восемь. Семь.
– У меня дети. Восемь мелких засранцев.
– Шесть. Пять.
– Сюда уже едет полиция.
– Четыре. Три.
– Эээ…
– Два.
– Я Ройстон Блэйк, начальник охраны винного бара и бистро «Хопперз», и меня нельзя убить. – Я крепко закрыл глаза и стал надеяться на чудо.
Он с меня не слез, но и нож не двинулся вперед, что меня круто порадовало. Потом туша начала прыгать вверх-вниз, вышибая из меня дух маленькими порциями. Я нахмурился, пытаясь понять, что это за изъебство такое, но он издал какой-то тявкающий звук, и до меня доперло, что это он так смеется.
– Вышибала, – сказал он, тявкая и прыгая на мне. Потом слез-таки с меня, используя мой затылок как опору. – Давай, вышибала, вставай. Посмотрим на тебя.
Я перекатился на спину. Ребра болели, просто пиздец. Я попытался вдохнуть поглубже, но стало безумно больно. – Ты кто, мать твою? – спросил я, как только смог разговаривать.
Он сидел на одном из пластиковых стульев у боковой стены, выбрал тот, который не был забрызган кровью Фентона. И чистил ногти ножом – складной нож с черной рукояткой. Из кармана пиджака торчал потрепанный угол маленькой коричневой коробки. Он еще поржал, плечи его то поднимались, то опускались, как пара ебущихся коров. – Я был когда-то вышибалой, в юности, – сказал он, успокоившись. – Но недолго, знаешь ли. Там, откуда я, в вышибалах никто не задерживается. Либо ты двигаешься дальше и занимаешься более выгодными делами, либо становишься старым охранником с термосом и дешевыми сигаретами. Не, приятель. Это не для меня.
Было как-то стремно смотреть, как он разговаривает и чистит ногти, когда Фентон сидит у него за спиной с перерезанным горлом, открытым ртом и глазами в потолок. Но чувак, казалось, счастлив. И я тоже был чуток счастлив, что ему все по кайфу.
– Разве здесь у вышибалы нет других возможностей? В наших краях хорошего вышибалу всегда заметят. Полезный человек, сечешь? И скоро он становится нужен для всех дел, ну там, сила для чего нужна или проблему какую решить, ну, в общем, что-то более подходящее, чем тупое стояние у дверей и пропуск внутрь жирножопых сутенеров и затянутой в кожу мрази. Разве тут не так?
– Ну, – сказал я, осторожно вставая с пола. Я посмотрел на Фентона, чтобы убедиться, что он не слушает, все-таки разговор деликатный, все такое. Но я знал, что он не слушает. Человек не может потерять столько крови и еще оставаться живым.
– Честно говоря, – продолжал я, – я тут уже позанимался… делами, так ты, кажется, сказал? Да, занимался я ими, но меня не вперло.
– Значит, останешься вышибалой.
– У меня все путем. Я был рожден вышибалой и всегда буду вышибалой. Мне нравится, как это звучит.
– Звучит нормально. Но кто сказал, что ты останешься вышибалой?
– А?
– Я, вот кто. Я тут говорю ага или не ага, ясно? И сейчас я говорю не ага. Знаешь, почему?
Я засунул руку в карман, типа, просто так.
– Не, вроде не знаю.
– Вечно с вами, провинциалами, одна проблема – мозгов у вас нет. У вас репа вместо мозгов. Ты оказался не там и не тогда. А я не позволю никому, кто видел, как я работаю, продолжать жить.
Я обхватил пальцами ствол пистолета. Если я еще пошевелю рукой, он это точно заметит. Мой взгляд перескакивал с него на коробку у него в кармане. Я позволил ему бегать туда-сюда, выжидая нужный момент.
– Понимаешь, между мной и тобой есть разница. Я профессионал. А ты репа. Я заметаю следы и все делаю чисто. А ты шляешься тут, связываясь с чуваками, которых не знаешь, и постоянно оказываясь по уши в дерьме. И из-за чего? Из-за того, что тебе чья-то морда не нравится? Потому что ты из-за него чувствуешь себя угребышем? Ебаный…
Он заткнулся, обратив все внимание на меня. Ему пришлось, ведь у меня была пушка. И это его заткнуло, еще бы. Но потом он улыбнулся.
Я целился в него блядским разводным ключом.
– Не стреляй, – сказал он, поднимая руки и тявкая от смеха, как наглый спаниель. Потом подпрыгнул и расставил ноги, перекидывая нож из руки в руку и не сводя с меня глаз. Я убрал левую руку за спину и потянул ручку двери. Этот уебок ее запер. Он двинулся на меня.
Я отпрыгнул в сторону, зацепившись за шкаф с документами, ударился ногой и поковылял вокруг стола к окну. Он стоял у двери, следил за мной глазами и ржал. Я вытащил из кармана пистолет Мэнди и тоже начал ржать. Старушка Мэнди.
– Так кто тут профессионал, а? – поинтересовался я. – У кого тут репа вместо башки? Ну? Что?
Он прицелился, собираясь швырякнуть в меня ножом. Похоже, он знал, как это делается.
– Положи этот блядский пистолет, или я воткну нож тебе в глотку, – произнес он, не шевеля губами.
Ну, выбора-то у меня не было. Я ведь был профессионалом. Мне посрать на то, что он замочил Фентона. Но я не позволю какому-то уебану пришлому из большого города сравнивать мою голову с репой.
Я нажал на курок.
Но пистолет заклинило, или еще что. Наверное. Щелчок был, но пистолет выскочил у меня из руки и улетел под стол. Ебаные пушки. Разводные ключи так себя не ведут.
Он кинул в меня нож.
Я скорее пошатнулся, чем сделал шаг в сторону, но в любом случае оказался чуть левее, когда нож должен был воткнуться мне между глаз. У меня за спиной рассыпалось стекло.
– Везучий ты, сволочь, – сказал он, доставая что-то из кармана пиджака.
Но мне совершенно не хотелось оставаться там и давать ему еще один шанс прикончить меня. Я выбил остатки стекла и прыгнул из окна.
Это было всего лишь окно первого этажа, но я как-то не так приземлился, сначала об бетон ударилось правое плечо, потом моя многострадальная голова. Но я умудрился перекатиться, вскочить на ноги и побежать, и это было хорошо, потому что чувак как раз появился в окне и заорал:
– Эй!
Я бежал и бежал, в сторону и за угол, на маленькую стоянку. Я бежал и искал свою машину, по идее, это должно было быть не так сложно, там было всего пять машин, а золотистая «Капри» с черной виниловой крышей выделяется и из тысячи тачек. Я не помнил, тут я ее припарковал или нет, в общем, я ее не нашел.
«Ладно», – подумал я, дергая дверь ближайшей машины.
«Пиздец, как мне повезло», – подумал я, снимая торпеду и начиная возиться с проводами. «Вива» Мика Рантера, не иначе. Если есть тачка, с которой я не стану связываться, то это как раз «Воксхолл Вива». На нее просто нельзя положиться, вот в чем дело. Я знал, что у моей «Капри» есть кое-какие проблемы, но это другое дело. «Капри», как я уже не раз говорил, дарит вам чувственный опыт, почти как женщина. А «Вива» – только головную боль. И это если суметь ее завести.
Ну, удача пока была на моей стороне. Я не был уверен, какой провод за что отвечает, если честно, но как-то тачка ожила. Я направил ее на боковую улицу, утопив педаль в пол и шепча ей всякие хорошие слова.
– Эй! – снова заорал чувак, он уже стоял на дороге, загораживая мне проезд. Я газанул прямо на него. Не, а что еще было делать? Этот тупой ублюдок, напрашивался, чтобы его сбили. И еще называет себя профессионалом.
Но он как-то отпрыгнул вверх и в сторону и убрался с дороги, так что ему повезло. Я вывернул на Фрайер-стрит и поехал в верхнюю часть города. Справа как раз выезжали две черных «Марайи».
19
Город был почти пуст, большинство народу толклось около «Хопперз». Я почти час проездил по городу, стараясь приноровиться к управлению «Вивой». И честно говоря, немного изменил свое мнение к лучшему. И только потом понял, что ехать мне некуда. Дома уже наверняка легавых под завязку. Сэл дома нет. Финни в больнице. Легз… о нем я думать пока что не хотел.
Нужно было где-то тормознуться. Ненадолго. Просто посмотреть на дружеское лицо, с полчасика поговорить за футбол, и я буду в порядке.
Я поехал в «Длинный нос».
Лицо у Нейтана, конечно, было, но ни хера не дружеское. Как только я вошел и сказал: – Здоров, Нейтан, – он нахмурился чуть ли не половиной морды и начал мрачно качать головой. Я, как всегда, заказал пинту, но он только руки на груди скрестил.
– В моем баре ты пиво пить не будешь, – процедил он.
– Почему? – Я посмотрел на себя в зеркало за баром и заметил, что все еще в костюме Мика Рантера плюс грязная рубашка, торчащая спереди из штанов. – А, – сказал я, заправляясь. – Неряшливо, что ли?
– Неряшливость меня не скребет. Это паб для работяг, тут не воротят нос от честной рабочей грязи. – Он уперся руками в стойку. – Куда больше меня интересуют поступки. Покажите мне поступки человека, и я расскажу о его характере. А что до тебя, Ройстон Блэйк, я вообще не уверен, что у тебя есть характер.
– Не уверен?… – Но больше я ничего не сказал. Я был готов к тому, что он будет слегка недоволен тем, что я до сих пор не притащил ему его хреновину. Я даже предполагал, что он устроит публичный прочес и выгонит на хер. Но это было что-то другое. Я даже не особо вдуплил, к чему это он. Обычно если слова чувака у меня в голове не задерживаются, я просто отключаюсь от него и перевожу внимание еще на что-нибудь. Но в этот раз прием почему-то не сработал. Было что-то такое в Нейтане, из-за чего было трудно его игнорировать. Я как-то смутился и весьма нехреново напрягся. Я хотел знать, к чему он клонит, но не мог спросить, вдруг это фигня какая-нибудь. – Да, кстати, Нейтан, – сказал я, всеми силами пытаясь разрулить ситуацию. – Я привез тебе твою хреновину.
